Читать книгу "Ставка на возвращение - Николай Басов"

Пернатый привстал, но сидеть в тенечке было очень приятно, поэтому он снова присел, как курица, на ноги, или, если не быть расистом, на корточки.

— Что же из этого выходит? — в голосе его звучала безнадега.

— Может, когда-нибудь найдем туда ход, и тогда мы тоже… Нет, это вряд ли, нет у нас таких средств и, скорее всего, никогда не будет.

Около ракеты, в которую грузили какую-то довольно сложную деревянную конструкцию, появилось десятка два тех самых медуз, которых Рост встречал в городе и раньше, но с которыми познакомиться так и не сумел. В сторонке от них, явно опасаясь чего-то, стояли три Докая. Эти тихонько между собой переговаривались, хотя один из них явно менталил, не раскрывая рта. Рост попробовал было уловить его сообщения, но не сумел: или Докай использовал какую-то недоступную человеку частоту, или закрывал свои мысли от прослушивания. Что тоже было непонятно, потому что на силу сигнала действовало только расстояние, а на сотне метров Рост мог бы улавливать даже ментальный шепот.

Вот тогда-то и появилась эта процессия. Впереди очень медленно двигался уже знакомый Ростику и Шипирику друг-Докай. Он руководил изрядной группой вырчохов. Они на больших носилках из светлого металла, но, вероятно, не тяжелого, по крайней мере вполне подъемного, волокли… Да, это было зерно. Большое, продолговатое, с прожилками по неровному корпусу, как у рисинки… Вот только размера она была такого, что Рост даже присвистнул. Получалось, что втащить эту «рисину» в ракету будет невозможно. Или у табиров есть другое место транспортировки, кроме трюма?

А пилот, уже знакомый Ростику Гесиг, с вполне объяснимой тревогой следил за тем, что происходило вокруг его корабля. Рост, все еще настроенный на ментальное подслушивание Докаев, поймал его растущую волну протестов и отчаяния. Хотя и знал, что все равно Докаи или кто-нибудь еще сделают по-своему.

— Ты не знаешь, скоро стартуем? — спросил Шипирик лениво и даже прикрыл глаза. Он не хотел лететь, очень уж это было трудным делом, но Рост не сомневался: ради того, чтобы вернуться домой, пернатый сделает все, что нужно.

— Вот это зернышко погрузим, и сразу.

Процессия с носилками подходила. Рост отчетливо видел, как медузы вдруг выстроились каким-то непростым строем, образовав то ли четырехлучевую звезду, то ли подобие неровного круга, и принялись думать о чем-то своем… А потом, да, так и было, хотя у Роста возникло желание протереть глаза. Потому что зерно неожиданно поднялось над носилками, повисело в воздухе, словно испытывая свои способности к полету, и медленно поплыло к ракете.

Гесиг что-то выкрикнул и быстро, как обезьяна, спрятался в кабине ракеты, видеть такое у него не было сил. Зерно медленно придвинулось к ракете, повисело, повертелось вдоль своей продольной оси, потом стало подниматься, чтобы занять место на корпусе кораблика, выше дюз, но и значительно ниже головной части.

Прозрачным медузам приходилось нелегко, некоторые из них покачивались от напряжения, другие просто дымились от прилагаемых усилий. Этот туман, вероятно, был каким-то особенным, потому что троица Докаев быстро убралась от него подальше.

Из ракеты выдвинулись крепления, похожие на огромные многосуставчатые манипуляторы. Они повисели в воздухе без дела, потом подставились, и зерно опустилось на них с явственным металлическим звоном.

— Погрузились, — выдохнул Шипирик, оказывается, происходящее интересовало его больше, чем он показывал.

Манипуляторы прихватили зерно, прижав его к корпусу.

— А почему его не в сам летающий корабль засовывают? — спросил Шипирик.

— Выгружать-то нам придется. И как ты это сделаешь, если оно будет внутри? Животной левитацией мы не обладаем.

— Что?

— Нет, это я так, не обращай внимания, — отмахнулся Рост. Помедлил, все-таки поднялся. — Пошли к ракете, только не подходи близко к медузам.

Теперь медузы расслаблялись, некоторые из них стали даже ростом пониже, и уж дыма из них выходило больше, чем прежде. Они даже что-то схожее с небольшим светящимся облаком образовали, которое несильный ветерок теперь сносил в сторону степи, окружающей эту часть Николы.

Пилот-табир снова высунулся из люка и принялся кричать своим высоким, несильным голоском. Топающий сзади Шипирик поинтересовался:

— Чего это он?

— Говорит, что взлетать будет сложно, потому что ракета перегружена. Да еще на один бок. То есть у нее центровка нарушена.

— И как же он?

— Прикажут — сделает, — твердо отозвался Ростик, который не сомневался, что нервическое поведение пилота объясняется недостатком его самообладания, а не технической немощью ракеты.

Вблизи ракета показалась куда больше, чем прошлый раз, что-то ей добавили, решил Ростик. Двигатели стали какими-то раздутыми, и блины… Да, что-то случилось и с этими металлическими блямбами, которыми ракета, кажется, управлялась.

Внезапно со стороны стоящей стайки Докаев пришел сигнал, четкий и очень теплый. Он означал одно — можешь лететь, человек, и будь здоров. Рост повернулся и помахал рукой. Ему было немного смешно прочитать в сознании перевод на единый этого очень русского пожелания, но и грустно. Докаи ему нравились больше, чем аймихо, которые стали почти людьми, и даже больше, чем аглоры. Даже жалко было, что он никогда, может быть, не увидит вот этих высоких и ломких, как сухое печенье, ребят, обладающих таким изумительным тактом и доброжелательностью… Интересно, подумал он, каковы они в бою? Да и могут ли вообще воевать? Кажется, нет, решил он, слишком у них высокие этические постулаты, а этика с войной… плохо совместима.

И полез по лесенке в кабину пилота. Тот все еще не мог успокоиться. Сидел, что-то бормотал сквозь зубы, едва ли не плевался прямо на управляющие панели своей ракеты.

— Привет, Гесиг, — поздоровался Ростик.

— Ага, вот и вы… — пилот даже не обернулся. — Обещали, что сделают из моей машины что-то исключительное, а сами, сами… — Дальше шло непереводимое, и, кажется, правильно, что непереводимое.

Кабина как была маленькой, так и осталась, но люк, который вел в трюм ракетки, расширили. И, заглянув туда, Рост почти с облегчением увидел два креслица, сделанных из какого-то металлического плетения, словно корзинки из проволоки. Еще в них было аккуратно уложено два довольно толстых на вид спальных мешка. Угадать, кому из обоих пассажиров какая корзинка предназначена, не составляло труда.

Увидев корзинки, Шипирик облегченно вздохнул, видимо, ему здорово досталось во время первого перелета, если он так заметно обрадовался. Гесиг по-прежнему ругался, Шипирик, выяснив свою перспективу с полетным креслом, чуть озабоченно поглядел на Роста. Тот пожал плечами, настроения пилота были важной составляющей, но почему-то Рост был уверен, что все пойдет хорошо.

Пока оба пассажира усаживались в кресла, пристегивались кстати оказавшимися ремнями, оглядывали контейнеры, расставленные вдоль бортов ракеты, видимо, с водой, пищей и даже, как показалось, с канистрами для отходов, Гесиг со звоном захлопнул внешний люк и принялся трудиться над управлением. Его ругань стала громче, потом вдруг стихла. И стало понятно, что все и правда будет хорошо — как дошло до дела, табир мигом успокоился, сделался холодноватым, расчетливым и очень собранным.