Читать книгу "Уйти, чтобы не вернуться - Игорь Чужин"

Слова сотника и купца грели мне душу, а радужные перспективы будущего боярства тешили самолюбие, но мне было хорошо известно, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. У Сторожевского и Ушкуйника явно был шкурный интерес на мой счет, который мог не совпадать с моими планами, поэтому давать какие-либо обещания было опрометчиво. Чтобы не обижать новых закадычных друзей, я вежливо поблагодарил их за заботу, однако не стал давать внятных ответов, сославшись на то, что лучше обсудить эту тему на трезвую голову по прибытии в Новгород.

Примерно через час в трактир пришли мои гвардейцы, а следом за ними подтянулись десятники Сторожевского вместе с приказчиками Ушкуйника, и началось празднование победы над пиратами. Серьезные разговоры вскоре перешли в плоскость выяснения вопроса «Ты меня уважаешь?», и обстановка стала абсолютно неформальной.

Как ни странно, но празднование победы прошло без тяжелых последствий для моего организма, и наутро я не очень сильно страдал от похмелья. Ковша хмельного кваса вполне хватило, чтобы привести меня в норму, после чего я занялся делами. Михаил Жигарь с Василием Плотником получили задание продать трофейные лодки пиратов, а я отправился на ушкуй Сторожевского, чтобы допросить ближников покойного Рыжего Черта.

Увы, но никаких новых сведений допрос пленников не принес, мне удалось выяснить только одно – наш караван стал жертвой внутренних разборок между ганзейскими торговыми домами. Торговый дом Франса Витте вел торговые дела в Пскове и поставлял в Любек пушнину, закупленную в этом городе. Другие торговые дома вели дела в Новгороде, но дом Витте держал под контролем почти половину рынка, так как у него были ниже транспортные издержки. Визит новгородских купцов подорвал его пушную монополию, а партия элитной пушнины, попавшая на черный рынок, сбила цены на обычный товар.

Большого ущерба дом Витте не понес, но, чтобы отвадить возможных конкурентов, Франс Витте решил натравить на новгородских варваров свейских пиратов, благо история с избиением команды Рыжего Черта стала известна из рассказов моряков ганзейских коггов, шедших в нашем караване.

Я сделал себе зарубку в памяти, чтобы при случае отплатить Витте за подставу, но особо напрягаться не стал, прекрасно понимая, что мир мне не переделать, а высокодоходный бизнес в основном на крови и держится.

Пока я беседовал с пленными, Никифор Сторожевский ухитрился договориться с купеческим караваном о совместном плавании в Новгород, причем ганзейцы сами разыскали кончанского сотника, узнав о разгроме пиратов. Сторожевский не растерялся и подрядился охранять ганзейский караван до Новгорода, при этом слупил с купцов за наем «Чуды-юды» двойную плату. У страха глаза велики, и купцы, не торгуясь, согласились на наши условия, хотя опасность нападения пиратов была не особо велика. Михаил Жигарь с помощью Василия Плотника так же удачно продал трофейные корабли пиратов старосте Новгородской слободы, правда, сразу мы получили только половину суммы, а остальные деньги нам должны были переслать через месяц с одним из лоцманов. Однако даже при таком раскладе мы ничего не теряли, потому что нанимать экипажи перегонщиков оказалось невыгодно.

На общем совете экипажа «Чуды-юды» было решено оставить корабль Рыжего Черта для собственных нужд, так как тримаран плохо приспособлен для плавания по рекам. Василий Плотник весьма высоко оценил работу свейских корабелов и убедил меня, что в Новгороде такой корабль построить никто не сумеет и глупо продавать подарок судьбы. Если в море «Чуде-юде» не было равных, то перетащить через волок трехкорпусную конструкцию практически невозможно. К тому же после разгрома пиратов у нас появились два десятка пленных, за поимку которых новгородская казна заплатит хорошую премию, да и трофейные доспехи и оружие нужно было на чем-то везти.

Жигарь быстро столковался со Сторожевским о найме перегонной команды, и двадцать дружинников сотника перешли на наш корабль. Капитаном на трофейном судне стал Михаил Жигарь, которому не раз доводилось ходить в дальние походы по морям и рекам. Правда, чтобы оплатить перегон корабля до Новгорода, пришлось серьезно раскошелиться, но дружба дружбой, а горбатиться на халяву за чужого дядю никто не обязан.

На следующее утро наше путешествие продолжилось, только на этот раз нам пришлось охранять караван из двадцати коггов. Ветер оказался попутным, и корабли каравана, выстроившись в кильватерную колонну, к полудню вошли в устье Невы.

Ничего примечательного за время плавания по Неве, Ладожскому озеру и Волхову не произошло, однако теперь корабли плыли вверх по течению рек, и нам пришлось потрудиться на веслах. Навыки гребли у меня практически отсутствовали, поэтому к вечеру первого дня мышцы болели невероятно, но постепенно я втянулся и вторую ночь проспал как убитый. В Ладоге караван задержался на сутки, чтобы ганзейцы смогли договориться с бурлаками, после чего мы снова продолжили свой путь.

К вечеру 15 июля 1463 года мы вернулись в Новгород и пришвартовались к пристани недалеко от колесной мастерской.

Глава 20

Весь следующий день прошел в делах и заботах, а к полудню я получил от Еремея Ушкуйника официальное приглашение навестить с визитом его усадьбу после вечерни. На этот раз приглашение принес не обычный посыльный, а десятник городской стражи, сопровождаемый своим десятком дружинников, причем передал приглашение не на словах, а доставил целое послание, написанное на дорогой по тем временам немецкой бумаге.

Поначалу меня весьма озадачило, что приглашение Еремея доставил целый конвой городской стражи, но затем выяснилось, что дружинники прибыли также за пленными пиратами, которых они должны препроводить в Разбойную избу.

Я уже упоминал, что практически все взрослые новгородцы были грамотными, так как статус купца и гражданина торгового города подразумевал умение вести довольно сложную бухгалтерию, а также письменный учет товара. Неграмотный новгородец быстро скатывался вниз по социальной лестнице, поэтому всех детей с малолетства учили читать и писать. Однако импортная бумага являлась весьма дорогим товаром, поэтому в быту новгородцы писали на бересте, а документ, написанный на бумаге, подчеркивал высокий статус человека, приславшего мне приглашение.

Как выяснилось из разговора с доставившим послание десятником, за время нашего отсутствия Еремей Ушкуйник резко поднялся в городской иерархии и стал большим человеком в Новгороде. Молодого купца по протекции церковных властей неожиданно избрали в Совет господ[37], где он фактически стал правой рукой архиепископа Великоновгородского и Псковского Ионы (не путать с врагом Новгорода, покойным митрополитом Ионой (Одноушевым) Московским).

По законам Великого Новгорода архиепископ являлся главой Совета господ и обладал широкими полномочиями. Иона возглавлял не только духовную власть Новгородской и Псковской республик, в его руках находилась городская казна, он ведал внешней политикой государства, а также являлся высшей судебной властью Новгорода. Чтобы не обременять главу церкви мирскими заботами, один из членов Совета господ назначался доверенным лицом архиепископа, который следил за соблюдением торговых правил, торговыми мерами веса, объема и длины, решал возникавшие торговые споры. Вот этим доверенным лицом архиепископа Ионы и был назначен Еремей Ушкуйник.