Читать книгу "Черно-белая война - Игорь Ковальчук"

Юноша наконец оторвался от девушки и радостно представил ее своим спутникам:

– Это моя мать. Ее тут называют Бешенкой.

– Мадам, – церемонно поклонился Руин, потому что не знал, что еще сказать или сделать.

Взгляд девушки был пронзительным и очень цепким Она взглянула и на Мэла – так же остро и так же проницательно – и протянула ему руку.

– Бьюсь об заклад, – произнесла она на языке Асгердана. – Что уж ты-то принадлежишь к клану Мортимеров, хоть я тебя и не знаю. Наверное, ты родился уже после катастрофы.

– Я так и знал! – воскликнул Мэлокайн, не обращая внимания на ошеломленное лицо своего младшего брата. – Я был уверен, что хоть кто-то из родителей этого парня – Мортимер, причем скорее всего мать, иначе бы он вряд ли выжил.

– Ты слабо себе представляешь живучесть Мортимеров, – улыбаясь, ответила девушка. Несмотря на грязь, толстым слоем покрывающую тело и пропитавшую волосы, было заметно, как она белокожа и белокура. – Но ты прав. У этого парня из клана Мортимеров именно мать. То есть я. А тебя как зовут?

– Мэлокайн. Я родился до катастрофы.

– Да, я помню. Ты сын Мэльдора. – Она прикрыла лицо и рассмеялась. – Боже мой, неужели я наконец-то вернусь на родину? Неужели наконец-то увижу Центр, метрополию… И никогда больше не вернусь в эту гнусную помойку, где мне пришлось жить так долго…

Спиногрыз покосился на мать с недоумением. На лице его разливалось выражение глубочайшего непонимания, и чем дальше, тем ближе сползались его пушистые брови. Он окинул мать тревожным взглядом – так родитель мог бы смотреть на своего больного отпрыска – и мягко похлопал ее по плечу.

– Ну-ну, мама. Ты просто устала. Конечно, устала. Как ты можешь так говорить о нашем прекрасном мире?

– Дурачок, – улыбнулась девушка сквозь слезы. – Если б ты видел мой родной Асгердан…

– Ну видел я этот хваленый Асгердан. Красиво, ничего не скажешь. Пахнет хорошо. Безопасно жить. Но я все равно стоял на своем и буду стоять: Ладжер – самое прекрасное место во Вселенной.

– Я очень быстро понял, что Спиногрыз – наш родственник, – сказал Руин, когда садился за руль своей машины. На соседнем сиденье расположился Мэлокайн (не слишком удобно, потому что его ногам было мало места), а сзади сидел Дэйн. Вернее, «сидел» – сильно сказано. Он подпрыгивал на месте, словно впервые в жизни очутился в автомобиле, хотя, прожив двадцать лет в Центре, успел сменить шесть машин. – Дэйн, сиди тихо. Ведешь себя так, будто тебе по-прежнему пятнадцать.

– Да я вечно юн!

– Оно и видно. Не разнеси мне машину.

– Постараюсь.

Руин мягко тронул с места автомобиль и покатил к ближайшему стационарному порталу. Он то и дело поглядывал на старшего брата, но тот вел себя совершенно спокойно, сидел развалясь и немного боком – должно быть, иначе ему было совсем неудобно. Своей макушкой он царапал кожаную мягкую отделку на потолке возле прозрачного люка, но держался спокойно.

– Тебе нужно ездить в грузовиках, Мэл, – заметил Арман.

Старший брат отрицательно качнул головой.

– Вовсе нет. У грузовиков не такие уж большие кабины. Но теперь ты понимаешь, почему я никогда не езжу в спортивных машинах и предпочитаю джипы.

– Даже в угоду тебе я не стану приобретать джип. Разве что самый особенный… Дэйн, не прыгай, будто у тебя в заднице пружина.

– А ты смотрел? – не подумав, бросил парень, и у него тут же налились алым уши.

– Дэйн, будешь вертеться – проверю. Ремнем.

– Не корчи из себя папочку.

– Избави меня Бог от такого отпрыска, как ты. Мэл, куда?

– В Одзир. Остановись возле следующего телепорта и закажи служащему перенос в этот город. Телепорт зацентрован на главную площадь и на вход в метрополию. В метрополию Одзэро Неистовых нам ни к чему.

– Значит, на площадь.

– Да. Дальше я покажу. Думаю, Банга тебя заинтересует. Это удивительная и очень красивая женщина.

– Она больше интересует меня как источник информации, недоступной никому, кроме патриархов. Откуда она все это знает?

– Она знает все то же, что знает ее патриарх. Ее профессия накладывает определенный отпечаток на ее отношения с дедом.

– Но с тобой-то она почему делится сведениями? – Руин покосился на Мэлокайна. – У вас очень хорошие отношения, верно? И когда-то были весьма тесными?

– Я же не обсуждаю твои отношения с Реневерой.

– Я не собираюсь ничего обсуждать. Просто… Ты не опасаешься такой вещи, как женская месть из ревности?

– Банга не умеет ревновать, – улыбнулся ликвидатор. – Она из тех женщин, которым ни к чему ревновать – она влюблена и любима.

– Ты не придаешь ей черты, которые хочешь в ней видеть?

– А почему я должен подозревать Бангу в чем-то там?

– Ты уверен, что она дает тебе верные сведения?

– Уверен. – Мэлокайн смотрел твердо. – Я, знаешь ли, никак не хуже тебя разбираюсь в людях.

– Охотно верю, – пробормотал Руин.

Одзир произвел на него неизгладимое впечатление. Как он поделился со старшим братом, город показался ему похожим на грандиозный термитник, где каждому термиту пришла в голову идиотская мысль лепить себе не ячейку, а целый маленький домик. Глухие глинобитные стены (на самом деле их давно уже не лепили из глины, смешанной с рубленой соломой, а складывали из заводских цементных блоков, но отделывали по-старому), лишенные какого бы то ни было намека на окна, превращали улицы в ущелья, благо хоть, не слишком глубокие.

Но стоило лишь шагнуть в ворота, которые указал Руину Мэл (а ворота эти больше напоминали короткий туннель), как перед глазами развернулся совсем другой мир. Проход вел во внутренний дворик дома, наполненный зеленью, как аквариум – водой, и уж здесь-то недостатка в окнах не было. Во дворе гостей встретила рослая темнокожая женщина в облегающем великолепную фигуру черном платье, она поклонилась, сложив руки на груди, и Арман, хоть уже не первый день пребывал в сладостном любовном забытье, едва удержался от того, чтоб не сглотнуть.

Может быть, дело было в ее взгляде? Нет, она не обольщала, и глаза ее не сияли огнем, который обещает восхитительное приключение каждому мужчине, который удостоился их внимания. Но в каждой черте ее невозмутимого лица жила улыбка, и особенным был взгляд, который она кинула на Руина, прежде чем потупила его. Казалось, просто знак внимания, которым она дала понять, что видит и воспринимает нового гостя, но такая улыбка была вызовом, Руин мог поручиться за это. Уж мужчина-то это чувствует нутром.

Даже Дэйн удостоился таким взглядом, хотя выглядел сущим мальчишкой. Правда, на него улыбка хозяйки дома подействовала как-то странно – он вдруг съежился и притих надолго – на целых десять минут.