Читать книгу "Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #3 - Вадим Булаев"

Обрадовавшись, Иванов окинул помещение взглядом: небольшое, в центре — выдолблена ямка прямо в полу. В стенах — несколько ниш. В нишах булыжники, и каждый светится, однако между собой они уже никак не связаны. Ни драгоценностей, ни саркофагов, ни традиционных египетских рисунков. Пустое, пыльное помещение, очень похожее на заброшенную заводскую кладовку.

Обошёл по периметру, внимательно всматриваясь во все щели. Да нет, ничего. Плохие ощущения в разы слабее, чем в коридоре.

Подошёл к ямке, присел, прикоснулся ладонью к её прохладному, сухому краю. Повертел по сторонам головой. Нет, никого... и кто-то есть. Невидимый, не злой — ждущий.

Словно в ответ на чью-то невысказанную просьбу, не до конца понимая, зачем он это делает, Сергей создал сгусток Силы и бережно положил его на дно этого непонятного углубления.

— Да что же тут такое было?..

И вдруг это место открылось. Просто так, само собой, делясь наболевшим, увлекая за собой...

***

...Ночь, дрожащий свет факела, трое мужчин. Все худые, невысокие, босые. На лицах — клочковатые бороды, головы прикрыты странными, заломленными назад колпаками. Одеты в нечто, напоминающее обёрнутые вокруг туловища простыни. Один в годах, двое — совсем старики. Стоят с факелом в центре почти скрытого в темноте зала, перед люком в полу. Царит молчание, слышно лишь потрескивание огня.

Мужчина помоложе кивнул. Старики вздохнули, обменялись взглядами, по очереди похлопали его по плечу. Затем, оставив мужчине факел, развернулись и медленно, шаркая подошвами по каменному полу, поковыляли прочь, в темноту.

Тот долго, задумчиво смотрел вслед старикам и нельзя было понять, какие мысли витали в его голове.

А затем оставшийся в одиночестве человек решительно полез в люк, оказываясь в уже знакомом коридоре, который был почище, чем сейчас, поцелее, с нормальной, выдолбленной в породе лестницей.

Спустился. Сделал три шага и упал...

Точь-в-точь, как и он...

Сергей непроизвольно вздрогнул. Демонстрируемая ему картина падения неизвестного один в один копировала случившееся с ним.

...Несколько старцев, в том числе и двое виденных ранее, стоят полукругом, смотрят на застывший, со скрюченными пальцами, труп мужчины. Того самого, смело шагнувшего вниз. У одного из живых слёзы...

Не давая опомниться, стены коридора продолжали изливать поток прошлого на первого, если не единственного, благодарного слушателя.

...Другие люди, другие одежды.

Снова одинокий человек идёт в тот же самый проём, теперь украшенный незатейливой резьбой по краям. Падает, пару секунд лежит, потом встаёт, улыбаясь. Идёт дальше, к ловушке в полу... только это никакая не ловушка. Это змеиное гнездо, неестественно крупное. Холоднокровные гады при его приближении приходят в движение, начинают бросаться на стенки углубления, ловко выбираясь наружу и перекрывая проход. Много шипения, гипнотически притягательных, извивающихся тел. Пахнет смертью.

Новый посетитель коридора, не останавливаясь, без всякой подготовки разворачивает в ладонях нечто, больше всего похожее на помесь гигантского веника и лисьего хвоста. Пара взмахов — и все гады снова в своём узилище. Все живые, хоть и недовольные, однако не смеющие повторять свои агрессивные попытки не пустить человека.

Как интересно... Получается, это испытания? Или что-то типа дипломного проекта у колдунов? Мощно... Но как он это сделал? Явно ведь специально никого не убил.

Захотелось попробовать самому. Взгляд почти сразу зацепился за непонятного, безобидного паучка, ползущего почти под потолком. Лисий хвост вырос в руке сам собой — пушистый, увесистый, готовый, по желанию владельца, вычистить всё что угодно.

— Без крови, нежненько, — негромко попросил Сергей, взмахивая импровизированной метёлкой.

Казалось, Сила в ответ лишь равнодушно пожала плечами, соглашаясь с ним: «Без крови — значит без крови. Как скажешь».

Паучок упал на пол и стремительно поспешил скрыться в ближайшей щели.

...Мужчина вошёл в небольшую, четыре на четыре шага, без особых украшений, комнату, посередине которой имелось небольшое углубление, напоминающее чашу.

Там его уже ждали люди, спустившиеся сюда по другому коридору. Тому, что сейчас напрочь завален.

Они стоят вдоль стен, позволяя испытуемому стать у края чаши. Начинают хлопать в ладоши. Поначалу еле слышно, однако с каждым ударом звук, отражающийся от стен, нарастает, и под конец становится громким, точно рёв водопада. От такого шума у здорового человека должна лопнуть голова, однако мужчина, стоящий в самом центре, счастлив.

Он стоит, раскинув руки, словно мечтает раствориться в этой буре децибелов.

А потом собравшиеся резко замолчали и в неожиданной, гнетущей тишине мелькнули лезвия ножей. Началось невероятное: строго соблюдая очерёдность — слева направо, они принялись убивать человека, которому только что аплодировали. Каждый подходил, наотмашь бил сначала стоявшего, а потом и упавшего мужчину, не особо целясь, после возвращался обратно, на своё место.

В чашу полилась кровь. Раненый хрипел, по телу пробегали волны Силы, руки судорожно прикладывали такой знакомый сгусток к ранам. Однако не помогало. Мужчина умирал.

Собравшиеся, не особо выделяя слова, затянули нечто совсем уж унылое.

Хрип... Конвульсия... Скребущие по камню ногти...

Невероятно, но раненый продолжал жить! Наперекор всему! Он тяжело, на пределе сил пытался подняться, тонко свистя пробитой в нескольких местах грудью.

Пузырящаяся пена на губах... Неукротимый, пронзительный взгляд... Гримаса презрения ко всему на свете... Сила полностью окутала тело, своим полупрозрачным свечением не давая уйти остаткам жизни...

Почему-то стало понятно — человек победил смерть! Прошёл все ступени посвящения... Да! Именно посвящения в круг сильнейших колдунов тех, давно ушедших, занесённых песком времён.

Точно в подтверждение догадки, воспроизведение ускорилось, перепрыгнув на следующих, входящих в коридор. Мужчины и женщины, светлокожие и смуглые, испуганные и полные решимости, спускались по лестнице. Погибали сотни, выживали единицы. Последних встречали как равных.

Словно чувствуя, что однообразный сюжет начинает наскучивать, разворачивающиеся видения немного изменились.

... Дальнего коридора уже нет, над местом, где, как по команде падали люди, построен обычный мостик. По нему идут двое. Один — жирный, неопрятный лысый толстяк, руки которого увешаны золотыми цацками в виде браслетов и перстней, на боку у него подобие пастушьей сумки, увесистой даже на вид. Другой — стройный, худощавый, в смахивающей на латы кожаной одежде. Оба несут зажжённые факелы и небольшие корзины, в которых лежат драгоценные камни. Проходят в комнатку, оставляют ношу в центре.