Читать книгу "Не женское дело - Елена Горелик"

— Понял…

Обезопасив таким образом Владика — а Морган и в самом деле мог пойти на захват заложника ради выкупа кораблём, — Галка принялась косвенно, обиняками выспрашивать парней о ситуации в крепости и за её пределами. Любая мелочь могла оказаться значимой. А на следующий день она потребовала созвать всех капитанов и произвести раздел добычи согласно договору. Для Моргана это оказалось неприятной неожиданностью. Тем не менее девчонка действовала согласно пиратским законам, и возразить было нечего. Единственное, чего смог добиться адмирал, так это постепенного, не единовременного раздела. Мол, давайте сейчас поделим небольшую часть, а остальное — уже на острове Ваш. Это устроило всех без исключения, даже Галку. И весь день пираты делили первую партию наличности. Одна доля составила около десяти английских фунтов — неплохие деньги по тем временам. Капитаны и офицеры получили куда больше, а особо отличившиеся из них вовсе могли теперь считать себя состоятельными людьми. А ведь были ещё не оценены и не поделены сваленные в подвалах крепости золотые и серебряные изделия, украшения, драгоценные камни, жемчуг, дорогая посуда, золотые и позолоченные статуи святых, церковная утварь, всяческие ткани и припасы и так далее. Рабов решили продать на Французской Эспаньоле, и деньги, вырученные от их продажи, поделить уже там. Словом, крепость Чагрес пусть ненадолго, но стала пиратским раем.

А вечером Морган вызвал девушку к себе.

Вообще-то, ему не следовало напиваться перед таким разговором, но он всё же напился. Только не все знали, что он и пьяный соображал лучше иного трезвенника. Галка знала. Она всегда старалась узнавать об интересующих её персонах как можно больше подробностей, что всегда давало ей какую-то фору при личном общении. Адмирал, вопреки обыкновению, пригласил её присесть.

— Вот что, капитан, — он сразу перешёл к делу. — Буду откровенен: мне нужен ваш корабль и его сорок две пушки. Скажите, сколько вы хотите за свой галеон, и уладим это дело миром.

— «Гардарика» не продаётся, — спокойно заявила Галка.

— Всё в этом мире продаётся, вопрос лишь в сумме.

— «Гардарика» не продаётся, — повторила девушка. — Другое дело, что я могу временно предоставить вам её трюмы для хранения и перевозки добычи. За определённый процент, естественно.

— Я не настолько доверяю вашим людям, прошу понять меня верно, — тем не менее Морган от своего не отступался. — Нет, я не оспариваю вашей и их заслуги, просто меня слишком многие в своё время пытались надуть.

— Тогда с чего бы мне так безоговорочно верить вам и вашим людям, сэр Генри? — хмыкнула девчонка. — «Гардарика» — прекрасный корабль. Была немного тяжеловата, но наш плотник поработал над её конструкцией. Теперь даёт десять узлов как раз плюнуть. К тому же при её пушках лучшие в этих водах канониры, а на палубах — лучшие бойцы Мэйна, отлично проявившие себя при взятии Панамы. И вы говорите, что не имеете причин нам доверять? Странно слышать это, сэр Генри. Или в цивилизованной Англии забыли то, что помнят в… э-э-э… как это у вас принято называть мою страну — дикой Московии? Я говорю о слове чести.

Морган откинулся на спинку деревянного кресла. Он ушам своим не верил. Девчонка, видать, слишком крепко верит в честное слово, если думает, что и он такой же. Иначе с чего бы она вдруг сама предложила то, что он собирался выгрызать зубами?

— В слова я верю слабо, капитан, — покривился Морган. — Я верю в дела и звонкую монету. Однако… Один процент от общей суммы погруженного сверх положенной доли. Устраивает?

— Смотря какая сумма будет погружена, — Галка мгновенно переключилась на деловую тему. — Если вы набьёте «Гардарику» тряпками и вазами, то, боюсь, мы можем не сойтись в цене.

