Читать книгу "Веселый господин Роберт - Виктория Холт"

Родился мальчик, его назвали Робертом.

Но их враги уже перешептывались, что граф Лестер тайно женился и что всем хорошо известно, что он и его леди стали любовниками еще до смерти лорда Шеффилда.

Смерть лорда Шеффилда! А от чего умер лорд Шеффилд? Говорили, что от катара. Не мог ли это быть искусственно вызванный катар, остановивший его дыхание?

Стоило только вспомнить о другой смерти. Разве они забыли о бедной леди, которую нашли со сломанной шеей у подножия лестницы в Камнор-Плейс? Это случилось тогда, когда лорд Роберт думал, что сможет жениться на королеве. А теперь, когда граф Лестер пожелал жениться на другой леди, муж этой леди очень вовремя умер.

Подобные слухи всегда распространяют о тех, кто так заметен, о тех, кому выпала блестящая удача.

Роберт должен был постараться, чтобы эти слухи не дошли до ушей королевы.

До Англии добралась весть о самой страшной кровавой бойне, которую когда-либо видел мир.

В канун дня Святого Варфоломея король Карл вместе со своей матерью, Екатериной Медичи, и герцогом Гизом подговорил католиков Парижа перебить тысячи гугенотов, съехавшихся в столицу на свадьбу дочери Екатерины, Маргариты, с Генрихом Наваррским.

Весь протестантский мир был шокирован и возмущен зверской жестокостью, с которой это было проделано. Говорили, что улицы Парижа были залиты кровью. Две тысячи, по сообщениям, было убито в одном только Париже, но этот ужас повторился в Лионе, Орлеане и многих других городах. Благородный адмирал Колиньи – известный всему миру как самый достойный из людей – тоже пал жертвой; за ним последовал его зять, как и многие другие кавалеры самой блестящей репутации.

Маленькие лодки пересекали Ла-Манш, тысячи мужчин и женщин искали убежища в Англии; весь протестантский мир был готов взяться за оружие против католиков.

Проповедники произносили с кафедр громовые речи; королеве и ее Совету посылали письма с предупреждениями. «Заключите договор о дружбе с Германией, Нидерландами и Шотландией. Встаньте рядом против кровожадных идолопоклонников. И без промедления отправьте на плаху эту опасную изменницу, эту чуму христианского мира, прелюбодейку и убийцу Марию Шотландскую. Разве не ее родственники, Гизы, стояли за чудовищной резней? Герцог Гиз придумал смертоносный план вместе с этой Иезавелью, итальянкой Екатериной Медичи. Королева Англии в опасности. Да не принесет она в страну насилие, грабежи и убийства ради своего жалкого милосердия к ужасной женщине, за которой следует гнев Господень, куда бы она ни пошла».

Елизавета была потрясена. Как и все остальные, она каждый день ждала войны и считала, что эта резня – первый шаг в полномасштабной военной кампании католиков против протестантов. Она послала солдат во все порты; все корабли Англии стояли наготове; позволила Бергли и Лестеру убедить ее предпринять определенные действия в отношении Марии, но не дала согласия на ее казнь. Марию следовало выслать обратно в Шотландию, где ее, без сомнения, будут судить за убийство Дарнли и казнят. Тогда Мария умрет, а Елизавета сможет сказать, что не приложила руки к ее смерти.

Шли месяцы, а нападения со стороны католиков не происходило. Мария все еще находилась в заключении в Англии; однако Елизавета и ее министры понимали: до тех пор, пока в мире существуют католики и протестанты, между ними в той или иной форме будет продолжаться вражда.

Даже просто глядя на окружавших ее министров, королева чувствовала, что они раздражены ее действиями в отношении Марии.

Бергли был убежденным протестантом. Роберт, хотя и не был религиозен, стоял на стороне протестантского дела. Только королева оставалась в нерешительности. Она не призналась бы в том, что на самом деле не отдавала предпочтения ни одной из этих религий. Обе призывали к кровопролитию, и этот факт не позволял ей одобрить ни ту ни другую. Какая разница, спрашивала она себя по секрету, верит человек в то, что хлеб причастия – это плоть Христова, или же в то, что это освященный хлеб? Значение имело только то, что она должна править своим народом, что ее народ любит ее и ее страна должна достигнуть величия через мирное процветание, которое может принести лишь терпимость.

Жизнь в Англии протекала спокойно, хотя королева и ее министры напряженно следили за событиями за границей с гораздо большим вниманием, чем до Варфоломеевской резни.

Голландцы во главе с принцем Оранским восстали против испанцев, которые вместе со своей безжалостной инквизицией проявили к ним жестокость.

В Ирландии начались беспорядки, однако Елизавета быстро подавила их, послав туда графа Эссекса, лорда Херефорда, мужа Летиции – центральной фигуры в эскападе Роберта несколькими годами раньше.

Король Франции умер, и Елизавета, которая рассматривала герцога Анжуйского, ставшего теперь Генрихом III, как одного из претендентов на свою руку, сделала вид, что раздражена его поспешной женитьбой.

Пшеница не уродилась, цена на нее поднялась до шести шиллингов за бушель. Это тревожило – народ начинал шептаться.

Потом пришла угроза войны. Принц Оранский, провинции Зеландия и Голландия предложили Елизавете стать их королевой, но она решительно отказалась, несмотря па требования ее министров.

– Что? – воскликнула королева. – Ввергнуть мой народ в войну с Испанией?

Тщетно они протестовали, убеждая, что таким образом она станет главой протестантского мира. Елизавета не желала участвовать в религиозных войнах. Пусть их ведут другие, говорила она, истинные победители те, кто стоит в стороне и наблюдает за чужими войнами.

Летом королева предприняла свою обычную поездку по стране. Роберт выехал раньше всех, потому что в этот год маршрут проходил через Кенилуорт и он должен был подготовить замок к приему Елизаветы с ее свитой на двенадцать июльских дней. Роберт намеревался устроить такие празднества и развлечения, каких никто еще не видел.

По дороге на Север он чувствовал себя неспокойно, беспокоясь, не вызвал ли кто-либо гнева королевы, рассказав о его женитьбе на Дуглас и рождении у них сына, не дошли ли до нее слухи относительно смерти лорда Шеффилда.

Последнее время Елизавета держалась с ним надменно – и именно это и навело его на столь тяжелые мысли, – демонстрировала, что больше привязана к «своему старому Барашку и Овечке» – новые прозвища, которые она дала Хаттону. Кроме того, очень любила своего Мавра – Уолсингама, такого смуглого человека, что ему вполне подходило это имя. Следовательно, думал Роберт, ему нужно придумать такие развлечения, каких еще не было, даже во времена кардинала Вулси и ее отца.

Замок Кенилуорт почти на двадцать миль был окружен богатыми землями. Роберт истратил тысячи фунтов, чтобы украсить поместье и культивировать земли, а потому, проезжая по ним теперь, испытывал гордость. Ему хотелось, чтобы его отец, всегда служивший ему примером, был жив и смог его видеть. Только в этом году королева позаботилась, чтобы он получил пятьдесят тысяч фунтов – и это в дополнение к доходу, который он получал от своих многочисленных предприятий.