Читать книгу "Несбывшаяся весна - Елена Арсеньева"

– Нет, – решительно мотнула головой «мышка». – Ни разу намоей памяти не было писем!

– Как так не было? – несколько опешил агент. – А в августе?23 августа Порфирий Никитич получил письмо из Энска. А вы говорите – не было.

– А, вот вы про что! – понимающе кивнула «мышка». – Так ведья говорю – на моей памяти не было. На моей! А 23 августа я почту на Березовуюне носила. Я на этом участке только две недели как работаю.

– А не на вашей памяти письма были? Кто там раньше работал?

– Людочка Панина, – произнесла «мышка» и протяжно вздохнула.

Ее вздох агенту почему-то очень не понравился! И он спросил,чуя какой-то подвох:

– А где же она, Людочка Панина? С ней нельзя поговорить?

– Только после победы, – с новым вздохом ответила «мышка».

– То есть как?!

– Да так. Людочка на фронт ушла. Добровольно. Она восоавиахимовском кружке стрелять научилась, да так, что мужики-охотники тольков затылках скребли! – гордо рассказывала «мышка». – Ну, ее в снайперскую роту сдорогой душой и взяли. Еще бы – с такими-то руками да с таким-то метким глазом!

– Понятно… – разочарованно протянул агент.

В самом деле – все было понятно. Даже если Людочка идоставила письмо Пантюхину, уточнить это или опровергнуть теперь не былоникакой возможности.

Получив донесение агента, Поляков только головой покачал:уходили, уходили из рук концы этого дела, словно нарочно их кто-то уводил! –положил перед собой оба письма – от дяди к племяннику и от племянника к дяде –и уставился на них, хотя и так знал наизусть каждую строку, каждое слово,каждую букву, запятую и даже каждую кляксу, и даже каждое пятно на конверте.

Бог с ними, с пятнами… А как насчет штампов?

Он схватил оба конверта и быстро осмотрел их. На конверте,адресованном Пантюхину-старшему, стояло, как и положено, три почтовых штемпеля:один – автозаводского энского почтового отделения (там Федор Федорович письмо вящик бросил), второй – железнодорожного узла связи на энском вокзале, гдеписьмо перегрузили в поезд, уходивший в Большак, ну и единственнойбольшаковской почты. Там его приняла Людочка Панина и отнесла по адресу.

Тут все как надо. А на том конверте, который был полученПантюхиным-младшим, стоят только два штампа. Один – автозаводского почтовогоотделения, откуда письмо было доставлено на улицу Первой Пятилетки. А другойштамп – об отправке – должен бы принадлежать большаковской почте, нопринадлежит энскому железнодорожному почтамту! Штампа Большака вообще нет. Иэто значит, что письмо опущено не в Большаке, а в Энске. На энскомжелезнодорожном вокзале!

Бессмысленно спрашивать у Пантюхина-старшего, ездил ли он 23августа в Энск. Зачем? Чтобы письмо племяннику опустить? Не проще ли было втаком случае самому выяснить судьбу Бродяги? Не ездил в Энск Порфирий Никитич.Он на первом же допросе заявил, что в областном центре не был больше года –слишком тяжел стал на подъем, да и теперь, с войной, добраться туда можнотолько поездом, автобусы-то за нехваткой бензина почти всегда стоят.

По узкоколейке до Энска от Большака ходит один поезд счетырьмя вагонами. Он так и зовется – «четверка». Уходит в семь утра, тащится,останавливаясь у каждого столба, в каждом селе, прибывает в Энск в девять часов,стоит день на запасных путях, а в шесть вечера отправляется обратно. Спустя двачаса он в Большаке. Если кому в Энск нужно попасть по службе, или в магазин,или на базар, или в больницу – вполне удобно. Машинист и кочегар на этомкрохотном составе работают одни и те же, сменщиков у них нет. А чтосменяться-то? Работа не пыльная: утром в Энск, вечером из Энска… целый деньсвободен, можно и поезд досмотреть, и свои дела поделать… а уж письмо бросить впочтовый ящик при вокзале – вообще нечего делать!

Бессмысленно спрашивать Пантюхина-старшего, не просил ли онкого-нибудь опустить письмо в почтовый ящик в Энске. Письмо писал не он, акто-то другой. Возможно, кто-то другой и попросил машиниста или кочегарадовезти письмо до Энска. Это вряд ли вызвало бы подозрения: таким образомписьмо хоть на денек, а дойдет быстрей.

И все же Полякову не давала покоя мысль: Пантюхин-старшийответа от племянника не должен был получить! А получил он его в результатекакого-то, как выразился Храмов, сбоя.

В чем же этот сбой имел место быть?

Поляков попросил узнать две вещи. Первое: каким образомпересылалась в Большак почта (не пресса, а письма или посылки) – ссопровождающим, в закрытых, запечатанных мешках или как-то иначе, и второе: неболел ли кто-то из паровозной бригады 23 августа.

Оказалось, что никаких сопровождающих для перевозки почты вБольшак в природе не существует. Или машинист «четверки», или кочегар передотправлением заходят на железнодорожный почтамт и там забирают почту длябольшаковцев. Как правило, это просто пачка писем или извещений на получениепосылок или переводов, небрежно перевязанная веревочкой. А порою никто ничеговообще не перевязывает. Посылки – те да, увязаны в мешки. Но посылки в Большакприходят редко, раз в месяц, а то и в два. Переводы – тоже редкость, чтобыполучить их, нужно ехать в Энск. Писем немного. То одно, то пять, то десять,когда как. Взял машинист или кочегар пачку в Энске, отдал ее на почте вБольшаке, а все ли письма отдал или одно в карман сунул, об этом никто и никогдане узнает.

Машинист или кочегар?..

Вскоре выяснилось, что это был, скорее всего, кочегар,потому что именно он не вышел на работу 23 августа. Машинист взял подручного издругой паровозной бригады и почту в энском железнодорожном узле связи забиралсам, хотя обычно это с большой охотой делал именно кочегар.