Читать книгу "Продажные журналисты. Любая правда за ваши деньги - Удо Ульфкотте"

Однако задача, взятая на себя Федеральным ведомством печати и агентурой «Манштайн», оказалась им явно не по плечу. Во всяком случае, им никак не удавалось убедить граждан ФРГ в том, что евро лучше марки. В ту пору еженедельник «Цайт» писал об этом следующее:

Видимо, те, кто отвечает за выполнение данной задачи, до сих пор не осознали всей ее важности. Ведь речь идет о том, чтобы подготовить немцев к отказу от их национальной святыни – немецкой марки. Это мероприятие, с учетом озабоченности и страхов, испытываемых населением, предъявляет высочайшие требования к коммуникации. Вместо этого используются далеко уже не новые маркетинговые ходы: немножко рекламы, дополненной пиар-акциями. Судя по всему, данный президентом Объединения союзов сберегательных касс Хорстом Кёлером совет: «Только никакой рекламы моющих средств!» – попусту пропал. На это указывает содержание рекламных сообщений, разработанных агентством Манштайна для Федерального ведомства печати. С помощью банальных лозунгов вроде «Европа – потому что это разумно» или «Евро – ценное будущее» вряд ли удастся развеять сомнения, терзающие большую часть населения. В сколь малой степени в необходимости валютного союза убеждены и сами боннские стратеги, явствует из их намерения не сделать основным предметом рекламы евро, а проводить кампанию по принципу «сэндвича»: экономические рекламные сообщения должны быть «упакованы» в политические, чтобы получился некий «Биг Мак для Европы»52.

Если верить данным, приводимым в одной докторской диссертации, защищенной в 2007 году, рекламщики требовали от Федерального правительства Германии все больше денег. Они ссылались на то, что внедрение на рынок новой марки йогурта обошлось фирме-производителю в сумму, вдвое превышающую ту, что была отпущена на рекламу евро. И что для успешного ввода на рынок моющего средства «Персил Мегаперлс» концерну «Хенкель» пришлось израсходовать 160 миллионов евро, прежде чем была достигнута необходимая, с точки зрения концерна, степень насыщения рынка53.

Упорство, с которым тогдашнее Федеральное правительство и агентство «Манштайн» стремились манипулировать населением, пропагандируя евро, было описано в 2007 году в докторской диссертации Йенса Петера Пауля. В ней он писал, в частности, следующее:

Агентство «Манштайн» получило заказ еще и по той причине, что обещало Федеральному правительству обеспечить всестороннее и требующее минимальных издержек сотрудничество с газетами, а также радио-и телекомпаниями. ФВП (Федеральное ведомство печати) надеялось, исходя из его заверений, добиться успеха кампании даже при небольшом бюджете. Считалось, что можно убедить многомиллионную публику при помощи «скрытого размещения рекламы евро путем ненавязчивой и симпатичной презентации тем рекламной кампании, вкрапленных, в виде рекламных роликов, в большие развлекательные телепередачи, например телевикторины…» – как утверждалось в презентации «Манштайна», гарантировавшего победоносный исход кампании. Речь шла о новых телевизионных передачах вроде «Фестиваля евро» в честь «дня рождения евро» или «европейского игрового шоу на тему евро» с участием известных телеведущих / деятелей искусства / «звезд» из разных стран ЕС». «Бульвар Био» и Ганс Майзер, «Разговор в башне» и Харальд Шмидт – не было ни одного популярного ток-шоу, которое «Манштайн» не намеревались бы подключить к своей рекламе евро. Представителям правительства обещали размещение скрытой рекламы (Product Placement) в неслыханных прежде масштабах и в то же время при минимальных издержках. Не было упущено из виду и такое средство массовой информации, как радиовещание. В этой сфере Федеральному ведомству печати также было обещано повсеместное – якобы! – сотрудничество с немецкими радиокомпаниями – и ведомство поверило54.

Такой пропаганды – в чистом виде и в подобной форме – прежде, вероятно, не было нигде, кроме как в условиях диктатур вроде ГДР или режимов стран третьего мира. Особенно коварной представляется следующая рекламная уловка: было объявлено о награждении молодых журналистов за «выдающиеся статьи и репортажи» о евро особой премией, вручаемой в ходе торжественной и подробно освещаемой всеми СМИ церемонии55. При ознакомлении с деятельностью агентства «Манштайн» создается впечатление, что население для нее, в конечном счете, не что иное, как моющее средство, на которое можно воздействовать по-всякому, но всегда – так, как это угодно сильным мира сего.

