Читать книгу "Между нами горы - Чарльз Мартин"

У Эшли дрожали губы. Она взяла обеими руками мою руку. Ее слезы капали на мрамор, туда, куда уже упали десять тысяч моих слезинок.

– Ты должен был мне сказать. Почему ты молчал?

– Сколько раз мне хотелось бросить сани, обернуться и все выложить. Все тебе рассказать, но… У тебя столько всего впереди. Целая жизнь.

– Ты должен был. Обязан был.

– Вот я и сделал это. А тогда не мог.

Она положила мне на грудь ладонь, потом обвила руками мою шею, прижалась лицом к моему лицу. Взяла мое лицо в ладони, покачала головой.

– Бен?

Я молчал.

– Бен?

Я открыл рот и, не сводя глаз с Рейчел, выдавил, прошептал:

– Прости меня…

Она улыбнулась.

– Она тебя простила… Сразу, как только ты это произнес.

Прощение – трудная штука.

Трудно попросить прощения, и трудно его принять.

Мы долго сидели там. Сквозь стекло над собой я видел стаю пеликанов. И одну скопу. За волнорезами скользили в воде стайками по шесть-восемь голов дельфины-афалины.

Эшли попыталась заговорить. Попробовала снова, но не подобрала слов. Наконец она вытерла глаза, прижала ухо к моей груди и прошептала:

– Мне нужны все кусочки головоломки.

– Их слишком много, и я не уверен, что все они встанут на свои места.

Она поцеловала меня.

– Позволь мне попытаться.

– Для тебя было бы лучше оставить меня и…

Она попробовала улыбнуться.

– Я тебя не оставлю. Не отпущу. Не хочу вспоминать о тебе всякий раз, когда закрою глаза.

Я понял, как сильно я хотел услышать эти слова. Мне нужно было убедиться, что я чего-то стою. Что каким бы я ни был, любовь еще могла меня возродить. Спасти из огня. Мы просидели несколько часов, не сводя глаз с океана.

Наконец я встал и поцеловал камень над лицом Рейчел. Поцеловал своих близнецов. В этот раз обошлось без слез. Это не походило на прощание. Я махнул рукой в рассеивающемся тумане.

Мы вышли, заперли дверь и побрели по дюнам. Я сжимал ее неокольцованную руку. Она остановила меня и, хмурясь, вытерла рукавом нос.

– Я отдала Винсу кольцо. Сказала, что он мне очень нравится, но… – Она покачала головой. – Думаю, для него лучше услышать правду.

Мы остановились на крайней дюне, глядя на пляж. На юге, справа от нас, в одном из гнезд проклюнулись яйца, и к воде потянулись сотни полосок крохотных следов. Их на глазах поглощали волны и пена. Вдали, за волноломами, по поверхности воды скользили блестящие кружки черного оникса, сверкающие черные алмазы.

Я положил ее ладонь поверх своей.

– Ты не торопись сначала. Я давно не бегал… в компании. Не знаю, как на это отреагируют мои ноги.

Она поцеловала меня – теплыми, влажными, дрожащими губами.

– Куда бежим? – спросил я.

Она задумалась, потом, прикрыв глаза от солнечного света, ответила:

– Неважно. Это ты настоящий бегун, а не я. Я даже не знаю, смогу ли за тобой угнаться. Как быстро мы побежим? И как далеко?

– LSD.

– Что это такое?

– Long Slow Distance. Это когда расстояние не имеет значения, только время. И наоборот. Чем медленнее, тем лучше.

Она обняла меня, крепко прижалась и засмеялась.

– Согласна. Только давай проложим наш маршрут через Атланту.

– Почему Атланта?

– Потому что тебе придется потолковать с моим отцом.

– Придется?

– Представь, да.

– Разве ты недостаточно взрослая?

– Не забывай, я девушка с Юга, да к тому же единственная дочь у отца.

– Как он ладит с врачами?

– С трудом! – ответила она со смехом.

– Кто он по профессии?

– Адвокат истца.

– Ты шутишь?

– Не бойся, он тебе симпатизирует.

– Откуда ты знаешь?

– Он читал про наши приключения.

– Где он про них прочел?

– В моем репортаже, который вышел на этой неделе.

– А где его напечатали?

Она пожала плечами.

– Всюду.

– Уточни, что значит «всюду».

Она закатила глаза.

– Просто всюду, и все.

– О чем там говорится?

– Об одном моем недавнем путешествии.

– Там фигурирую я?

– А как же! – Она бросилась бежать, громко хохоча. – Ты и я.

Во время бега она болтала руками, совершая много лишних боковых движений. И шаг у нее был короче необходимого дюйма на три. Она слишком наваливалась на пальцы ног. Слишком сильно наклонялась вперед. Загребала левой ногой. А еще…

Зато она быстро училась. Все это можно было исправить. Учеба не заняла бы много времени. Людям, разбившимся на куски, нужно просто снова собраться.

Сам я никак не мог собраться, так и жил, нося себя разобранного. И время от времени ронял кусочек, как хлебную крошку, чтобы суметь найти дорогу домой. Потом появилась Эшли, она собрала кусочки пазла и меня, и где-то между высотой 11 тысяч футов и уровнем моря картина стала приобретать прежние очертания. Сначала смутно, потом все яснее. Полная ясность не наступила до сих пор, но такие вещи требуют терпения.

Вероятно, каждый из нас в свое время представлял собой слитное целое. Четкую картину. Монолит. Потом под влиянием событий появляются трещины, происходит распад. Мы остаемся разъединенными, разорванными, расколотыми. Некоторые лежат, развалившись на сотню кусков, некоторые – на десять тысяч. Некоторые превращаются в сплошные режущие углы, некоторые издают только слабенькое серенькое свечение. Некоторые спохватываются, что утратили часть себя. Другие обнаруживают в себе что-то лишнее. Так или иначе, нам только и остается, что качать головами. Сделать-то ничего нельзя.

А потом появляется кто-то, способный починить отколотый уголок, вернуть утраченную деталь. Это утомительный, болезненный процесс, ускорить который нет никакой возможности. Все обещания ускорения – иллюзия.

Но по мере удаления от места катастрофы, от груды обломков, начинают восстанавливаться целые секции былого, мы начинаем видеть краем глаза что-то реальное и останавливаемся, недоверчиво вглядываясь в себя. Нам не верится – но вдруг? Вдруг?

Оба мы рискуем. Ты должна надеяться, что создашь образ, которого пока еще не видишь, а я должен тебе довериться.

Так латается душа.

Эшли бежала по пляжу. Солнце било ей в спину. Свежие отпечатки ног на песке, сверкающий пот на бедрах, испарина на икрах.