Читать книгу "Весь сантехник в одной стопке - Слава Сэ"

Я видел того мальчика. Он сказал: «До свидания, Маша!» – совершенно не стесняясь моего присутствия. Выглядит интеллигентно, волосы расчёсаны не раньше понедельника. Такая свежая причёска в шестом классе – почти пижонство. Я в этом возрасте расчёсывался раз в году, 31-го августа, и слыл приличным человеком.

Этот даритель розы Маше неинтересен. Ей кажется занятным другой негодяй, который смешно кривляется на физкультуре. По мне, уж лучше повелитель расчёски. Но у девочек свои представления о мужской привлекательности. Им подавай ироничных подлецов – немытых, пьяных, несчастных, смешных на физкультуре. При всей своей холодности Маша хранила розу целый месяц, меняла воду в вазе и вообще. А потом, я видел, она поёт перед зеркалом в расчёску. Видимо, детство её заканчивается.

Кате кажется, я сам хотел бы стать обаятельным мерзавцем. Конечно, хотел бы. Это прямой путь к успеху. Например, мой приятель Константин был приличным юношей, занимался в секции фехтовальщиков. Это спорт благородных людей. Однажды он победил целый турнир шпажистов. Приревновал всю секцию к тоненькой саблистке Ане. Покромсал в винегрет.

Но в финале против Кости вышел адский д’Артаньян из соседнего района. Злой противник всё превращал в дуршлаг. Он делал тысячу инъекций в минуту. Даже швейные машины Зингера не способны на такое. Препятствие гибло, не успев ойкнуть.

Костя понимал, это конец. Без первого места говорить с Аней он не сможет, останется только смотреть ей в спину и грустить. Бессердечный дядя тренер, садист и сатрап, увидел этот взгляд, полный юношеского тестостерона, не выдержал и выдал Косте Большую Зелёную Пилюлю.

– Когда выпьешь, посмотри на лампу, – сказал наставник, – ламп станет четыре. Надо собрать их в одну. Если не сможешь, всё бросай, беги в лес и сиди там до утра. Потом тебе захочется орать. Так вот, нельзя. Сдохни, но молчи. В случае нехватки сил подойди ко мне, я тебя накормил, я тебя и убью.

Костя принял зелье. Ничего не произошло. Вообще. Препарат оказался подделкой.

– Посмотри на лампу, – напомнил тренер неожиданно густым басом с тройным эхо. Ламп оказалось четыре, как и обещала советская фармакология, обладательница многих олимпийских медалей. Сходиться светильники не хотели. «Да здравствует Аня!» – подумал Костя и склеил люстру сверхусилием.

Он вышел на дорожку. Воздух в зале был густым и тягучим. Замедленный д’Артаньян едва шевелил шпагой. Костя угадывал его выпады, но с трудом отбивал. Тело не поспевало за стремительным мозгом. Их совместной ярости хватило бы на сто мушкетёрских романов. В конце, в сумасшедшем полёте, Костя достал врага и укусил себя за обе губы одновременно – так хотелось закричать, столько было счастья.

Интересно, кстати, почему нельзя вопить. Возможно, пилюля открывает «ля» второй октавы и писк фехтовальщика взрывает стёкла – нам уже не узнать.

Победа не помогла. Костя увидел, как Аня уходит прочь под ручку с незнакомым пролетарием, вообще никак не связанным с саблями, в лучшем случае – с отвёртками. Чуть не с токарем, прости господи.

Вечером Костя пришёл к ней под балкон. Жизнь была кончена. Хотелось умереть сегодня же, так чтоб она увидела и содрогнулась. Время шло, Аня не показывалась. Чтобы привлечь её внимание, Костя придумал побить двух пионэров, шедших мимо. Мальчики возвращались с дискотеки. Их вскрики могли заинтриговать кого угодно. О том, что саблистки может не быть дома, кавалер не думал.

Оказалось, эти пионеры были авангардом довольно крупного пионерского стада. Вскоре подоспели другие ребята и весело нахлобучили Костю. Немногие его вечера были настолько насыщены пинками.

Аня его так и не полюбила. Ни тогда, ни потом. Сейчас у него пятьсот любовниц и ни грамма совести. Костя всех женщин зовёт лапочками, потому что не помнит имён. Преобразился, в общем.

Зальцбург. 1699

В четыре утра Катя заснула. Свершилось важное – я видел её спящей! Это близость, как-никак. Старался ехать особенно плавно, чтобы не растрясти. В шесть она проснулась, увидела указатель «Зальцбург». Сказала:

– Это же Австрия!

– Ну да…

– Вы плут, Севастьян! Вы меня похитили, посулив швейцарский мир. И шоколад. И горы. Ну и где всё это?

Я не знал где. Стали смотреть в навигаторе. Оказалось, хитрая Швейцария ускользнула, отползла вправо. Где-то перед Инсбруком до неё оставалось шестьдесят километров, она притворилась обычной Альпийской горой, и мы её не узнали. К тому же ночь была. Катя ещё чего-то поворожила в телефоне и приказала свернуть с магистрали. Катя понимает, что я робот и могу нестись без остановки месяц, освещая себе путь красными глазами. Но ей нужна горячая вода. Если что, она готова пробиваться к своим потребностям с топором в руках.

И мы въехали в Зальцбург, где родился Моцарт. Ещё там стоит памятник Караяну. Дирижёр изображён в свитере. Сразу видно, каким он был при жизни простым и добрым. Ещё есть река, замок, но главное – гостиницы с горизонтальными кроватями.

Отель «Захер Зальцбург» был первым в списке. Эта особенность нам показалась достаточной для выбора. Днём в баре играет живой пианист, а в меню, конечно, шоколадный торт «Захер». Поисковый сайт сообщил, что интерьеры с любовью разработаны фрау Элизабет Гюртлер. Не знаю. Проскакав тысячу километров, я стал невосприимчив к стараниям этой женщины. Ничего не помню.

Какой-то турок за стойкой уточнил, нужен ли нам номер с двуспальной кроватью.

– Нет, – сказал я.

– А какой ширины у вас кровати? – спросила Катя.

– Двести двадцать сантиметров. – Турок улыбнулся и отмерил это расстояние на стойке двумя карандашами.

– Можем сэкономить, – сказала мне Катя. – Сегодня я вряд ли стану тебя насиловать. Скорее упаду и ничего не почувствую до самого обеда. Ты после тоже не выглядишь маньяком. Однако ж, если утром… или когда там проснусь… найду на себе отпечатки пальцев, остаток пути ты будешь бежать впереди машины и плакать.

– А ты?

– А я за рулём.

Странным образом мои мечты исполнились. Не дословно, но всё-таки. Помню, что проснулся в восемь. Катя спала спиной ко мне, под отдельным одеялом в глухой пижаме, пуленепробиваемой на вид. На самом краю, чтоб, не дай бог, ничем не прикоснуться. Нам показалось вечером, что провести ночь в разных концах одной кровати – мудрое решение. Если никому не говорить, то никому объяснять не придётся, что не было сил ни на поползновения, ни даже на фантазии.

Но утром аж волосы зашевелились от счастья. Она рядом. Конечно, никаких попыток. Разве что захотелось тихо-тихо поднять край одеяла и поцеловать её куда-нибудь в пятку. От одной мысли сердце замерло. Так и не решился. Трус. Жалею теперь.

В Зальцбурге мы провели весь день и следующую ночь. Катя сказала, что обязательно хочет доехать целенькой до дома. Для этого мне надо отдохнуть. А ей – погулять. Что касается достопримечательностей, у торта «Захер» очень точное название. За такие-то деньги.