Задним числом агентство «Манштайн» сообщало о своей рекламной деятельности в поддержку введения евро следующее: «Как нам теперь известно, введение евро прошло без сбоев, как в физическом (техническом), так и в массово-психическом плане. Этому наверняка способствовала и (наша работа, осуществляемая до 1998 года)…»56

В 2012 году «труд всей жизни» Гельмута Коля был отмечен выпуском в честь него почтовой марки, распространенной среди его соотечественников в пяти миллионах экземпляров. Автором графического дизайна марки опять-таки было агентство «Манштайн». Оно гордо заявило о марке с изображением Коля: «Это – символ его видения будущего и его огромных достижений»57. Интересно, будет ли когда-нибудь выпущена почтовая марка также в честь тех, кто относился к евро скептически – например, профессоров Шахтшнайдера или Ханкеля. В отличие от видения будущего Колем, их видение будущего не осталось иллюзией, а претворилось в действительность.

Теперь мы ознакомились с пропагандистскими мерами, принятыми для обеспечения введения евро. Для этого был запущен гигантский механизм. Ему противостояли немногие умные люди, пытавшиеся бороться с этим механизмом, аппаратом государственной пропаганды и его услужливыми пособниками. За этими умными людьми шпионили, над ними издевались, с ними старались разделаться. С некоторыми из них обращались как с противниками диктаторского режима какой-нибудь страны третьего мира.

Немощь демократии

Политическую деятельницу Лизель Гартенштайн (СДПГ) никто и никогда не подозревал в правом радикализме или популизме. Этой даме 1928 года рождения пришлось много чего пережить. Ее главная заслуга заключается в том, что она никогда не входила в число политиков-приспособленцев. Когда другие соблюдают фракционную дисциплину и думают лишь об интересах своей партии, она говорит то, что думает. С точки зрения Германского бундестага Лизель Гартенштайн всегда была довольно неудобной женщиной. В 1998 году она осмелилась публично бросить обвинение бундестагу и представленным в нем политикам. Госпожа Хартенштайн заявила, что в бундестаге никогда не было откровенной и публичной дискуссии о предназначении немецкой марки. Что критикам евро с помощью «спирали молчания» затыкали рты. Что введение евро политическими средствами «не было виртуозным произведением демократии»58.

Аналогичного мнения придерживалась и возглавлявшая в прошлом Алленсбахский институт по изучению общественного мнения Элизабет Нёлле-Нойман. В 1997 году она указала на то, что лишь 21 процент опрошенных граждан ФРГ непременно желал введения евро (таков был результат опросов, проводившихся по принципу установления мнения среднестатистического гражданина). Однако допущены к публикации были лишь результаты опроса так называемых представителей элиты страны. Это были руководящие кадры мира политики, бизнеса и СМИ. В 1995 году 61 процент этих представителей элиты высказались за введение евро. В 1997 году их число даже возросло до 87 процентов. Голос же молчаливого – так сказать, отстраненного, лишенного права голоса – большинства населения в глазах представителей политических и медийных кругов веса не имел. И вот что особенно важно. Немецкоязычные СМИ как будто «проспали» процесс введения евро и начали освещать его лишь тогда, когда оно стало свершившимся фактом. Лишь когда, с международно-правовой точки зрения, уже не было пути назад, некоторым СМИ стало ясно, что же, собственно говоря, произошло. Брюссельский корреспондент ВДР Рольф-Дитер Краузе заявил, что до Маастрихтской встречи на высшем уровне журналисты, дескать, «долго спали». Что немецкие СМИ были слишком заняты воссоединением Германии и его последствиями. По поводу тогдашнего поведения своих коллег-журналистов Краузе заявил: «Мы так относимся к этой теме, что огульно зачисляем всех высказывающих сомнения в разумности перехода на евро в стан националистов и загоняем их в угол. (…). Манфред Бруннер в свое время считался либералом, а теперь его причисляют к правому лагерю. Но его загнали туда лишь потому, что он осмелился открыто усомниться в целесообразности введения евро»59.