Читать книгу "Я украл Мону Лизу - Евгений Сухов"

– Тебе идет эта борода, – улыбнулась Жаклин. – Может, ее оставить?

– А мне казалось, что она меня старит, – улыбнулся князь Голицын, отклеивая бороду. – А потом эти седые волосы… – он аккуратно снял парик. Знаешь, без всего этого я буду выглядеть значительно моложе.

– А зачем тебе выглядеть моложе?

– Хочу понравиться тебе.

Девушка провела ладонью по гладко выбритому лицу Голицына.

– Тебе может показаться это странным, но ты мне нравишься в любом обличье.

Князь Голицын уложил парик с бородой в сумку.

– Когда ты собираешься писать статью, дорогая? Мы ведь уезжаем в свадебное путешествие?

– Вот как? Это когда же?

– Прямо сейчас.

– Но ты мне ничего не сказал об этом, милый, – растерянно произнесла девушка.

– Я хотел сделать тебе сюрприз.

– Тебе это удалось, ведь я даже не собрала свои вещи.

– Тебе не стоит переживать, я позаботился об этом заранее. Взгляни на этот багаж, – показал он на два новых чемодана из желтой кожи, стоявших на полу. – Здесь все самое лучшее: платье, туфли, украшения. Надеюсь, что ты не будешь разочарована. Если чего-то не будет хватать, так мы купим в дороге.

– Вижу, милый, что ты обо всем позаботился, я даже не смею возражать.

– Но это еще не все, я приготовил для тебя свадебный подарок.

– И где же он?

– Это еще один сюрприз.

– Надеюсь, он будет такой же роскошный, как эти два кожаных чемодана?

– Уверен, что я тебя не разочарую.

Карета подъехала к вокзалу, подле которого, выстроившись в длинный ряд, стояли экипажи, из которых выходили богато одетые люди; прибывали пролетки, груженные багажом и прочим скарбом; громко сигналили автомобили, подвозя состоятельных пассажиров.

Возчик, не удивившись перевоплощению пассажира, благодарно принял пять франков и, понизив голос, заговорщицки произнес:

– Господин, если вам понадобится приличный экипаж и человек, умеющий держать язык за зубами, обращайтесь ко мне. Если я не в дороге, то дожидаюсь клиентов на вокзале.

– Всенепременно, любезнейший, – дружески похлопал Голицын по плечу извозчика. – Вижу, что ты парень надежный. Мне такой и нужен. Одного молодчика пристрелить хочу, не проболтаешься? – строго посмотрел он на кучера. – Но сначала нужно выяснить, где он проживает. Как только узнаю, так сразу же и вернусь. Думаю, за недельку управлюсь Ну, а потом на твоей карете и поеду. Так что жди меня, не подведи. А я тебе заплачу, как положено. – И, повернувшись к Жаклин, произнес: – Пойдем, дорогая, нам сегодня хватит приключений.

Подхватив два чемодана, Голицын заторопился к перрону, где уже стоял поезд, отправлявшийся в Рим.

– Мишель, ты ведешь себя как мальчишка, – укорила Жаклин, – этот бедный кучер и в самом деле подумал, что мы какие-то бомбисты. Тебя не смущает, что он может обратиться в полицию?

– Если нас и будут задерживать, так только через неделю. Представляю раздосадованные физиономии жандармов, когда мы все-таки не появимся.

– Ты легкомыслен.

– Ну, имею я право пошутить. Это твое близкое присутствие действует на меня…

Стройная, гибкая, в длинном зауженном платье, коротким шлейфом спускающемся книзу, в соболином полушубке, с высоко поднятой головой, в меховой невысокой шапке и в сапожках с высоким каблуком, Жаклин невольно притягивала к себе взгляды проходящих мимо мужчин. Столь повышенное внимание к спутнице льстило Голицыну. «То, о чем вы, братцы, мечтаете, когда смотрите на такую женщину, я проделываю с ней каждую ночь», – самодовольно подумал Голицын, посмотрев на четко очерченный профиль девушки. Смотреть на красивую женщину всегда приятно, даже у самого сурового из мужчин невольно на лице отображается улыбка.

Подошли к вагону. Доброжелательный проводник помог Голицыну донести до купе вещи и, получив щедрое вознаграждение, вновь занял место у входа.

– Ты не устала? – спросил князь Голицын, укладывая чемоданы в багажный отсек.

– Устала. Очень, – призналась Жаклин.

– Тогда ложись спать. И не просыпайся до самой границы.

– Пожелание хорошее, – согласилась Жаклин, – но я бы хотела уснуть в твоих объятиях.

– Обещаю, что так оно и будет, дорогая, – присев рядом, Голицын обнял девушку. – Вот только пусть сначала тронется поезд, тогда мы закроемся и никого не впустим.

– До самой таможни? – спросила Жаклин.

Голицын заглянул в колдовские глаза.

– До самой таможни.

* * *

Поезд к итало-французской границе подъехал около десяти часов утра. Таможенники, попрятав лица в высокие меховые воротники, терпеливо дожидались, когда проводники откроют двери. Выпавший снег, лежавший на перроне, на крышах домов и даже на их мохнатых шапках, лишь подчеркивал холодную погоду. Наконец двери распахнулись, впустив в прогретый вагон стылый прозрачный воздух.

В тамбуре что-то громко стукнуло, как если бы опрокинулось нечто громоздкое. Прозвучал недовольный басовитый голос, а потом в коридоре послышалась уверенная поступь. Рядом вжикнула дверь купе, и вперемежку с напевной итальянской речью зазвучали грассирующие французские щебетания.

Еще через минуту в дверь сдержанно постучали, и Голицын звонко ответил по-итальянски:

– Открывайте, не заперто!

В купе вошел крупный таможенник, занявший половину пространства. Больше, чем следовало бы, он задержал взгляд на Жаклин, сидевшей у окна и укрывшейся толстой шалью, улыбнулся едва, тем самым выражая почтение, и повернулся к Голицыну.

– Таможенная служба, господа. Прошу предъявить документы.

– Пожалуйста, – протянул Голицын два паспорта.

Пролистав страницы, таможенник удовлетворенно кивнул:

– Супруги Сезар?

– А разве это незаметно? – приобнял Голицын девушку, нежно прильнувшую к его плечу.

– Заметно… – Осмотрев багаж, он остановил взор на раскрытом чемодане, поверх которого лежал объемный пакет, спросил: – Вы ничего не везете противозаконного?

– Как вам сказать, – пожал плечами Голицын. – Вот только разве что подлинник «Моны Лизы». Обычно я всегда вожу его с собой, боюсь, что могут украсть.

– Подлинник «Моны Лизы»? Ха-ха! А вы, однако, шутник, господин Сезар. Знаете, всегда мечтал взглянуть на «Мону Лизу», не покажете?

– Нет ничего проще, – охотно отозвался Михаил Голицын, поднимаясь со своего места. Подняв пакет, он аккуратно вытащил из него полотно и положил его перед изумленным таможенником. – Только прошу вас, аккуратнее, сами понимаете. Это подлинник!

– Да, да, я уже слышал.

Брови таможенника взмыли вверх, рот от удивления приоткрылся: прямо перед ним лежала самая узнаваемая картина мира, растиражированная по всему свету миллионами фотографий.