Читать книгу "Драгоценные дары - Даниэла Стил"

– В этом нет ничего странного. Просто так обстоит дело. Наш возраст не имеет для нас значения, – ответила Вероника, не пытаясь извиняться или оправдываться перед дочерью. – Мы прекрасно ладим. Да, мы разные. У каждого из нас есть свои принципы, и он не мешает мне быть такой, какая я есть. И любит меня. С ним я счастлива, – она не знала, как еще описать свои отношения с Эйданом. Они были прежде всего простыми и легкими. И даже Тимми в разговорах с сестрами признавалась: ей не верится, что Эйдан охотится за деньгами их матери. Все они видели его фотографии в Интернете и знали, что в своей сфере он пользуется известностью и уважением. А Вероника выглядела счастливой, как никогда прежде, – этого не мог отрицать никто из ее дочерей.

– Когда возвращаешься? – спросила Тимми.

– Приеду на Рождество, – объяснила Вероника. Тимми виновато потупилась.

– Меня здесь не будет, мама, – словно извиняясь, сообщила Тимми. – Брайан пригласил меня в Бостон. И мне очень хочется поехать.

Удивленная Вероника тем же вечером позвонила Джой и Джульетте, чтобы выяснить, будут ли они дома на Рождество, и получила тот же ответ. Джой собиралась на Сен-Бартс с Роном на все праздники, просто еще не успела сказать об этом матери. Джульетте было жаль расстраивать Веронику, но и она не собиралась на Рождество уезжать из Франции. Значит, в Нью-Йорке никого из них не будет. Веронике представилась возможность отпраздновать Рождество с Эйданом в Лондоне или в Париже. Так она и сказала ему накануне отъезда, на следующее утро за завтраком.

– Если ты думала, что я расстроюсь, – напрасно, – просиял он. – Сколько ты сможешь пробыть в Европе?

– Пожалуй, пару месяцев, – она улыбнулась. Узнав, что все ее дочери заняты, она вновь переполнилась благодарностью за то, что у нее есть Эйдан. У нее появилась возможность построить вместе с ним новую жизнь и наконец-то пожить для себя. Давно пора.

Эйдан и Вероника улетели в Лондон и принялись жизнерадостно осваиваться в его лофте. Здесь они планировали пробыть дней десять, пока Эйдан не разберется с делами, а на Рождество и Новый год уехать в Париж, немного пожить в квартире Вероники. В одном углу своего лофта Эйдан обустроил мастерскую для Вероники, чтобы она продолжала рисовать, если захочется. На выходных она задумала съездить в Сен-Поль-де-Ванс, выяснить, как идет ремонт шато, проведать Джульетту и познакомиться с Жан-Пьером. По-видимому, роман между ними стремительно развивался.

Они пробыли в Лондоне неделю и почти устроились на новом месте, когда Веронике на мобильник позвонил брат Томмазо из Венеции. Это случилось накануне Рождества. Монах сообщил, что хотел бы обсудить с ней примечательные новости, но прежде взглянуть на картину. И пообещал перезвонить, как только получит ее и как следует рассмотрит. Вероника сразу же перезвонила Арнольду и попросила переслать предполагаемое полотно Беллини в Венецию.

– Что случилось? – спросил Эйдан, когда разговор закончился.

– Пока не знаю. У брата Томмазо, кажется, есть интересные новости. Но сначала он хочет взглянуть на картину, вот я и поручила Арнольду переслать ее. Интересно, что им удалось выяснить?

Рождество они провели в парижской квартире Вероники, только вдвоем, рождественскую мессу слушали в соборе Нотр-Дам. А Новый год встретили в Сен-Поль-де-Вансе вместе с Джульеттой и Жан-Пьером. Веронике и Эйдану он понравился, ремонт в шато продвигался гораздо быстрее, чем ожидала Вероника. В январе они обосновались в парижской квартире. Брат Томмазо снова позвонил в середине января и попросил Веронику приехать в Венецию. Картину благополучно доставили в монастырь, брат Томмазо тщательно изучил ее. Эйдан сказал, что у него такое чувство, будто они ожидают розыгрыша лотереи, не зная, выиграют ли. Но в работе у него наметилось затишье, поэтому он охотно вызвался сопровождать Веронику в Венецию. Они отправились туда самолетом в пятницу днем и прибыли в монастырь к четырем, как раз к началу вечерней службы. Был солнечный зимний день, Венеция казалась еще прекраснее, чем обычно.

Брат Томмазо ждал их в библиотеке, где они встретились с ним впервые, полотно Беллини стояло на подставке. Завидев гостей, монах сразу же встал из-за стола, и по его улыбке они поняли, что он искренне рад им.

– Исследование происхождения вашей картины доставило мне истинное удовольствие, – заверил он Веронику, взял указку и принялся за подробный рассказ, показывая важные детали, с помощью которых было принято устанавливать подлинность полотен.

Не выдержав ожидания, Эйдан спросил:

– Так значит, это подлинник Беллини?

Брат Томмазо обвел обоих серьезным взглядом и дал неожиданный ответ:

– Вы имеете в виду Якопо Беллини? Нет.

У Вероники упало сердце, но в целом она не удивилась. Она всегда сомневалась в подлинности картины и оказалась права.

– С тех пор как мы виделись в прошлый раз, я подробно изучил историю картины и ее саму, чтобы с уверенностью приписать ее кисти Беллини-отца, Якопо, но достичь этой цели так и не смог. Однако нити исследования привели меня к любопытному полотну, которое в конце XIX века принадлежало первому графу Дадли.

В последний раз картина появилась на публичной выставке в 1955 году, затем, спустя пятьдесят пять лет, вновь всплыла и была продана на аукционе в 2010 году. Она называлась «Мадонна с младенцем на фоне пейзажа» и была написана Джованни Беллини, сыном Якопо. Как только я рассмотрел это полотно, то смог с полной уверенностью утверждать, что и ваша картина принадлежит кисти Джованни, а не его отца, как мне поначалу показалось. Так что у вас Джованни Беллини, а не Якопо, дорогая моя. В этом нет никаких сомнений.

И Эйдан, и Вероника были поражены педантичностью и результатом его исследований. Помолчав, монах добавил:

– Возможно, для вас даже к лучшему то, что эта картина написана Джованни Беллини, а не его отцом. Работы Якопо продаются на современном рынке живописи за двадцать-сто тысяч долларов. А полотно Джованни Беллини, о котором я упомянул, было продано на аукционе «Сотбис» в 2010 году более чем за пять миллионов долларов. Ваша картина – редкое сокровище, так что ее могут оценить еще выше.

Эти слова ошеломили обоих.

– История картины почти так же примечательна, как ее автор, – продолжал брат Томмазо. – Я нашел упоминания о ней в нескольких очень старых книгах о живописи, которые сохранились у нас в библиотеке. Сначала мне попалось только краткое описание картины, затем – еще несколько упоминаний в двух различных изданиях. Ее приобрела одна французская семья здесь, в Венеции, на рубеже веков, и увезла с собой во Францию. Единственное, в чем я не уверен, – как картина попала обратно в Венецию перед тем, как вы купили ее. Но в промежутке между этими событиями она проделала долгий и не всегда счастливый путь. Ее купил французский банкир по фамилии Берже-Коэн, много лет она провисела у него в парижском особняке. Если не ошибаюсь, в 1918 году она перешла по наследству к старшему сыну этого банкира и принадлежала ему до 1940 года.