Читать книгу "Грехи негодяя - Анна Рэндол"

– У меня тут тоже кое-что есть! – крикнул Йен. – Ага… вот записи. Доставил три бомбы в… Выходит, он вел журнал! Правда, здесь нет ничего особенно полезного – имен, например. Но он действительно учитывал все бомбы и оплату за них. Хм… возможно, в этом следует разобраться.

– Какая запись была последней?

Йен выругался и тут же ответил:

– О бомбе, начиненной пятнадцатью фунтами пороха.

– А в этом случае как близко к царю должен подойти убийца? – снова спросила Оливия.

– Он должен находиться в том же бальном зале.

– Значит мы… – Она потерла виски, чтобы рассеять туман в голове.

– Сейчас мы отвезем тебя домой, – сказал Клейтон.

– Но бомба…

Он провел по ее щеке тыльной стороной ладони.

– Ты уже сутки на ногах. Опытный шпион знает, что всегда возникают вопросы, которые следует решать быстро. Но их невозможно решить, когда падаешь с ног от изнеможения.

– Уложи ее в постель! – крикнул Йен. И тут же, смутившись, добавил: – То есть я хочу сказать, что ей необходимо лечь в постель и поспать.

Но что сказано, то сказано. И восхитительно дерзкие мысли невозможно изгнать из головы. Взяв Оливию за руку, Клейтон подвел ее к окну, и жар его ладони вдруг показался ей невыносимым. Теперь ее ничто не останавливало.

– Значит, в постель? – спросила она. – Что ж, звучит заманчиво. – Собственный голос почему-то показался ей чужим. Он был хриплым и полным желания. – Да-да, в постель и поспать – это определенно хорошая идея.

– Какая? – спросил Клейтон. – В постель? Или поспать?

– Обе.

Глава 31

Он не стал рисковать и ни разу не поцеловал Оливию, возвращаясь в дом Кати. Нельзя было отвлекаться. Следовало внимательно наблюдать за окрестностями и быть уверенным, что за ними никто не следит.

Но Оливия не облегчала ему задачу.

И дерзкая девчонка это знала. Когда она шептала что-то ему на ухо, ее губы непременно касались его. И она постоянно прикусывала нижнюю губу, делая ее розовой; когда же убедилась, что он это заметил, принялась облизывать губы, что выглядело очень соблазнительно.

– Проклятие! Если ты будешь продолжать в том же духе, я завалю тебя в сугроб. Не будет никаких шелковых простыней и зажженных свечей.

– Шелковые простыни и свечи?… – переспросила Оливия.

Клейтон смутился:

– Ну… возможно, я представлял себе нечто подобное раз или два.

Брови Оливии поднялись так высоко, что скрылись под шапкой.

– Знаешь, я тоже…

– Что именно ты представляла?

Оливия только улыбнулась и плавно пошла перед ним, покачивая бедрами.

А он проворчал:

– Если так и дальше пойдет, то мы точно не доберемся до простыней.

Поскольку они находились совсем рядом с домом Кати, он подхватил Оливию на руки и оставшееся расстояние преодолел бегом.

– До того как нас задумала уничтожить группа безумных русских революционеров, я был слишком занят, чтобы обратить внимание на твою походку.

Ему нравилось, как она смеется.

Он подсадил, точнее – забросил ее в окно, так что она едва не упала.

– Ох, прости…

Но Оливия устояла на ногах. И тотчас же схватила его за воротник и втащила в окно.

– Учишься произносить новое для тебя слово?

Он ухмыльнулся:

– Да. Знаешь, чувство очень странное…

Они, задыхаясь, взбежали вверх по лестнице и остановились перед дверью спальни.

Как же ему все это нравилось! И как он только мог думать, что сможет жить без нее.

Клейтон распахнул дверь, и они вошли.

– Я хотела тебя каждый день с того момента, как мы снова встретились, – сообщила Оливия и принялась расстегивать на нем пуговицы.

Он снял с любимой женщины шапку и проговорил:

– Полагаю, на протяжении последних нескольких недель все же были моменты, когда это твое утверждение не являлось правдой.

Оливия рассмеялась:

– Всегда такой точный, такой скрупулезный… Но нет, ошибаешься. Таких моментов не было.

– А когда я, словно призрак из преисподней, явился на твою фабрику и стал угрожать?

– Я и тогда мечтала целовать тебя до тех пор, пока не увижу мальчишку, которого любила.

Клейтон задрожал – ее руки уже добрались до его рубашки.

– Ты все еще надеешься его найти?

Стараниями Оливии некоторые черты этого мальчишки действительно возродились. Но далеко не все. Ему никогда не стать прежним. Слишком многое с ним произошло.

– Вовсе нет. – Она покачала головой. – Теперь я мечтаю целовать тебя до тех пор, пока не узнаю мужчину, которым стал тот мальчишка.

Клейтон судорожно сглотнул.

– Что именно тебе хотелось бы узнать?

Ее губы растянулись в улыбке.

– Хороший вопрос. Во-первых, мне очень хочется узнать, как быстро ты умеешь расстегивать пуговицы на платье.

– Неужели?

– Да, представь себе. – Оливия повернулась к нему спиной.

– Что ж, попытаюсь. – Сначала Клейтон хотел впечатлить ее скоростью, но потом обнаружил, что не может противиться желанию поцеловать грациозно изогнутую шею и плечи. Сообразив, что «впечатлить» не получается, он проворчал: – Извини, что так медленно…

– Ничего страшного. Пожалуй, я когда-нибудь дам тебе еще один шанс. – Оливия переступила через платье, упавшее к ее ногам, и, повернувшись, шагнула к Клейтону.

Он стал целовать ее глаза, щеки, губы…

– Я представляла, как ты отреагируешь, увидев меня голой. – Она чуть отступила и посмотрела ему прямо в глаза. Рядом с платьем на полу оказались ее нижние юбки. Потом она сбросила туфли и сняла чулки. После чего завела руки за спину, чтобы дотянуться до шнуровки корсета. – В прошлый раз до этого дело не дошло, и я не видела твоей реакции. У тебя глаза темнеют? – Корсет упал на пол. – Кулаки сжимаются? Ты можешь устоять против желания подойти поближе?

Он уже подходил, но Оливия, упершись ладонью ему в грудь, остановила его.

– Ты спрашивал, что именно я представляла в своих фантазиях? Вот что. – Она сбросила сорочку.

Клейтон не мог бы сказать, как назывался звук, который он издал, – стон или рык. Вероятно, некую смесь того и другого, ибо обнаженная Оливия была самим совершенством. Дерзко вздернутый подбородок. Вызов в глазах. Шелковистые волосы, упавшие на грудь.

Неудивительно, что он никогда не испытывал сильных чувств к другим женщинам. Подсознательно он всегда сравнивал их с ней.