Читать книгу "1917. Гибель великой империи. Трагедия страны и народа - Владимир Романов"

– Объявляю вам, всем вам, членам Временного правительства, что вы арестованы. Я представитель Военно-революционного комитета Антонов.

– Члены Временного правительства подчиняются насилию и сдаются, чтобы избежать кровопролития, – сказал Коновалов».

Подвойский Николай Ильич, большевик:

«– Здесь Временное правительство…

Наставляют штыки. “Долой!”… Массы врываются в комнату… То, что называлось Временным правительством, тут… почти мертво физически

– Именем Военно-революционного комитета Петроградского Совета объявляю Временное правительство низвергнутым, – декретирует Антонов. – Все арестованы…

Низвергнутые лепечут о защите от масс. Матросы выводят их из комнаты. Крики: “Керенского! Керенского!..” Он удрал накануне из Петрограда, чтобы привести войска с фронта.

По коридорам несется гул негодования, злобы, возмущения, крики… Арестованных ведут вниз… по двору… в ворота… через баррикады… на площадь Зимнего.

На площади крики солдатского негодования. “Расстрелять”… “Смерть… смерть”… Терещенко, Коновалову и еще кому-то наносится несколько ударов… Красногвардейцы унимают солдат. Кричат: “Не омрачайте пролетарского торжества”… Разъяренные солдаты оттесняются от арестованных. Красногвардейцы окружают кольцом бывшее правительство. “Вперед!” – Кольцо двинулось по Миллионной улице в Петропавловскую крепость. Уводят в казематы, созданные против революции. Солдатские массы колыхнулись за уводимыми, требуют вести не в Петропавловскую, а в Смольный».

Другов Федор Павлович, анархист:

«К этому времени на площади собрались все участники штурма. Ждали выхода арестованных министров. Для них уже были приготовлены машины. Мы уговорили толпу не делать никаких эксцессов министрам. Сделали узкий проход в толпе до автомобилей. Вот и они. Из толпы сыплются шуточки и остроты. Некоторые делали угрожающие движения. Все министры спокойно прошли сквозь строй к автомобилям. Один Маслов [министр земледелия – В.Р.], потеряв достоинство, впал в животный страх, увидев злобные рожи матросов и солдат. Увидев толпу, он шарахнулся назад, ухватился за сопровождающих и закричал: “Спасите, спасите меня!” Пришлось уговаривать его, что его не собираются убивать, что пугаться не стоит, перед ним обычный народ, просто он никогда не видел народа так близко, и поэтому ему страшно. Все же для Маслова пришлось специально раздвинуть проход, и шел он, сопровождаемый по бокам солдатами, уцепившись за них и с ужасом озираясь на матросов, которые нарочно делали ему страшные рожи. Передав охрану дворца караульной части, я поехал в Смольный».

ОБ АРЕСТЕ ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА

(ИЗ ДОНЕСЕНИЯ В ВОЕННО-РЕВОЛЮЦИОННЫЙ КОМИТЕТ)

25 октября в 2 ч[аса] 10 мин[ут] ночи арестованы по постановлению [Военно-революционного] комитета: контр-адмирал Вердеревский, министр государственного призрения Кишкин, министр торговли и промышленности Коновалов, министр земледелия Маслов, министр путей сообщения Ливеровский, управляющий военным министерством ген[ерал] Маниковский, министр труда Гвоздев, министр юстиции Малянтович, председатель экономического комитета Третьяков, генерал для поручений Борисов, государственный контролер Смирнов, министр просвещения Салазкин, министр финансов Бернацкий, министр иностранных дел Терещенко, помощники особоуполномоченного Временным правительством Рутенберг и Пальчинский, министр почт и телеграфов и внутренних дел Никитин и министр исповеданий Карташев.

Офицеры и юнкера обезоружены и отпущены, взяты три папки и портфель министра народного просвещения. Комендантом Зимнего дворца назначен делегат на второй Всероссийский съезд советов солдат Преображенского полка тов. Чудновский. Все министры отправлены в Петропавловскую крепость. Сопровождавший министра Терещенко подпор[учик] Чистяков скрылся.

