Читать книгу "Легион. Прыжок льва - Алексей Живой"

Чайка видел, что атаковавший его римлянин дрался уже давно и сильно устал. Его доспехи носили на себе следы нескольких хороших ударов, нанесенных греками. Оставалось только дождаться ошибки. И она произошла.

Легионер несколько раз подряд взмахнул мечом, заставив Федора попятиться. А затем, видя, как тот опустил руку с клинком, перехватил свой меч покрепче и вложил всю силу в последний разящий удар, который должен был снести Федору голову. На то и был расчет. Чайка обманул его, тоже притворившись усталым. На самом деле командир карфагенян был бодр и полон сил. Он присел, давая римлянину довершить начатое, и поймал его на встречном движении, желая поразить противника прямо в бок. Удар он провел, как и задумал, но кираса катафрактария оказалась прочнее, чем ожидал Федор. Лишь искорежив ее, Чайка сбил противника с ног и оглушил крепким ударом рукояти по голове.

Примериваясь, куда всадить лезвие, в шею или живот, чтобы закрыть вопрос, Федор вдруг заметил край папируса, торчавший из-под нагрудника. Вытащив его и развернув, — папирус был не запечатан, — он был изумлен. В его руках находилось письмо, точнее, небольшая записка, написанная по-финикийски. Мельком пробежав папирус глазами и не разобрав, кому он был адресован, Федор свернул его и жестом подозвал солдат, передумав убивать римлянина.

— Связать его и доставить после боя в город, — приказал командир двадцатой хилиархии, чуя, что случай посылает в его руки ценного свидетеля, — отвечаете за его жизнь своими головами.

Пока солдаты выполняли первую часть приказа, Чайка спрятал папирус под свою кирасу и огляделся. Впереди бушевало сражение, которое еще требовалось довести до конца. Пока он стоял на месте, к нему приблизилось еще человек двадцать африканцев.

— За мной! — крикнул столпившимся вокруг него солдатам Федор, вновь вскидывая фалькату, — сбросить этих ублюдков обратно в реку.

Спейры карфагенян утроили натиск и вскоре смешали порядки римских манипул, которых за не слишком долгое время, прошедшее с начала высадки, стало вдвое больше. Выжившие конные греки, а их осталось человек семьдесят, во главе с Гиппократом присоединились к атаке.

Сам греческий военачальник, заметив в толпе Федора, подъехал к нему и поблагодарил.

— Я твой должник, — крикнул он, вздыбливая коня, — если бы не твоя атака, то Сиракузам понадобился бы новый полководец.

— Меня и старый устраивает, — усмехнулся Федор и прокричал на ломаном греческом, — надо быстрее сбросить римлян с берега!

Гиппократ понял не все, но что делать и так было ясно.

Отбив круглым щитом брошенное в него копье, военачальник армии Сиракуз вновь скрылся в гуще схватки. Еще примерно два часа объединенные силы крошили римские щиты и доспехи. И вскоре последние римляне, прыгая в воду, вплавь добирались до своих бирем. Некоторые по дороге тонули под тяжестью доспехов. Это была победа, после которой на берегу осталось лежать на первый взгляд не меньше пятисот пеших и трех сотен конных солдат Марцелла. Чайка тоже потерял в этой схватке почти три сотни человек, а Гиппократ лишился почти всей своей конницы.

Но не успели они отпраздновать победу, как услышали новые крики у себя в тылу. Со стороны второго лагеря римлян к Леонтинам быстро приближались новые отряды. Судя по количеству солдат, покинувших лагерь, это был целый легион.

— Похоже, — догадался Чайка, — главный удар еще не нанесен.

— Быстрее возвращаемся в город, — приказал Гиппократ и поскакал со своими всадниками к воротам Леонтин.

— Карталон, построить солдат, — приказал немного раздосадованный Федор, вытирая пыльной рукой кровь, капавшую из рассеченной брови, — отступаем.

Не успел последний финикийский воин вернуться в Леонтины, а ворота захлопнуться, как римляне, обойдя недостроенный оборонительный вал, уже находились под стенами. Они принесли с собой заранее заготовленные колы, чтобы завалить ров, и длинные лестницы. Позади строя римских манипул Чайка заметил онагры, предназначенные для осады. Штурм начался немедленно.

— Похоже, Марцелл все так и задумал, — поделился с Карталоном своими соображениями Федор, когда они вновь вернулись в цитадель. — Сначала разбить конницу греков, подсунув им вкусную наживку, а потом взять город мощным штурмом, не затягивая с длительной осадой.

Федор ненадолго умолк, глядя, как по лестнице на верхнюю площадку цитадели поднимается Гиппократ.

— Хотя, с другой стороны, если бы Эпикид не боялся открытых сражений, то римляне не так вольготно ощущали бы себя в окрестностях Леонтин, в этом Гиппократ прав, — закончил он свою мысль. — Он даже дал им возможность закрепиться на этом берегу и теперь мы в постоянной опасности окружения.

— Да, — подтверил Карталон, глядя, как римляне пошли на штурм главных ворот, — хваленая армия Сиракуз сама оказалась в осаде. И мы заодно с ней.

Рядом с финикийцами остановился Гиппократ.

— Чайка, — обратился он к командиру африканцев, — нам не хватает людей в западной части стен. Отправь туда пару сотен своих солдат.

— Хорошо, — кивнул Федор и, обернувшись в сторону Карталона, добавил, — выполняй. А потом пришли ко мне вон в ту башню пленного римлянина. Хочу с ним потолковать.

Дернув обрубленным ухом, Карталон отправился выполнять приказание.

Заняв с разрешения Эпикида одно из помещений круглой башни, из бойниц которой отлично просматривался римский лагерь за рекой, Федор внимательно проследил, как сюда привели пленника, бросив его на солому. В этой части башни, греки, похоже, сами держали пленников. Оружия здесь не было, зато в стенах имелись массивные кольца, с которых свисали оборванные цепи. Столов и стульев тоже не было. Федор присел на единственную табуретку, изучая щербатое лицо римлянина.

Все помещение тонуло в полумраке и навевало мысли о страданиях и смерти. Склонный к театральности в последнее время, Чайка решил, что это место вполне подойдет для разговора по душам. Тем более что он собирался беседовать о вещах, которые не должны были достигнуть слуха простых солдат.

Бросив связанного по рукам и ногам катафрактария на солому, бойцы вышли.

— Может быть, оставить тебе пару человек? — уточнил Карталон, поглядывая на приходившего в себя пленника.

— Не надо, — отмахнулся Чайка, — дрался он хорошо. Но я так приласкал его по голове рукоятью фалькаты, что теперь он не опасен. Да к тому же связан. Проследи, чтобы сюда никто не входил.

Карталон слегка поклонился и вышел.

— Как тебя зовут? — спросил Федор переходя на латынь, едва Карталон покинул помещение.

— А тебя? — не остался в долгу катафрактарий, с трудом открывая заплывший левый глаз и приподнимаясь на локтях, — и откуда ты вообще знаешь мой язык, грек?

Чайка усмехнулся. Этот парень был явно не робкого десятка. Едва придя в себя, он уже дерзил, ничуть не беспокоясь о том, что его могут быстро прирезать прямо здесь. И Федор понял, что запугивать его бесполезно. Предложить продаться, вероятно, тоже. Больно уж нагло вел себя этот пленный катафрактарий. Значит, оставалось расположить к себе этого храброго бойца, вызвав на откровенный разговор, какой бы странной эта ситуация ни казалась.