— Я набью ваш галеон золотом до самой палубы, — сказал Морган. — Но тогда его наряду с «Орфеем» будут охранять «Мэри», «Мэйфлауэр» и «Акула». Так будет надёжнее.

— Идёт. При условии, что сперва на «Гардарику» и «Орфей» погрузят снятые с них пушки. Так будет ещё надёжнее…

Торг был недолгим, но успешным. Сошлись в цене и условиях, и Галка ушла к себе. Она сейчас только тем и занималась, что с головой всовывалась в раскрытую пасть крокодила. Морган уже предвкушал сытный обед. Только он кое-чего не учёл, а именно способности Галки затевать всяческие головоломные авантюры. И воплощать их в жизнь. Он попросту ещё ни разу не сталкивался с выходцами из далёкой страны, лежащей восточнее Польши. И не знал, что эти люди в большинстве своём — за досадным исключением, именуемым «элитой», — всегда стараются всё сделать по-своему.

13

— Чего ты ждёшь, Эли? — едва слышно спросил Эшби.

— Любезного приглашения, Джек, чего же ещё…

Двое суток ушло на вооружение обоих её кораблей и погрузку на «Гардарику» сундуков с золотом. Галеон тяжело осел в воду, пришлось, во избежание посадки на мель, отбуксировать его на три кабельтова от устья реки. Его тут же окружили со всех сторон готовыми к бою кораблями. Причём «Орфей» по распоряжению самого Моргана расположили ещё дальше от берега. Позиция была крайне невыгодной. Случись нападение испанцев с моря, он первым попадал под удар. Случись атака со стороны берега, он не смог бы открыть огонь, иначе потопил бы «Гардарику». Тем не менее Галка пошла и на это. Она поняла главный недостаток Моргана. Нет, не жадность. Просто в шаге от заветной цели у него отказывало чувство меры, и он отбрасывал всякую осторожность, лишь бы поскорее схватить свой кусок. Галка подыграла этому его недостатку, «раскрывшись» для удара самым невыгодным для себя образом. И Морган сам попался в её ловушку. Он словно ослеп, не видя впереди ничего, кроме главного приза, и в этом ослеплении не замечал ни слишком явных, нелогичных промахов тортугской конкурентки, ни осторожных намёков Харриса. Последнего даже обозвал ослом и сказал, что всё происходит в полнейшем соответствии с его планами.

Вечером шестнадцатого февраля Морган устроил большую пьянку на берегу. Мол, проставился за победу, и всё такое. Все пили, все гуляли, всем было весело. Кроме Галки. Она ждала чего-то в этом роде и предупредила своих капитанов, чтобы не увлекались. Вернее, предупредила тех, кому полностью доверяла — Требютора, Диего, Ле Гаскона. И, понятное дело, своего мужа. Те уже в свою очередь дали прозрачный намёк своим командам — пить, но знать меру. А после полуночи всем как штык быть на борту. Остальным тоже был сделан очень прозрачный намёк: мол, если вдруг что, вы меня материте последними словами, а сами бочком, бочком — и на Тортугу. «В бой вам лучше не ввязываться ни под каким соусом. Потопят на хрен». Французы всё прекрасно поняли, и заулыбались. Ведь по сведениям, полученным из ямайского стана, Морган уже погрузил почти всю добычу на свои корабли, пушки крепости Чагрес приказал затопить в гавани и всячески тормозил погрузку орудий на французские корабли. Вне его контроля были только три миллиона эскудо, хранившиеся в трюме тяжеловесной «Гардарики». Так пираты не договаривались. Уговор был насчёт справедливого дележа добычи, а адмирал, кажись, собирался присвоить миллиончики себе. «Видать, правду говорила Воробушек: он ограничится подачками, а если станем качать права, так и вовсе бросит нас или отправит на дно, — рассуждали капитаны. — Может, сделать, как она просит?..»