Читать книгу "Дом драконов - Джессика Клусс"

– Вы уверены, что лекарство было в такой фляге? – Веспир с трудом удержалась от того, чтобы не начать кричать. – Именно в таком виде? – Она вонзила ногти в стол, когда Гестия взяла флягу, откупорила ее и понюхала. Повариха скорчила гримасу.

– О-о, я никогда этого не забуду. Особенно запах. Пахнет серой, не так ли? Это было сильное лекарство. Они пытались, но в конце концов он продержался еще около недели. Так откуда у тебя оно?

Веспир выхватила флягу обратно.

– Спасибо за вкусную еду. – Веспир заткнула флягу пробкой и выбежала из кухни. Жаль, что не было времени для сладкого.

57

Аякс

Когда Аякс станет императором, он многое изменит, но не этот трон. Ни за какие богатства картагонской торговли пряностями, ни даже за возможность заставить Лисандра и Димитрия сочинять стихи о его великолепии и читать их обнаженными на улицах. Нет, этот тронный зал был построен для него, и только для него. Он взошел на возвышение и устроился на бархатной подушке. Закинув левую ногу на правое колено, он вцепился в подлокотники кресла и оглядел комнату. Его прищуренные глаза метались от золотой стены к золотой стене. Ладан щекотал ему нос.

Если бы я был императором, какие у меня были бы секреты?

Аякс мог бы жить, как многие императоры до него. Он мог пить, танцевать и оставлять все духовное жрецам, а военное – военным и проводить свои дни, делая все, что ему заблагорассудится.

Но Аякс хотел быть достойным памятных золотых статуй императоров и императриц, чтобы его память почитали так же, как и Исмины I или Коммодуса IV. Он хотел быть Аяксом Великим, Аяксом, с которым все другие сравнивали бы себя.

Иногда жилка на его виске пульсировала, когда он так ясно представлял себе эту славу, вспоминая, что ему еще нет шестнадцати. Во многих отношениях он был ребенком, одетым в отцовскую одежду, манжеты которой свисали до кончиков пальцев. Но Аякс будет расти. Если бы ему позволили жить, он бы вырос.

Если бы я был императором, где бы я прятал вещи?

Вероятно, за Эразмусом внимательно следили. Его одежда была проверена, его вино пробовалось, весь он изучался внимательно. Тело императора принадлежит народу, а не ему самому. Цепляться за то, что ему дорого, – все равно что пытаться удержать в хорошо смазанных маслом руках горстку золотых монет.

Когда я стану императором, подумал Аякс, вытаскивая кинжал из потайных ножен на щиколотке и постукивая им по зубам, что я захочу держать при себе?

Он повернул свое оружие к трону. Осторожно провел кончиком пальца по золотистым когтям и крыльям. Постучал лезвием кинжала по ножкам трона. Он протянул руку и приставил свой кинжал к каждой отдельной золотой чешуйке.

Стук.

Стук.

Стук.

Стук.

Тик.

Аякс остановился; он наткнулся на что-то полое. Убрав кинжал в ножны, он встал коленями на подушку и наклонился, его коса болталась, когда он смотрел вверх ногами на пятую чешуйку в первом ряду. Аякс дотронулся до нее, снова постучал. Затем он попытался перевернуть ее вверх ногами. Петли заскрипели.

Успех.

Маленький потайной отсек в троне дракона. Впервые обрадовавшись, что у него маленькие руки, Аякс потянулся внутрь. Его указательный палец провел по чему-то металлическому. Глубоко вздохнув, Аякс вытащил маленький железный ключ. Он перевернул чешуйку, скрывая тайник, и торжествующе поднял ключ над головой.

Он встал и отвесил эффектный поклон. Он представил себе своего отца и все горькие семьи, вынужденные преклонять колени. Он представил себе женщину с его глазами, стоящую где-то сзади и наблюдающую с молчаливым одобрением.

Аякс спрятал ключ.

– Да здравствует император! – сказал он.

58

Люциан

Люциан прибыл в гнездо и обнаружил, что Гиперия ушла. Он расхаживал взад-вперед, ожидая возвращения всех остальных. Его рука лениво потянулась к боку, чтобы схватить рукоять меча, которого там больше не было. Он вздохнул. Почему он тянется к оружию так, как другие хватаются за сентиментальную безделушку?

Слова Руфуса заставили его сжать зубы. «Даром» Люциана было воинское дело. Разве талант решает судьбу человека? Было ли неправильно сосредотачивать свою жизнь вокруг чего-то, в чем вы не были хороши от природы? Он попытался сосредоточиться на более важных вещах. Что же задумали жрецы?

Шаги. Две женщины. Его слух был хорошо натренирован долгими ночами, проведенными в ожидании засады. В дверь вошли Эмилия и Гиперия. Эмилия несла книгу, и ее щеки горели ярким румянцем.

– Ты что-нибудь нашел? – спросила она на одном дыхании.

Гиперия подошла к стойлу Авфидия, выглядя менее взволнованной, чем девушка рода Орон.

– В основном сплетни. – Все, что рассказал Руфус о жрецах, заставило Люциана сжать зубы, но подозрения не являлись доказательством. Он посмотрел на книгу. – А ты?

– Кое-что интересное. – Ее глаза засияли от улыбки. Это была самая искренняя улыбка, которую он видел на ней с тех пор, как начался этот кошмар. – Эразмус оставил пометку о том, что он написал, по меньшей мере, двадцать четыре книги, но в библиотеке мы нашли только двадцать три.

Обычно Люциан предположил бы, что таинственный двадцать четвертый том, должно быть, был потерян. Но после разговора с Руфусом все в Эразмусе казалось еще более мрачным, чем прежде.

Гиперия обернулась, юбки ее взметнулись, рука сжала кинжал на боку. Люциан вздрогнул. Прямо как я.

– Кто-то идет, – сказала она, но расслабилась, когда Веспир вбежала в гнездо. Девушка чуть опрометчиво не врезалась в Эмилию. Дрожа, она держала что-то над головой. Фляга василиска.

– Они прикончили его. – Веспир кашлянула. – Они убили его!

Люциан замер, как и Эмилия и Гиперия. Воздух в комнате, казалось, стал тоньше. Он почувствовал, как невидимый капкан сомкнулся вокруг его ноги.

– Кто? – спросил он. Веспир оглянулась через свое плечо.

– Жрецы, – прошипела она. Гиперия фыркнула на это. – Повариха узнала эту флягу. Она подумала, что это мое «лекарство». Сказала, что жрецы заставляли ее каждый вечер добавлять каплю в императорский ужин. Через неделю он скончался. – Скепсис исчез с лица Гиперии. Эмилия поднесла руку ко рту. – Вы мне не верите?

– Верим. – Люциан сглотнул. Все отдельные элементы легко сошлись. – Руфус сказал, что последними словами императора было: «Пожалуйста. Больше никаких слез».

Гиперия издала такой звук, словно ее ударили.