Читать книгу "Элла - Ури Геллер"

В это мгновение над стеклянным потолком возникла какая-то тень, и мисс Армадейл так и не закончила свой вопрос. Одна из продолговатых стеклянных панелей разбилась с треском, похожим на звук переломившегося древесного ствола, и огромные осколки запели в раме, прежде чем осыпаться вниз. Они падали со слабым свистом, как копья, пролетая сквозь лестничные колодцы, разбиваясь о плиты пола… И свернувшееся калачиком тело Эллы Уоллис с грохотом приземлилось на стол перед ее матерью, раскидав в стороны микрофоны, и заставив отшатнуться съемочные группы.

Часть 2

(Окончание)

Глава 31

Никто не мог потом вспомнить, что он действительно видел в последовавшей суматохе, и как реагировал на это. Но проявленные фотографии запечатлели Хосе Дола с округлившимся в ужасе ртом. Он споткнулся о свой стул, отскакивая назад, как будто упавший перед ним предмет был готовой взорваться бомбой.

Джульетта вопила во всю силу легких, обхватив голову руками. Повсюду, рассыпавшись по скатертям и коврам, валялись огромные осколки стекла, но ни на одном фото не оказалось ни одного раненого. Чудо — но никто не пострадал!

Несколько секунд Элла лежала без движения. Поскольку спина ее была согнута, а колени крепко поджаты к груди, сразу было и не разобрать, что с ней — камеры не видели ее лица. Она оказалась в той же одежде, которая мгновения назад была на ней в Оксфорде.

Те, кто сумел распознать в фигурке человеческие очертания, могли принять ее за самоубийцу, выбросившуюся из окна одного из номеров высоко наверху, и пробившую потолок.

Один из журналистов «Скай Ньюс» первым решился до нее дотронуться. Он взял ее за плечо, чтобы перевернуть, — тем же жестом, каким переворачивал бы труп на дороге где-нибудь в Боснии.

Элла приподняла голову, и вдруг все начали выкрикивать ее имя.

Кричала ее мать. Кричали фотографы, надеясь, что она повернется к их объективам. Кричали журналисты, пытаясь задавать вопросы. Дола, рванувшись вперед, чтобы загородить ее от остальных, Изумленно шептал: «Элла! Элла!! ЭЛЛА!»

Стрекотание камер было похоже на стук градин по стеклу. Те, кто уже сделали вожделенные фото, стали звать доктора, и эти крики подхватили все:

— Приведите врача! Позвоните в «Скорую»! Ей нужны санитары! Не трогайте ее! У нее, наверно, все кости переломаны — не трогайте ее, вы ее убьете!

Элла сползла со стола. Дола подхватил ее — ему показалось, что ее вес не больше, чем у котенка, — но она вывернулась из его объятий, и схватила мать за руку. Она не казалась ни испуганной, ни удивленной. Ей хотелось увидеть Джульетту — и вот она, Джульетта.

Дола впихнул их в один из лифтов, сдерживая напор толпы широко расставленными руками и ногами, пока двери не закрылись. Сумрачное пространство лифта после галогенового сияния ламп казалось черной дырой. Шахту сотрясал рев голосов: «Элла! Элла!»

Джульетта всхлипывала. Элла была молчалива и спокойна.

— Ты ранена? — пробормотала ей Джульетта. В вопросе не ощущалось особого участия.

На восьмом этаже двери открылись, и Дола, нервно оглядываясь, заторопил их:

— У нас есть номер, я его забронировал… Где-то у меня был ключ… Чтобы не надо было возвращаться в тот дом… Ага, вот, номер 1111. Наверно, это сюда… — он стоял, не зная, куда податься.

Позади нежно звякнул лифт.

— Идем, — наконец решился Дола, потянув их влево, и почти сразу же остановился. — Тысяча первый, тысяча второй… А нам нужен… Черт! Не туда… черт! Давайте скорее обратно, в лифт!

Но двери захлопнулись, оставляя их загнанными в ловушку не на том этаже, а соседний лифт уже открывался, вываливая наружу толпу ощетинившихся камерами журналистов.

— Элла, что произошло? Ты упала? Ты пыталась покончить с собой? Элла, ты ранена?..

Дола, задвигая ее себе за спину, и останавливая расспросы жестом выставленных вперед ладоней, мельком оглядел ее: может, она и вправду ранена?

— Я не порезалась, и вообще ничего такого, — ответила Элла.

Дола вгляделся пристальнее, и с удивлением понял, что она говорит правду.

— Элла, как случилось, что ты упала?

— Я не падала.

— Расскажи нам, что случилось!

Она попятилась на площадку за крепко держащей ее за руку матерью. Дола яростно вертел головой в поисках лестницы.

Чья-то рука поймала ее за рукав, другая — за кисть руки. Они ощупывали ее, будто хотели убедиться, что она им не снится. Элла отстранилась, вырвав руку.

— Откуда ты появилась?

— Я была в той маленькой комнатке… — она взглянула на Джульетту. — А где Питер, он здесь? Он заставлял меня левелтировать… А потом я приземлилась на этот стол…

— Но где ты была? На верхнем этаже?

— Я была в том месте… в Оксфорде.

— Что?! — вопросы обрушились лавиной, все журналисты наперебой выкрикивали ее имя. Позади из лифтов вывалила следующая партия, подхватывая и множа шум.

Здоровяк Барри Грин, расталкивая других своими твидовыми локтями с кожаными нашивками, пробрался к ним. Он размахивал ключом на толстом круглом брелоке, таком же, как у Дола. На нем был номер 1016.

— Джо, давай, двигай сюда! — репортер «Дейли Стар» обхватил одной рукой плечи Дола, а другой — талию Джульетты. Элла оказалась плотно зажатой между ними. Номер 1016 был от них через две двери. Дола и не думал сопротивляться. Дверь открылась так резко, что Элла едва не упала через порог. Грин топтался позади, отпихивая камеры, и пытаясь захлопнуть дверь.

— Господи! — пробормотала Джульетта, и упала на колени.

Из прихожей, стоя между дверью в ванную и шкафом для одежды, они заглядывали в квадратную спальню, залитую светом из широких окон. На ближней из двух кроватей виднелись чьи-то вытянутые ноги.

Пока Грин вел Эллу к окну, ноги скользнули на пол. Проходя мимо, Элла взглянула на их обладателя. Он был высок — даже выше Грина. Лицо его напоминало высохшую растрескавшуюся глину. Длинный нос был когда-то давно — и неоднократно — сломан и сплющен. Из угла губ свисал мятый дымящийся окурок.

Джульетта, стоя на четвереньках, как зачарованная уставилась на его потертые и изношенные башмаки из коричневой кожи. Вместо того, чтобы поглядеть наверх, она еще ниже опустила подбородок на грудь. Эти широко расставленные ноги, носок одной из которых смотрел внутрь, заставили ее внутренности сжаться от отвратительно яркого воспоминания — ей так часто приходилось в прошлом получать от них пинки!

— Уходи, — безнадежно прошептала Джульетта.

— Встаньте, вы, — скомандовал ее отец. Он не сказал ей «tu» — презрительно выплюнул «vous». Признавать близкие отношения с этой женщиной, распростершейся у его ног, было ниже его достоинства.