Читать книгу "Вперед, на Запад! - Чарльз Кингсли"

Миссис Лэй стояла и прислушивалась. Новый выстрел, а затем новое «ура».

Прошло, быть может, двадцать минут, прежде чем судно появилось вновь, огибая темные скалы Губбастона, перед тем как войти в гавань. Все это время миссис Лэй простояла совершенно неподвижно, устремив глаза на утес Викингов.

Наконец корабль обогнул Губбастон. На нем слышалась музыка. И когда перед ним открылась норшэмская башня и бэруффское поместье, у команды вырвалось новое «ура» и огласило окрестные холмы на расстоянии целой мили.

Миссис Лэй быстро вошла в дом и позвала свою служанку.

— Грэс, принеси мне капор. Мистер Эмиас вернулся домой.

— Ну, правда? То-то радость! Но, сударыня, как же вы это узнали?

— Я слышала его голос на реке, но я не слышала голоса Франка, Грэс!

— О, сударыня, будьте уверены: где один, там и другой. Они не могли разлучиться. Я ручаюсь, что или оба вернулись, или ни один. Вот вам капор, сударыня.

И миссис Лэй в сопровождении Грэс быстрым шагом направилась в Байдфорд.

Спускаясь по Мостовой улице, они увидели, что странный корабль уже бросил якорь в реке. В ту минуту, как они достигли нижнего конца улицы, из-за угла появилась большая толпа матросов, женщин и подмастерьев, кричащих «ура», расспрашивающих, плачущих и смеющихся. Миссис Лэй остановилась и увидела, что толпа тоже остановилась.

— Вот она! — закричал кто-то. — Вот его мать!

— Его мать? Не их мать? — бледнея, сказала себе миссис Лэй.

В следующее мгновение из-за угла показалась возвышающаяся над всей толпой голова Эмиаса.

— Расступитесь! Дайте дорогу госпоже Лэй! — И Эмиас упал к ее ногам.

Она обвила его шею руками и прижалась головой к его голове, меж тем как матросы и подмастерья почтительно умолкли, окружив кольцом мать и сына.

Миссис Лэй ни о чем не спросила. Она видела, что Эмиас один. Наконец он прошептал:

— Я умер бы, мама, чтобы спасти его, если б я мог…

— Тебе незачем говорить мне это, Эмиас Лэй, сын мой!

Новое молчание.

— Как он умер?

— Как мученик…

— Инквизиция?

— Да…

Сильная дрожь пробежала по телу миссис Лэй, а затем она подняла голову.

— Идем домой, Эмиас. Я не ожидала такой чести, — ха-ха… и такого красивого молодого мученика. Боже, пощади меня: не дай мне сойти с ума. Эмиас, кто это? — И она указала на Эйаканору, которая стояла подле Эмиаса и внимательно смотрела на все происходящее.

— Это бедная дикая индейская девушка. Я зову ее моей дочерью. Я расскажу вам потом ее историю.

— Твоя дочь? Значит, моя внучка. Пойди сюда, девочка, и будешь мне внучкой.

Эйаканора послушно подошла и опустилась на колени, как это сделал Эмиас.

— Не надо становиться на колени передо мной, дитя. Идем домой, и помогите мне убедиться, здорова я или сошла с ума, жива или мертва.

И, надвинув капор на лицо, она повернулась, чтобы идти обратно, одной рукой крепко держа Эмиаса, а другой — Эйаканору.

Толпа в почтительном молчании дала им отойти ярдов на двадцать, а затем разразилась таким «ура», от которого весь город зазвенел.

Внезапно миссис Лэй остановилась.

— Я совсем забыла, Эмиас. Я не должна мешать тебе выполнить долг. Где твои матросы?

— В настоящее время зацелованы насмерть — то есть все те, кто уцелел.

— Уцелел?

— Когда мы уезжали, у нас было сто человек, мама, а домой вернулись сорок четыре, если только мы дома. Это сон, мама? Это вы? И это снова старая Мостовая улица? Клянусь жизнью, там у дверей стоит старый Эмиас-кузнец, с кружкой в руках, как он стоял, когда я был мальчиком!

Мускулистый кузнец пересек улицу, чтобы подойти к ним, но остановился, увидев Эмиаса без Франка.

— Лучше один, чем ни одного, сударыня! — неуклюже попытался он утешить ее. Эмиас пожал ему руку, но миссис Лэй не слышала ни его, ни других.

— Мама, — сказал Эмиас, когда они вышли на шоссе, — мы теперь богаты на всю жизнь. Я привез домой несказанные сокровища.

— Что, мой мальчик?

— Несказанные сокровища. Карри обещал мне присмотреть за ними сегодня.

— Очень хорошо. Я хотела бы, чтобы он ночевал у нас. Он добрый мальчик и любил Франка. Когда он?..

— Уже больше трех лет. Месяца через два после нашего отплытия.

— А! Да, все как должно было быть. Дитя мое, вам не кажется холодно в Англии после ваших жарких краев?

— У Эйаканоры горячее сердце. Она не чувствует холода.

— Горячее? Тогда, быть может, вам удастся отогреть мое сердце?

— Быть может, я смогу это сделать, мама? — с полуупреком сказал Эмиас.

Миссис Лэй подняла на него глаза и заплакала.

— Мама! — крикнул Эмиас. — Если вы будете так плакать, я сойду с ума! Мама! Мама! Я много месяцев боялся этой встречи. Это был кошмар, висевший надо мной, как черная грозовая туча, как высокая гора с уходящей в облака вершиной, куда я должен был и не мог взобраться. Мне хотелось броситься за борт и, как трусу, спрятаться на дне моря. Думать, что вы можете спросить меня, почему я не уберег брата, что вы можете потребовать у меня ответа за его кровь, — а теперь, теперь… когда это мгновение пришло, найти в вас одну любовь, одно доверие и терпение… Мама, мама, это свыше моих сил! — И он бурно зарыдал.

Миссис Лэй достаточно хорошо знала Эмиаса и понимала, что при его спокойной натуре подобный взрыв выражал ужаснейшую внутреннюю борьбу. И ее любящая душа тотчас же забыла все в одном желании успокоить его. Ей это удалось. И оба пришли домой рука об руку, а Эйаканора, как маленькая девочка, крепко держалась за юбку миссис Лэй. Самонадеянность и храбрость лесной нимфы уступили место детскому испугу существа, внезапно очутившегося в новом мире, среди чужих лиц, чужих надежд и чужих страхов.

— Ваша мать будет любить меня? — шепнула она Эмиасу у входа.

— Да, только вы должны делать все, что она прикажет.

Эйаканора надулась.

— Она будет смеяться надо мной, потому что я дикая.

— Она никогда ни над кем не смеется.

— Гм! — сказала Эйаканора. — Хорошо, я не буду ее бояться. Я думала, она будет высокая, как вы, а она даже меньше меня.

Это не сулило больших надежд на послушание Эйаканоры. Но не прошло и двадцати четырех часов, как миссис Лэй совершенно покорила ее.

И мужественная женщина с железным самообладанием заставила сына передать ей во всех подробностях рассказ Люси Пассимор и все, что случилось со дня их отплытия до той злосчастной ночи в Ла-Гвайре. А когда он кончил, она увела Эйаканору и стала заботиться об удобствах девушки с таким спокойствием, как будто Франк и Эмиас спали в соседней комнате.