Читать книгу "Боярышня Евдокия - Юлия Викторовна Меллер"

там. Не найдя, возвращались и шли в другую сторону. Всё это съедало время, но наконец-то упорство было вознаграждено, и Волк вывел всех к добротному подворью.

— Надо бы весточку Овину дать, что мы нашли, — озаботился Матвей Соловей и покраснел, вспомнив, куда сорвался посадник после завываний ополоумевшей бабы.

— Ты кому служишь? Овину или московскому князю? — озлился Семён.

— Знамо дело, Великому князю, да токмо здесь — не там, а примут нас за татей и из поруба мы ничего сделать не сможем, — спокойно ответил Матвей. Его речь, как и он сам, выглядели основательными, но боярич больше не желал ждать.

— Ты здесь для того, чтобы помогать мне! — отрезал он. — И я тебе приказываю никого не выпускать отсюда — махнул рукой на двор, — без моего ведома, — едва сдерживаясь, прорычал Семён.

И вновь он вспомнил Дуню, ругающуюся на местничество. Как же невовремя ему пришлось столкнуться с этим! Матвей Соловей по приказу князя приставлен к самой Кошкиной, а тут его прогибает худородный боярич! И вообще, Матвей московским князьям служит со времен Калиты, а тут понаехавшие! Как бы не вышло урона чести.

Семён мерился с Матвеем взглядами.

— Боярич, суета поднялась во дворе, — доложил Семёну его холоп. — Можа кто-то отъезжать вздумал?

Волк подобрался поближе, заглянул в щель. Дворовый пес залаял, но был обруган, посажен на короткую цепь, и никто не понял, из-за чего псина подняла шум.

— Войдем, когда ворота отроют? — спросил Семёнов холоп, недовольно глянув на приблизившегося дядьку Златовых. Тот точно так же прильнул к щели и неуверенно произнес:

— Я сам-то мельком как-то видел Тимошку, но, кажись, это он суетится. Собрался куда-то, гад. Поспешает!

— Хм. Бежит? Почуял опасность? — тихо поделился своими размышлениями Семён.

— По всему видно, что бежит, но налегке, — засомневался его воин. — Я так понял, что этот Тимошка из гнилых удалых. Такие всегда захоронки имеют.

— Хм, — Семён нервно обкусал губы. — Отходим. Даём выехать ему, ссаживаем, допрашиваем, а опосля проверяем дом.

Матвей дождался боярича и когда тот подошёл, вполне мирно переговорил с ним. Договорились, что отряд Матвея продолжает следить за двором, пока Волк поохотится за Тимошкой. В зависимости от того, что у него узнают, будут действовать дальше.

Перехват Тимошки Сергеева прошёл быстро, а допрос ещё быстрее.

Вот когда Тимошка запел про Селифонтова, рассказывая о похищениях, работорговле и убийствах, тогда Матвей повинился перед Семёном и обещал во всем помогать ему. Но главное они узнали: Дуняшка Доронина и Гаврила Златов были тут, пока не сбежали. Семён воспринял эту новость достойно, а вот Матвей ругался.

Пока обсуждали, куда могла бежать боярская парочка, холоп Волка оттащил Сергеева подалее и продолжил допрос, вызнавая про спрятанные богатства. Вот тут Тимошка проявил силу воли и изворотливость, но боевые холопы в семье Григория Волчары были под стать своим боярам. Всё вызнали.

— Скользкий человечишка, — шепнул воин, вернувшись к Семёну.

— Он жив? — поинтересовался боярич.

— Обижаешь, — возмутился тот и показал головой направление, где остался привязанным Тимошка, — обосрался только, а так даже не заикается.

— Хорошо, нам надо будет оформить бумажный допрос, чтобы князю было что предъявить посадникам. Не оставляй его там, давай сюда.

 Во двор вошли без проблем; всех, кто там был, повязали, всё обыскали. Нашли даже тот лаз, куда спрыгнули Евдокия и Гаврила. Еле дядьку Златова удержали, чтобы не полез туда без подготовки.

А потом началось многочасовое брожение по подземным ходам и когда уже сами не знали, как выбраться, Семён увидел любимых Дуней улыбающихся колобков на стенах и земле. Она рисовала их пальцем на пыли, царапала камнем, выкладывала мелкими камешками. Видно, в какой-то момент стала опасаться заблудиться и придумала помечать места, где путь расходился в разные стороны.

Дальше поиски пошли легче. Всех обрадовала находка склада контрабандного товара. Каждый загрузился, как вол. Ход служивых замедлился, но скитающихся по подземелью ребят они явно догоняли.

— Голоса вроде, — остановился воин Семёна.

— Поют, — подтвердил его товарищ.

— Поторопимся, — дал команду Семен.

— А-а-а! — раздался девичий крик.

— Это Дунька! Торопись! — отрывисто рявкнул боярич и первым побежал на голос.

***

— За что меня так? — дрожа голосом, вопрошала Дуня. — Рази не видно, что я не черт, а боярышня!

— Конечно, боярышня. Конечно, голубка сизокрылая. Вот отмоем тебя, наряд почистим и любому дурню станет ясно, что ты из хорошей семьи.

— А так не ясно? — вскипела Дуня, показывая на дорогое платье. Оно запылилось, но с крестьянской одежой его никак не можно было спутать! — Просто у кого-то зёнки вином были залиты, а вместо ума силищи немеряно. Пожалуюсь владыке на этого… этого огра! И пусть он велит ему кадило на меч ратный заменить. Нечего добру пропадать!

— А и пожалуйся, горлица, пожалуйся, — легко соглашалась с ней утешительница. — Грешен отец Селифан, любит драться и нет ему окорота. А ты молви владыке словечко — и глядишь, утихомирит нрав нашего орла-отца.

Дуня шмыгнула носом, надувая пузырь из соплей, и икнула. Поколебавшись, высморкалась в подол, набрала в рот воздуха, чтобы изгнать икоту и наконец-то посмотрела на свою утешительницу. Женщина была одета в тёмное, говорила ласково-преласково, со всем соглашаясь. Дуня вновь икнула и с шумом выдохнула, сердясь на идиотские советы по борьбе с икотой. Пробовать бормотать «икота-икота, поди на Федота…» даже не стала. Мракобесие какое-то! Но тело вновь содрогнулось от икания и пришлось низко наклониться, заведя руки назад и выпрямив их до предела.

Утешительница тоже наклонилась и тихо спросила:

— Горлица, чего это тебя скрючило?

— Крылья чешутся, — просипела Дуня.

— А головушка не болит? — заботливо спросила странная женщина.

— Болит, — боярышня разогнулась, потерла заново запульсировавшую болью шишку и отпрыгнула, когда тетка брызнула в неё из