Читать книгу "Игра страсти - Ежи Косински"

Затем он подумал о Ванессе. Этим подарком — этой суммой, перечисляемой «добровольно, безвозмездно, без расчета на компенсацию», — Ванесса просто дарила ему жизнь, но такую жизнь, когда он должен был ежеминутно помнить, насколько она непрочна, что она определена самим характером подарка, обязанностью помнить о дарителе, — жизнь, каждое мгновение которой будет определяться кем-то другим.

Он поднялся, оставив письмо и чек на столе.

— Прошу прощения, но я не могу принять подарок мисс Ванессы, — сказал он. Голос его вновь звучал уверенно, сердцебиение и дыхание пришли в норму.

Не в силах скрыть потрясение, изумленный чиновник поднялся с кресла.

— Семейство Стэнхоупов всегда было одним из самых уважаемых клиентов нашего банка, мистер Фабиан. Полагаю, мы сделали все возможное, чтобы убедить вас, что подарок был сделан мисс Стэнхоуп от всего сердца…

— Я уверен, что мисс Стэнхоуп поймет причину моего отказа, — оборвал его Фабиан.

Он протянул руку, и управляющий пожал ее. Оба молча направились к двери. Когда Фабиан собирался уходить, чиновник заверил его, что, в соответствии с указаниями мисс Стэнхоуп, ее подарок останется в банке в течение неопределенного времени и будет выдан лишь в случае согласия Фабиана, скрепленного подписью, подтверждающей, что он получил сумму полностью.

Вновь оказавшись за рулем своего трейлера, закрыв окна от пыли и внешних раздражителей, чтобы не замечать поля и усадьбы, убегающие вдаль, и аккуратно выстроившиеся ряды жилых прицепов, Фабиан то и дело переводил глаза с шоссе на спидометр, со спидометра на шоссе с механической монотонностью маятника.

В голове у него по-прежнему крутились кадры, сливаясь с дорогой, извивавшейся перед ним, и меняющимися цифрами на счетчике спидометра, поворотами руля, превращаясь в единое целое — единую нить, разматывающуюся в сторону механизмов судьбы, ожидающих его за каждым перекрестком.

Он вспомнил сказку, которую рассказывал ему в детстве отец, завораживавшую и пугавшую его. Сказку о трех невидимых сестрах, которые будут постоянно находиться рядом с ним, зачастую и тогда, когда он меньше всего подозревает об их присутствии, и отмерять срок его жизни. Самой красивой из них, по словам отца, была самая младшая, задача которой состояла в том, чтобы наблюдать и распутывать узел жизни и извлекать из лабиринта нить жизни каждого человека. У нее была средняя сестра, которую всегда можно было узнать по одной из тех масок, которые она надевала на себя, — смешной или грустной. Именно она держала меру, брала в руки нить и спокойно продолжала прясть, сосредоточив все внимание на вращающемся колесе прялки, безразличная к тому, какой получится рисунок. Была еще и старшая, которой так нравились ее ножницы, что она никогда не выпускала их из рук и в любой момент была готова испортить работу сестер, перерезав нить.

Ему показалось, что он слышит пение веретена. Он понял, что это Резвая и Ласточка бьют копытами в своих стойлах, и неохотно остановил трейлер на площадке для отдыха, чтобы покормить их. Корм, который он вез для них — кукурузные хлопья и овсяную крупу, вареное льняное семя, кашица из сахарной свеклы, дуранда — смесь сена с соевыми бобами и кукурузой, тимофеевка, райграс, клевер и трилистник, — все эти ингредиенты ему казались теперь каким-то нереальным веществом, единственная задача которого превращение животного в груду мяса.

Позже, когда на смену полудню пришел золотистый предвечерний туман, Фабиан остановился вновь, свернув с шоссе при виде неохраняемого поля. Осторожно, словно конокрад, он тайком выпустил своих пони, чтобы животные могли порезвиться, побегать, чтобы они разогрелись как следует, но не выбились из сил. Единственная задача этой разминки заключалась в том, чтобы превратить их вес и силу в резвость и скорость, которые ему понадобятся во время игры.

Еще позже, когда ему стало трудно наблюдать за дорогой, прячущейся в темноте, он съехал на обочину недостроенного шоссе и, закрывшись лишь одеялом, прикорнул в гостиной своего трейлера, слишком устав для того, чтобы раздеться, и не желая терять времени на то, чтобы подниматься в альков.

В Тотемфилд Фабиан приехал незадолго до того, как наступили сумерки. Царивший повсюду полумрак озадачил его: он не ожидал, что увидит закрытые витрины лавок и магазинов. Даже супермаркет, где всегда шла какая-то торговля, опустел. Лишь после того, как он пересек перекресток и свернул на главную улицу — сонную и пустынную, если не считать автомобилей, припаркованных по обеим ее сторонам, — он сообразил, что попал в город на исходе воскресного дня. Позади остался утренний шум в церкви, семейные радости за обеденным столом, уход вечером домой подальше от городской суеты. Какой-то заблудившийся автомобиль, за которым следовал трейлер Фабиана, неохотно пробирался по пустынным улицам, словно зачарованный тишиной.

Инстинктивным движением было направиться к конюшням «Двойные удила», но он тотчас спохватился: он не затем приехал, чтобы увидеть Стеллу. Затем в голову ему пришла мысль: хотя он знал, в какой части города живет семья Ванессы, он никогда не проезжал мимо их дома, опасаясь, что его трейлер привлечет внимание ее близких, слуг или соседей.

Он поехал серпантином, который вел на холм Стэнхоупов, стараясь не повредить аккуратные бордюры. Он въехал в открытые кованые ворота, украшенные красивым гербом, миновав запертую старинную сторожку.

Дорога стала шире, и трейлер въехал на вымощенную белым камнем улицу, окаймленную аккуратными живыми изгородями, симметрию которых не нарушала ни одна ветка.

Улица раздвоилась. Вдалеке, в конце проезда, он увидел внушительный фронтон особняка, украшенный классическими колоннами, охранявшими газон, над которым возвышались две или три крупных скульптуры из мрамора и металла, освещенные светом вечернего неба. У кромки сада припарковалось несколько машин, среди них — желтый автомобиль с открытым верхом. Фабиан повернул направо, где, как он полагал, находится служебный вход, но, подъехав к нему, не решился выйти из трейлера и поехал мимо гаражей в сторону конюшен и паддоков. Двое жеребят тыкались носами в ограждение паддока, два или три пони спокойно жевали сено. Резвая и Ласточка, почувствовав близость других лошадей и конюшни, принялись нервничать.

Из конюшни вышел пожилой мужчина в резиновых сапогах и непромокаемой накидке. Фабиан заметил под накидкой пиджак. У мужчины был вид надсмотрщика, который в выходной день пришел взглянуть на свое хозяйство с целью убедиться, что дела идут и в его отсутствие. Остановившись у конюшни, Фабиан вышел из кабины своего трейлера.

Мужчина посмотрел на Фабиана, затем с недовольным видом взглянул на фургон.

— Доставка в воскресный день? — спросил он. — Неужели вы, парни, не можете дать себе и другим возможность помолиться? — сердито покачал он головой. — Тебе придется подождать с разгрузкой. У хозяина конюшни и всех рабочих сегодня выходной. А я тут за сторожа, — закончил он.

— Виноват, — сказал Фабиан. — Думал, что ехать сюда придется гораздо дольше.

— Мне никто не говорил, что привезут новых производителей и что надо приготовить для них место! — всплеснул руками мужчина. — Сколько привез на этот раз?