Читать книгу "Ключевая улика - Патрисия Корнуэлл"

— Почему вы думаете, что здесь что-то не так, ну, кроме того, что в ее сумке рылись? — спрашивает он.

— Мы этого не знаем, — отвечаю я. — Она сама могла что-то в ней искать.

— Что, если не таблетки?

— Мы не знаем, была ли это передозировка.

— А у нее нет привычки носить в сумочке много наличных?

— Я понятия не имею, что у нее в сумочке и сколько наличных она обычно носит с собой.

— Если есть, то это могло бы быть мотивом.

— Мы не знаем, было ли что украдено.

— Может, ее задушили чем-нибудь?

— Нет ни странгуляционной борозды, ни петехиальных кровоизлияний. Никаких видимых повреждений. Но ее надо тщательным образом осмотреть. Надо сделать вскрытие. В данный момент мы не знаем, отчего она умерла.

— А что вы знаете о ее отношениях с другом? — Он имеет в виду Марино.

— Он работал на нее, когда служил в нью-йоркской полиции, и в последнее время помогал ей в качестве консультанта. Понятное дело, он расстроен.

— В нью-йоркской полиции?

— Следователем в отделе сексуальных преступлений. И в этом качестве работал и с ней.

— Так, может, между ними что-то было?

— Может, нам в первую очередь следует выяснить, заказывала ли она суши вчера вечером? — отвечаю я. — Вместо того чтобы предполагать очевидное и гадать насчет того, что происходило в ее личной жизни. Думать, что близкий ей человек убил ее.

— Хотя обычно так и бывает.

— Обычно? Я бы сказала часто, но не всегда и не обычно.

— Но очень часто. — Он уверен в себе. — Первым делом ищи среди близких.

— Искать надо там, куда указывают улики, — возражаю я.

— Вы ведь пошутили насчет суши, правда?

— Нет.

— А я подумал, вы имеете в виду, что она сырой рыбой отравилась. Лично я эту гадость и в рот не беру. А теперь и подавно не буду. Разливы нефти, радиоактивная вода… Может, вообще перестану есть рыбу, даже приготовленную.

— В мусорной корзине должны быть контейнеры из фастфуда, пакет и квитанция. Остатки в холодильнике, — говорю я. — Пожалуйста, ни вы, ни ваш напарник ничего не трогайте. Советую держаться подальше от кухни, и пусть этим занимается следователь Чанг или доктор Денгейт. Или тот, кого пришлют.

— Да, следователь — Сэмми, а не я, и я не собираюсь лезть в его дело. Хоть и мог бы. Может, тоже стану следователем, потому что, по-моему, я для этого дела подхожу. Знаете, внимание к деталям — вот что самое важное, а уж в этом я мастер. Я с ним работал, кстати, по тому делу с передозом. — Т. Дж. Харли включает рацию и произносит: — Возможно отравление. Ничего не трогай ни на кухне, ни в мусорном ведре, вообще нигде.

— Что-что? — доносится из рации голос его напарника.

— Просто ничего не трогай. Вообще ничего.

— Десять-четыре.

Я решаю не говорить больше ничего про суши и свои опасения. И не собираюсь рассказывать, что делала здесь прошлой ночью. Приберегу эту информацию для Чанга, Колина или еще кого-то. Я знаю, что нам с Марино придется по отдельности давать объяснения, вероятно, детективу из местного отдела убийств, но не патрульному Т. Дж. Харли, который хоть и славный малый, но наивный и слишком заигрался в детектива. Чанг позаботится, чтоб нас с Марино допрашивали те, кто имеет соответствующие полномочия, и, по всей видимости, расследование будет совместным. БРД и местная полиция будут работать сообща, следующим будет ФБР. Если смерть Джейми связана с тем, что произошло в Массачусетсе — в особенности с предполагаемым отравлением Доны Кинкейд, — тогда расследование выходит за границы штата и происходящим в Саванне займется ФБР. Вероятно, оно заберет эти дела, как и предыдущие.

Я отодвигаю в сторону штору и выглядываю на улицу, где Чанг достает из машины оборудование для осмотра места происшествия. Дождь колотит по крыше дома, как будто по ней стучат что есть силы мелкие камешки, и над низкой линией домов, исторических зданий и деревьев сверкает молния. Гром гремит, словно далекие литавры или артиллерийская канонада, с треском раскалывая воздух, и я знаю, что сделала бы, если б Кембридж не был в тысяче миль отсюда.

Я бы распорядилась пригнать сюда, в Саванну, нашу мобильную лабораторию. Но из-за значительного расстояния такой план непрактичен, если не невозможен, потому что Колин Денгейт не будет ждать два дня, да и не должен этого делать. Мы не хотим ждать. Мы не можем ждать. Нам нужна сыворотка крови. Нам нужны образцы тканей. Нам нужно содержимое желудка. Конечно, есть центры по контролю и профилактике заболеваний, например в Атланте, но Колин, вероятно, не станет их дожидаться. Мы побывали на месте происшествия, и с нами ничего не случилось. С другими вроде бы тоже все в порядке. Я была в тюремной камере Кэтлин Лоулер. Я дотрагивалась до нее, дышала тем же, что и она, воздухом и нюхала то, что было в раковине, брала у нее кровь и содержимое желудка. И не заболела. Марино, Колин и Чанг тоже. Нет никаких признаков того, что нам что-то угрожает.

Очевидно, Кэтлин и Джейми убил, а Дону Кинкейд отравил один и тот же токсин, который действует относительно быстро. Он останавливает пищеварение и затрудняет дыхание. Что-то такое, что парализует. Он был в пище или в напитках. Вспоминаю, как выглядела Джейми, когда я уходила от нее ночью. Веки тяжелые, зрачки расширены, сбивчивая речь. Я думала, что она просто пьяна, но антацид на кухонной стойке наводит на мысль, что ее беспокоил желудок, и на то же самое, если женщина из камеры напротив не врет, жаловалась Кэтлин.

— Знаете, они работают на каждом месте преступления, потому что прошли подготовку в судебно-медицинской академии в Ноксвилле, где есть Ферма трупов… [44]— говорит патрульный Харли.

Он все говорит, говорит, и я слушаю вполуха и смотрю на залитую дождем улицу, на раскачивающиеся на ветру деревья, на огни фар, ползущие по Абердин-стрит. Затем в поле моего зрения появляется «лендровер».

— Все следователи БРД там учились, все до единого, а значит, у нас самые лучшие эксперты по осмотру места преступления, может, даже во всех Соединенных Штатах, — хвастает патрульный Харли, как будто его ничуть не волнует тело на кровати, как будто не случилось ничего ужасного.

Патрульный Харли не знал Джейми Бергер. Он понятия не имеет, кто она, кто все мы и какие между нами отношения, и я чувствую, как во мне что-то меняется, когда Колин паркуется и выключает фары. Я ощущаю какое-то равнодушное спокойствие, отстраненность, как бывает, когда что-то выше моих сил, но нужно держаться и делать свое дело. Я знаю, что меня ждет, только дурак не знал бы, и, засовывая руки в карманы рабочих штанов, вижу силуэт Джейми, мелькавший за задернутыми шторами этой комнаты прошедшей ночью.