Читать книгу "Сестрички с севера - Шэн Кэи"

– Картошка фри, крылышки, биг-мак, кола, мороженое и кетчуп.

Цянь Сяохун подумала о задницах за дверью туалета. Лицо у Большенога было выбрито глаже, чем зад. Когда мужчина чисто выбрит, значит, думает о «деле», причем показывает тем самым, что настроен серьезно и решительно. Это своеобразная беззвучная присяга. Цянь Сяохун растрогалась, но непонятно, то ли из-за лица, выбритого глаже, чем зад, или из-за целой горы еды. Она одарила Большенога очаровательной улыбкой, а тот впился зубами в гамбургер и разом откусил половину. Этот укус словно был ответом на улыбку девушки, но потом он неразборчиво промямлил:

– Я проголодался! Ты давай ешь!

Цянь Сяохун понравилось, как он жадно ест. Больше всего она боялась манерных мужчин, которые откусывали малюсенькие кусочки и постоянно промокали рот салфеткой, чтобы их лица так и оставались чище, чем их задницы. Лучше уж есть так, как Большеног, это все равно что отпустить усы и чувствовать себя свободно. Но в данном случае с усами выходило противоречие.

Цянь Сяохун налила слишком много острого соуса, пару раз макнула в него ароматное хрустящее крылышко, а потом еще и пальцы облизала, демонстрируя свою любовь к крылышкам и симпатию к Большеногу, затем с бульканьем выпила пару глотков колы и продолжила. Картофель фри она ела игриво, кусочки были тонкие и длинные, за раз съесть не получалось, так что она сначала сжимала их указательным и большим пальцем и, откусив один раз, обмакивала остаток в соус, еще больше усложняя процесс. Рука монотонно двигалась туда и обратно, у Цянь Сяохун от этого мельтешения зарябило в глазах. Большеног картошку есть не стал. Вскоре его большой стакан колы опустел, он сыто рыгнул, с довольным видом разглядывая, что происходит вокруг, а потом удалился в туалет. Когда он вышел, Цянь Сяохун доедала последнюю ложечку мороженого.

– Замечательный день рождения! Так вкусно! Огромное спасибо! – засмеялась Цянь Сяохун.

– У тебя день рождения? Ой, поздравляю! Еще чего-нибудь хочешь? – оживился Большеног.

– Я наелась. Не надо меня закармливать. Пойдем.

– Еще нет семи часов, давай прогуляемся по парку, караоке только в восемь часов откроется, надо растрястись, способствует пищеварению. – Никаких тебе загадок, все так же бесхитростно, как куриные крылышки, которые они только что съели.

– Господин, купите цветы, подарите девушке!

На входе в парк дорогу Цянь Сяохун и Большеногу перегородили дорогу две девочки пяти-шести лет. В руках они держали большой букет роз, причем каждая была завернута в отдельную пластиковую упаковку. Розы слегка увяли, словно бы их вытащили из мусорного ящика. Большеног объявил:

– Куплю тебе розу. Сегодня особый случай.

Цянь Сяохун отмахивалась:

– Лучше дай девочке денег, понятно же! Разве это цветы? Пойдем быстрее, ну ее!

Стоило Большеногу сделать шаг, как девочка ухватилась за его ногу и повисла на ней всем телом, причитая:

– Купите, купите, купите! Умоляю!

Большеног не мог вырваться. Вокруг начали собираться люди. Делать нечего. Он достал кошелек из заднего кармана, вытащил при свете уличного фонаря купюру в пять юаней и купил уродливую розу, только тогда девочка отцепилась. Большеног так и держал уродливую розу в руке, не осмеливаясь преподнести Цянь Сяохун. Они прошли через ворота в парк, сделали три круга, мимо статуи жирафа, через маленький мостик, и Большеног по дороге выкинул розу в урну, а потом таким тоном, будто сбросил тяжкое бремя с плеч, предложил присесть, указывая на скамейку на берегу озера. Он пересек лужайку, миновав силуэты людей в темноте, и примостился на белой каменной скамье, молча глядя на тихую гладь воды.

Посидев какое-то время, Большеног поднялся:

– Пошли в караоке, сейчас откроется.

– Давай не пойдем, тут так приятно посидеть.

– Ну уж нет! Сегодня твой день рождения!

– Ты меня сводил в «Макдональдс». Этого достаточно.

– Изначально планировался поход в караоке. Не будем менять планы.

– А ты сможешь петь-то? У меня настроение не очень.

– Да, я тоже туда не хочу.

– А тебя что тревожит?

– Та девушка хочет за меня замуж, а я не могу принять решение.

– Ты не можешь решиться взять ее в жены, но при этом не готов отказаться от нее.

Большеног не ответил.

– Ты ее любишь, но тебя заботит ее прошлое. Значит, ты ханжа, тебе нужна репутация и деньги.

Ветки ив покачивались, окуная кончики в воду.

– Мне не нужны деньги, я так решил.

– Но она и те полмиллиона связаны воедино.

– Мне от нее ни юаня не нужно.

– Это твои дела, я не буду тебя утешать.

– Я хочу быть с тобой.

– Тогда ты тем более окажешься в убытке. Я не девственница. У меня было много мужчин. И у меня нет пятисот тысяч, даже десяти и то нет.

Часть двенадцатая

ГРУБЕЙШАЯ ОШИБКА

1

После просмотра фильма в кинотеатре «Цяньшань» Очкарик немного возбудился, ему хотелось побыстрее вернуться в квартирку, которую они снимали с Ли Сыцзян, и заняться любовью. Ли Сыцзян сердито посмотрела на Очкарика своими маленькими глазками и повела его в книжный магазин А-Син. Понятное дело, название магазина написал Ли Сюэвэнь, в иероглифах чувствовался его характер и небрежность. Большие и черные иероглифы даже ночью были хорошо видны. А-Син выпячивала большой живот и шаркала ногами, перемещаясь, как неуклюжий пингвин. Из одного угла книжного в другой всего-то десять шагов, но А-Син семенила и, покачиваясь, делала все двадцать, при этом одной рукой без конца поглаживала выпирающий живот, успокаивая еще не родившегося малыша.

– Похоже, они закрываются.

– А-Син, когда ты станешь мамочкой? – хихикнула Ли Сыцзян, поглаживая живот А-Син.

– Доктора говорят, что еще тринадцать дней. Вы уже строите планы? – Лицо А-Син тоже пополнело, румянец заливал щеки, правда, появились крошечные веснушки.

Ли Сыцзян посмотрела на Очкарика, ее маленькие глазки превратились в щелочки.

– Скоро все будет! – Очкарик интуитивно уловил суть вопроса, но сказал полуправду.

– Смотрите книги, не торопитесь, вы самые последние посетители.

А-Син присела, поглаживая живот и ковыряя ногтем в щели между зубами, а потом беззаботно уставилась в окошко, рассматривая прохожих.

Очкарик крутился в отделе романов уся[105], подержал роман Цзинь Юна[106], потом томик Гу Луна[107], очарованный настолько, что не мог выпустить книги из рук.