Читать книгу "Римский орел - Саймон Скэрроу"

Пока трибун терзал себя этими размышлениями, его лошадь пришла в себя и теперь с довольным видом пощипывала траву под развесистым дубом. Неожиданно она дернула ушами, вскинула морду и насторожилась. Заметив ее волнение, Вителлий положил ей руку на холку. Лошадь вздрогнула.

— Что с тобой, девочка?

Кобыла раздула ноздри и, прядая ушами, попятилась. Вителлий проследил за ее испуганным взглядом и увидел приближавшихся к нему всадников. С бьющимся сердцем, он попытался вспрыгнуть на лошадь, но та отскочила и громко заржала.

— А, чтоб тебя!

Рванув поводья, трибун взлетел в седло и, ударами каблуков послав дурочку с места в галоп, понесся прочь от расплывчатых силуэтов, бесшумно скользящих по залитому лунным светом пространству.

Панический страх и желание жить овладели им в такой степени, что он выбрал не то направление и теперь удалялся от своего легиона. «Ладно, — мелькнуло на задворках сознания, — в конце концов, наплевать». Можно догнать Четырнадцатый легион, движущийся сейчас на соединение с Плавтием. Пусть Веспасиан сам разбирается с вражеским войском, а он, Вителлий, поведет себя героически как-нибудь в другой раз.

Римские кавалеристы подскакали к дубу, где только что кто-то скрывался, и прислушались к стремительно удаляющемуся стуку копыт.

— Вот хренов вояка, — пробормотал один из них. — Похоже, наш. Мне, по крайней мере, так показалось.

— Какой-нибудь тупицагонец? — предположил декурион. — Сбился небось с пути.

— Может, догнать его, командир?

Декурион, подумав, покачал головой.

— Нет. Не стоит. Если он наш, то вскоре опомнится и отыщет дорогу.

— А если он варвар? А, командир?

— А если варвар, то ему повезло. Мне неохота гонять вас по буеракам. Мы и так уже умотались. Пора возвращаться.

Декурион поморщился, развернул эскадрон и поскакал впереди всадников, хмуро прикидывая, что скажет Веспасиану. Обнаружить какие-либо признаки вражеских сил так и не удалось. По правде говоря, декурион вообще сомневался в реальности этого варварского войска, якобы пытающегося устроить легиону засаду. Он устало пожал плечами, подумав, что вся эта кампания вообще оборачивается сплошным разочарованием: ни тебе врага, ни добычи, ни женщин. Рассчитывать было не на что, и приходилось смириться с фактом, что Плавтий разгромит туземцев задолго до того, как Второй легион хоть каким-нибудь краешком сунется в дело.

«Стыд и позор, — подумал декурион. — Славная маленькая битва была бы сейчас очень кстати. Награды, надежда на продвижение за счет командиров, вздумавших проявить избыточный героизм. Но, — вздохнул он, — никакого сражения не предвидится, ибо им в многочасовом кружении по окрестностям так и не встретился ни один долбаный бритт».

Для маленького отряда легионеров ночной переход обернулся сущей мукой. Легконогие сирийские кони, идеальные для внезапных наскоков, капризничали, отказываясь нести на себе более одного седока. В конце концов, утомившись от ругани и понуканий, Макрон приказал людям спешиться, оставив на лошадях только раненых. Легче стало не только животным, но и солдатам. Шагать им было много привычнее, чем болтаться в седле.

Макрон вел свой отряд практически наугад, стараясь забирать ближе к морю. Так было больше надежды обогнать варваров, к тому же, при известном везении, на них мог наткнуться римский конный патруль. Они должны теперь рыскать повсюду, ведь Вителлий, надо думать, успел добраться до лагеря и поднял тревогу, так что хитрецы дикари никого уже не застигнут врасплох. Это успокаивало, но, с другой стороны, Макрон понимал, что трибун сейчас не сидит сложа руки, а всемерно пытается очернить своих обличителей. Кто его знает, какой оборот теперь примет дело? Зря, нет, все-таки зря он его отпустил. Конечно, подлеца следовало прирезать, а труп утопить, это разом решило бы многое. Центурион досадливо крякнул. И вообще, как Вителлий пронюхал о сундуке? Веспасиан уверял, что вся эта история — тайна, доверенная лишь узкому кругу лиц. Трибун не входил в этот круг, однако не только проведал о миссии уходящего в ночь отряда, но и ухитрился нанять банду приспешников, чтобы этот отряд перебить. Надо думать, тех самых сирийцев, что напали на центурию по дороге в Гесориакум. Кто-то явно вел тонкую, сложную игру, и создавалось неприятное ощущение, что он, Макрон, всего лишь мелкая нитка в огромном клубке интриг.

Центурион усилием воли заставил себя выбросить из головы эти мысли. Сейчас не время на что-либо отвлекаться, сейчас главное — доставить своих людей в часть. А они, Макрон это видел, вымотались до крайности. Чтобы провести их по вражеской территории, необходимо постоянно быть начеку. То есть иметь ясную голову, острый взор и чуткий слух. Думая так, центурион пошатнулся и почувствовал, что его поддержала чья-то рука.

— Осторожнее, командир! — прошептал Катон. — Ты чуть было не упал. Тебе нужен отдых.

— Нет, я в порядке.

— Командир, ты можешь сесть на лошадь и подремать, а я поведу ее в поводу.

— Я сказал, нет. Нельзя!

Макрон хотел объяснить, что такой поступок позорен для командира, но язык во рту не ворочался, и он ограничился тем, что оттолкнул от себя несмышленого оптиона и попытался ускорить шаг.

Всю ночь маленькая колонна плутала по окутанной мглой холмистой равнине. Привал делать не решались из опасения, что все тут же уснут. Люди плелись и плелись, пока с первыми лучами рассвета не поднялись на вершину очередного холма и не увидели в отдалении множество светящихся точек, являвшихся, разумеется, не чем иным, как кострами римского легиона. Несмотря на ранний час, лагерь был весь в движении.

— Похоже, мы как раз вовремя, — устало ухмыльнулся Макрон. — Они вроде как готовятся выступать. Веспасиан всегда был ранней пташкой. Так что никакого отдыха для нас не предвидится.

Катон улыбнулся Макрону.

Однако тот уже отвернулся и как завороженный глядел в сторону дальнего леса, смыкавшегося с дорогой, по которой должен был двинуться легион. Солнце еще не коснулось деревьев, однако к их темной зубчатой линии тянулась другая тень. Черный поток людей, лошадей, колесниц вливался в лес с бесшумной вкрадчивостью выслеживающей добычу змеи.

ГЛАВА 37

Веспасиана по его же велению подняли до рассвета. Второму легиону предстояло совершить марш-бросок по вражеской территории, и, хотя штабные олухи довели этот приказ до всех командиров, оставалось еще множество мелочей, нуждавшихся в личном контроле легата. «Крючкотворство, — с улыбкой подумал он, — и есть главное бремя, лежащее на плечах каждого полководца». Публика Рима видит в своих военачальниках неустрашимых героев, поднимающих легионы на бой против превосходящих вражеских сил. А вот рутина, отнимающая у них львиную долю времени, никому не видна, хотя именно она и делает армию боеспособной. Римские легионы, что бы там ни воображали штатские болтуны, вовсе не скопище безумных героев, а нерушимый союз спаянных дисциплиной людей, способных действовать с методичной неотвратимостью.