Читать книгу "Дорога на Мачу-Пикчу - Николай Дежнев"

— Знать, не знал, но догадывался… — хмыкнул дядюшка Кро, отвечая на мой немой вопрос. — Ты считаешь, будто я знаком с историей человечества в подробностях — это лестно, но не совсем соответствует истине. Такое несметное количество глупостей, не говоря уже о подлостях, окончательно расшатало бы мою нервную систему…

— И ничего мне не сказал!..

Горько бывает, когда тебя предает друг, горше некуда!

— А что я мог сказать? — огрызнулся крокодил. — Забраться в глубины прошлого — идея твоя! Когда я попытался выразить всего лишь тень сомнения, ты заткнул мне пасть. Помочь найти место для высадки?.. Помог! Что до де Барбаро, то поквитаться с ним ты намеревался сам… Какие претензии, Глебаня?.. И потом, не стоит забывать о чуде, даже если знаешь, что чудес не бывает! А вдруг у тебя получилось бы? Ведь как на свете все устроено: нет, нет, а потом возьмет и произойдет!

Замечание было справедливым, виноват я сам. Между тем в голосе дядюшки Кро проступили назидательные нотки:

— Де Барбаро бессмертен, потому что он продукт извращенной природы человека. Люди выпестовали его своими поступками, выкормили черными чувствами, но случается в жизни и такое, что человек поднимается над мерзостью бытия и тогда уже никто не способен его удержать! Кто-то называет этот миг счастьем, кто-то свободой…

Хмурое выражение морды крокодила неожиданно просветлело, он оживился:

— Между прочим, пока ты радовался прелестям Соломеи — по глазам вижу: тащился, как удав по негашеной извести! — я кое — что придумал…

От избытка энтузиазма крокодил приоткрыл пасть, смотрел на меня светло и по-детски лучезарно, но мой запас надежд уже иссяк. Я ему не верил:

— Хватит, Кро, угомонись! Ты настоящий друг, только уж больно выдумщик и враль…

Аллигатор презрительно фыркнул:

— Хамить, глядя в лицо тому, кто о тебе заботится — не самый лучший способ сказать спасибо!

Обиделся старик, обиделся по делу.

— Ладно, извини, так получилось! Я проиграл. Мой враг бессмертен, а другого способа вырваться отсюда, кроме как убить его, нет…

Выражение морды крокодила отражало всю гамму боровшихся в нем чувств. Победило великодушие. Подогреваемое нетерпением поделиться со мной планом новой авантюры. Глаза дядюшки Кро сияли, но к сути дела он приступил не сразу, начал издалека, решив растянуть, по возможности, удовольствие:

— Да-а… привык я к тебе, Глебаня, привык… — произнес аллигатор, пряча за медлительностью речи просившуюся наружу улыбку. — Старый друг, как хорошее вино, общением с ним надо наслаждаться. Не смотри на меня так, я имею в виду не тебя!.. Не хочется с тобой расставаться, очень не хочется, а, видно, придется. Будем надеяться, не надолго…

Только теперь, глядя на эту хитрую морду, я начал догадываться, что пройдоха прячет не только улыбку, но и нечто более существенное, возможно даже мысль, которая с бильярдным стуком бьется о его бронированную черепную коробку.

— Что-то я не очень пойму, к чему ты клонишь…

— Чего ж тут не понять, — удивился дядюшка Кро весьма неискренне, — ты ведь не собираешься жить вечно, я готов подождать. А хоть бы и собирался, это ничего не меняет!..

Добр был немеренно. Тут и без его причитаний болтаешься на волосок от смерти, а он вдобавок, стращает тебя скорой могилой. Но что-то в облике аллигатора подсказывало, что на этот раз прохиндей придумал нечто дельное.

Я задержал дыхание:

— Ты хочешь сказать?..

Он мотнул утвердительно башкой:

— Ага!

На лбу у меня выступили капельки пота:

— Ты действительно уверен?..

Дядюшка Кро смущенно улыбнулся. Я обнял сиявшую счастьем морду и прижал к себе. Если бы аллигатор был красной девицей, то зарделся бы от удовольствия, а так всего лишь скромно потупился:

— На этот раз, Глебаня, должно получиться! Я ведь говорил тебе, река забвения протекает через все времена и все страны…

— Да, помню, что с того?.. — от нетерпения меня начала трясти лихорадка.

— А в будущее низвергается водопадом…

— Тоже говорил, не томи!

Улыбка дядюшки Кро стала широкой, как сама Лета:

— Вот я и подумал, а что будет, если в водопад прыгнуть? Человек, можно сказать, каждую секунду вступает в грядущее и ничего страшного с ним не происходит…

Не дожидаясь завершения фразы, я выпалил:

— Согласен!

Но моя готовность вывела дядюшку Кро из себя:

— Черт бы тебя побрал, Дорофейло, не надоело бегать впереди паровоза? Дело-то, между нами говоря, опасное! Именно о будущее человек и разбивается, после чего ему остается лишь жалеть себя и перебирать, словно четки, обиды. Много ты знаешь тех, чьи надежды и мечты сбылись? Или, может быть, сам тому пример?.. — выдержал ехидную паузу: — То-то и оно! Люди только тем и занимаются, что строят воздушные замки, вселяются в них без прописки, а когда все рушится, не желают понимать, что с ними произошло. Нет, Глебаня, прежде чем решиться на такой шаг надо пораскинуть мозгами… хотя бы для того, чтобы потом их можно было собрать!

Поскольку во все время этой поучительной речи я не произнес ни звука, крокодил покосился на меня с подозрением. Ожидал, видно, с моей стороны подвоха:

— Н-ну, что молчим?..

— А что тут можно сказать, другого выхода все равно нет!

— Это верно! — согласился дядюшка Кро со вздохом. — Или грудь в крестах, или голова в кустах! Ладно, так уж и быть, забирайся на спину, поплыли к водопаду. Бог не выдаст, свинья не съест!

Над Иудейской пустыней поднимался раскаленный шар солнца. В окрестностях Вифавары появились первые пришедшие послушать Иоанна паломники. Они и стали свидетелями того, как, сидя на гигантском крокодиле, по водам Иордана пронесся человек. Это событие послужило источником многих разошедшихся по миру легенд. Тренировочный костюм всадника превратился в сияющую мантию, а аллигатор в крылатого змея, но сказания эти затерялись среди мифов, которыми так любит тешить себя человечество.

Подгоняемые порывистым ветром истории, мы летели на всех парусах и нам не было дела до проносившихся мимо стран и народов. Наши взгляды были устремлены туда, откуда все явственнее доносился рокочущий шум необузданной природы.

— Вставай! — перекрывая нарастающий грохот, крикнул дядюшка Кро.

— Что?

Я слышал, я прекрасно его слышал, но тело сковал мертвящий страх. Превозмогая себя, поднялся на ноги. Держась за пояс, как вольтажеровщик за вожжи, выпрямился. Побелевшие пальцы вцепились в кожу ремня с такой силой, что их невозможно было оторвать. Передо мной, обрываясь в бездну будущего, вскипала великая река. Обозначившийся белыми бурунами срез воды приближался со страшной скоростью. За ним было только огромное, сколько хватало глаз, небо.