Рид Джон, американский журналист:

«Я встал очень поздно. Когда я вышел на Невский, в Петропавловской крепости грянула полуденная пушка. День был сырой и холодный. Напротив запертых дверей Государственного банка стояло несколько солдат с винтовками с примкнутыми штыками.

“Вы чьи? – спросил я. – Вы за правительство?”

“Нет больше правительства! – с улыбкой ответил солдат. – Слава богу!” Это было все, чего мне удалось от него добиться».

Андреев Леонид Николаевич, писатель:

«Темная неизвестность. Большевики захватили город и власть, но насколько? В течение дня и вечера их победа казалась полною; и страшно было смотреть на арестованных офицеров, которых куда-то все вели и вели солдаты под нашими окнами. Потом эта загадочная канонада. Где Керенский? Где правительство? Кто нападает и кто защищается? А отрывочные сведения по телефону, что все главнейшее: Государственный банк, вокзал, телеграф, телефон уже во власти Ленина».

Андреев Леонид Николаевич (1871–1919) – писатель, представитель Серебряного века русской литературы. После Февральской революции 1917 года входил в редакционный совет реакционной газеты «Русская воля». Октябрьскую революцию не принял. Некоторое время был в эмиграции. Скончался в России.

Керенский Александр Федорович, политический деятель:

«Должен сказать, что установившаяся легенда, что Временное правительство – Правительство Февральской Великой Революции – исчезло с лица земли среди всеобщего равнодушия, не вполне соответствует истине. В действительности дни нашего похода на Санкт-Петербург были днями, когда гражданская война вспыхнула и разгорелась по всей стране и на фронте. Героическое восстание юнкеров 29-го в Санкт-Петербурге, уличные бои в Москве, Саратове, Харькове и т. д., сражения между верными правительству и восставшими войсковыми частями на фронте – все это достаточно свидетельствует, что мы были не совсем одиноки в нашей последней борьбе за честь, достоинство и самое существование нашей родины.

Упадок духа и малодушие, овладевшее верхами революционных кругов, полное всеобщее почти непонимание рокового смысла развивающихся событий; отсутствие у одних сознания неразрывной связи судьбы самой Февральской Революции с судьбой в ее недрах рожденной власти; тайные опасения у других, как бы слишком скорый провал большевиков не послужил к торжеству “реакции”, надежды у третьих руками большевиков покончить с ненавистной демократией; наконец, целый вихрь личных интриг и вожделений – все эти процессы разложения на верхах революционной общественности свели на нет все тогдашние попытки предотвратить крах, который, впрочем, быть может, был неизбежен».

Арестованные возглавлявшим захват Зимнего В.А. Антоновым-Овсеенко министры Временного правительства были доставлены в Петропавловскую крепость.

Дорогов Алексей Антонович, матрос:

«Юнкеров, сдавшихся без оружия, стали отпускать по домам, захваченных с оружием в руках – направлять в Петропавловскую крепость, а женщин из “батальона смерти” – во 2-й флотский экипаж. Ночью дворец был взят революционными войсками, а вместе с дворцом пало и Временное правительство. Сразу же прибыл Антонов-Овсеенко, забрал бывших министров и под охраной моряков отправил их в крепость. По дороге в крепость, на мосту, у многих идущих навстречу было поползновение, когда узнали, что ведут бывших министров, устроить им в Неве холодную ванну, и конвою стоило больших усилий удержать товарищей от такой заботы о министрах. По прибытии в крепость министры с мягких дворцовых кресел были посажены рядышком в рабочем клубе Монетного двора, где находился наш штаб; их усадили на деревянные солдатские скамеечки, но не для заседания, а для проверки, все ли благополучно прибыли. Антонов-Овсеенко, выйдя вперед на сцену, стал по списку делать проверку. Когда начал выкликать фамилии, они, жалкие, как ощипанные курицы, вставая, откликались на перекличку, точно солдаты на поверке, и только один, адмирал Вердеревский, отозвался “есть” – по-морскому. Министры были все налицо. Не оказалось только председателя, который удрал от петроградского пролетариата и солдат, – А.Ф.Керенского».