Читать книгу "Ведьмин огонь - Джеймс Клеменс"

— Молодец! А теперь положи этот палец на палец дяди, — девушка послушно поднесла руку, но в последний момент Эррил на мгновение задержал ее. — Когда ты коснешься его, то можешь ощутить… ну, словом, ощутить своего дядю.

— Почувствовать?

Эррил скривился — как объяснить то, чего сам никогда не испытывал?

— Однажды брат сказал мне, что на какое-то время кажется, будто ты сам стал этим, другим человеком. Ты не мыслишь и не чувствуешь так, как он, а просто… Просто будто на тебе его кожа.

Елена сощурилась, непонятно, от сомнения или страха.

— А потом что?

— Как только ты это почувствуешь, позволь пройти всего лишь краткому мгновению, а потом быстро разорви связь, убери палец. Более длительное соприкосновение перельет в него больше магической силы, чем нужно, а это опасно. Так что помни — одно мгновение.

— Но разве больше не означает более быстрого выздоровления?

— Нет. Это дикая магия, а не лекарство. И только избранные, вроде тебя, могут вынести так много силы. Рискнуть можно только мгновением.

— А если…

— Вспомни мой меч.

Елена представила себе рассыпающийся на осколки меч, — и ей стало даже холодно. Дядя по-прежнему лежал на скале, словно распятый. Нет, с ним ничего не должно случиться!

И оставаясь на коленях, боясь собственной рукой убить последнего человека в их семье, Елена застыла над Болом. Краем глаза она видела, что волк все еще стоит, прячась в тени большого валуна, и в его янтарных глазах горит отблеск лунного света от сидевшего на ее плече сокола. Эррил протянул ей окровавленный палец дяди. Ах, как много глаз следит теперь за ней!

Девушка зажмурилась и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться а когда открыла глаза, решила уже ни за что не сводить их более с дядиного лица, до самого конца. Теперь он, человек, рассказавший ей столько сказок при свете камина, нуждался в ее помощи. А она вдруг каким-то неведомым ей образом сделалась героиней одной из тех сказок.

Но только теперь, вглядываясь в лицо дяди, девушка поняла, как он похож на ее мать, с теми же высокими скулами и широко расставленными глазами.

А его нос был почти таким же, как у Джоаха. Слишком много семейного, родного, знакомого до боли было в этом лице! И надежда проснулась в ее сердце. Ведь если сейчас она спасет его, то тем самым как бы сохранит живыми и всех остальных!

Елена подняла глаза на Эррила.

Он смахнул слезу с ее щеки.

— Я готова.

— Только мгновение, только каплю, — напомнил он.

И с последним тяжелым вздохом, похожим больше на стон, Елена прижала палец к ранке дяди.

По началу она не почувствовала ничего и почти закричала от безнадежности и освобождения одновременно, но тут же ощутила, как часть ее существа перетекает в дядю.

Девушка пока еще глядела на мир своими глазами, видела, как взлетел с ее плеча сокол, как он уселся на верхушке ближайшей скалы, как щурится неподалеку волк… но в то же самое время вдруг борода начала колоть ей шею, а все тело стало болеть и ныть. Спину ее леденил камень, и на сердце лежала тяжесть, И почти мгновенно эти ощущения сменились дрожью и напряжением, сердце заколотилось, но чье это было сердце — ее или дядино? Девушка потерялась между дядей и собой, кровь закипела…

Но взмах руки Эррила и охвативший страх заставили ее отдернуть руку, — и в ту же секунду Елена снова оказалась сама собой. Тряхнув головой с запутавшейся в волосах паутиной, она на пятки, неожиданно почувствовав себя маленькой и бесконечно одинокой.

Пришла в себя девушка только от стона, который раздался с места, где лежал Бол. Она повернулась, — а он уже пытался сесть, поднося ко лбу дрожащую руку.

— Что случилось? Неужели я заснул?

Дядя казался почти совсем здоровым, щеки порозовели, и дыхание наладилось. Но Елена, только что ощущавшая его сердце, знала, что он все еще болен. И племянница обняла дядю, предоставив все объяснения Эррилу.

Выслушав его короткий рассказ, Бол потянулся и до боли сжал ее руку:

— Ты спасла меня своей магией, и теперь я чувствую себя помолодевшим на десять лет. Я могу теперь сразиться с целым батальоном гоблинов, не меньше!

Елена нерешительно улыбнулась.

— Видишь, я же говорил, что сила Филы с тобой, — дядя порывисто обнял племянницу, и лежа в его объятиях, она все прислушивалась к по-прежнему неровному биению старого сердца. И каждый удар заставлял ее вздрагивать, ибо мог оказаться последним.

Какой же толк в этой магии? И как она может спасти мир, если не может вылечить обыкновенного старика? И груз двух минувших дней вдруг навалился на нее смертной тяжестью, клоня ко сну. И девушка прикорнула в руках у Бола.

Тем временем зловещее шипение началось снова — скальные гоблины приближались. Бол с сожалением разбудил девочку и поставил на ноги.

— Поспешим, — позвал Эррил. — Твари становятся нетерпеливыми и могут перекрыть нам отступление.

Ноги девочки дрожали, плечо ныло от царапин сокола, все так же сидевшего на нем. Волк по-прежнему крался за ними. Но почему эти животные так доверяют ей?

Елена посмотрела на красную руку и ранку на большом пальце.

Что это за безвестный дух, что наградил ее этим даром? Почему и он поверил именно ей? Ведь она всего лишь фермерская дочка, — что же за существо видят в ней все остальные?

Слезы снова выступили у девушки на глазах, но Елена тайком стряхнула их. Она не хочет такой ответственности — неужели не было никого другого, чтобы нести этот страшный груз!?

Елена посмотрела на широкую спину шедшего впереди Эррила Ее ленник, как он недавно себя назвал. Что ж, если ей суждено нести эту ношу, то пусть она хотя бы несет ее не в одиночку . От этой мысли слезы высохли сами собой. У нее есть человек, которому верит она.

— Мой ленник, — прошептала она, и слово это медом растеклось по ее губам.

Крал передал светящийся зеленый камешек Толчуку и вытер кровь с пальцев о штаны. Странное шипение перешло в шорох, а потом исчезло вовсе.

Тишина навалилась, как душный полдень перед грозой, и Крал решился. Оставив огра исследовать камень эльфа, гигант двинулся вперед один, стараясь не отрываться от стены.

Свет от камешка окрашивал мокрые стены в неестественный цвет, с них свисали мох, лишайник и корни неизвестных деревьев, пол покрывали обломки, которые под его коваными каблуками рассыпались в прах.

Крал отвел от лица очередной корень, вынул из бороды лишайник и завернул за угол. Толчук и свет, тем не менее, не пропали, а последовали за ним. Коридор через несколько шагов закончился просторной пещерой, где горец уже строже приказал огру остаться и ждать.

Сняв с пояса топор и держа его наизготовку, он прошел немного вперед. Зеленый свет превращал засохшую на топоре кровь в черную, и эта чернота сияла, отливая серебром. Эта кровь снова напомнила горцу о его бесчестье, и, сжав зубы, бородатый гигант еще крепче стиснул рукоять топора. Может быть, новая кровь смоет не только черные пятна с лезвия топора, но и позор его сердца.