Читать книгу "Российский анархизм в XX веке - Дмитрий Рублев"

Особую позицию в анархистском движении занимали пананархисты, примыкавшие по многим вопросам к «бунтарям», но имевшие свою небольшую организацию «Союз пяти угнетенных». Ее лидерами и теоретиками были А.Л. и В.Л. Гордины. Эта группа была немногочисленной, но имела влияние среди членов МФАГ и ПФАК. Впервые они заявили о себе в Петрограде в середине марта, в листовке, призывающей членов социалистических и анархистских организаций прийти на организационное собрание «Всемирного пансоциалистического союза пяти угнетенных». Первоначально братья-теоретики называли свое учение «пансоциализмом», рассматривая его как «синтез всех социальных идеалов и стремлений к коренному переустройству всего общества: хозяйства, семьи, школы и государства». Концепция пананархизма («всеанархизма») связывала революционную борьбу с противодействием различным видам угнетения («пять угнетений»): «Пананархизм это расширенный […] анархизм, который, помимо идеала безвластия заключает в себе еще четыре идеала, а именно, Коммунизм с его „все – всем“! Педизм или освобождение ребенка и молодежи из тисков рабского воспитания, космизм (национал-космополитизм), полное освобождение угнетенных национальностей и, наконец, гениантропизм – т. е. освобождение […] женщины».

В некоторой мере эта концепция напоминает взгляды современных антиавторитарных левых, выдвигающих на первый план не только классовую борьбу, но в равной степени – преодоление этницизма, сексизма, патриархата, эйджизма. Движение к анархическому обществу представлялось Гординым многоступенчатым процессом. На первом этапе («юридическая анархия») следовало достичь новых политических прав: всеобщего «права на социальное изобретение, социальный эксперимент и социальную попытку»; права на выход из состава государства и автономную экстерриториальную организацию своей жизни коллективами и индивидами; «права государственной забастовки» с отказом от военной повинности и уплаты налогов. Затем следовала стадия «фактической анархии»: «фактическое уничтожение государства, созидание новых вольных форм управления обществом». Эта фазу Гордины делили на два этапа. Первый, «социотехнически-экспериментальный», предполагал социальное экспериментирование в автономных от государства зонах («социотехникумах») с целью создания элементов анархо-коммунистического общества. Второй этап, «социотехнически-реализаторский», они связывали с социальной революцией, которая проведет в жизнь результаты экспериментов.

После поражения выступлений 3–4 июля отношение анархистов к действующим Советам становится резко негативным. За их переизбрание выступили и анархо-синдикалисты. 28 июля на заседании Кронштадтского Совета Ярчук выдвинул лозунг «Вся власть трудовому народу», подчеркнув, что прежде чем говорить о передаче власти Советам, необходимо переизбрать их. Ту же позицию на заседании 18 августа высказали и другие делегаты. Анархист Терентьев заявил: «Пусть они [Советы] возьмут власть в свои руки, свергнут Временное правительство, и мы поддержим их». Блейхман, оппонируя ему, призвал Кронштадтский совет прекратить финансовую поддержку Петросовета и ЦИК Всероссийского Совета рабочих депутатов как учреждений, которые идут «рука об руку с врагами революции». Его точка зрения стала более радикальной, чем ранее. Заявляя, что лозунг перехода власти к Советам привел к поражению выступлений 3–4 июля, Блейхман призвал отказаться от него: «Не сверху вниз, а снизу вверх идет революция, и те, кто ставят лозунг „Вся власть Советам“, те губят всякую революцию».

Достаточно резко представители анархистов протестовали против созыва Государственного совещания в Москве. Выступая 14 августа на заседании Кронштадтского совета, Блейхман призвал делегатов не только осудить это мероприятие, но и заявить о готовности с оружием в руках выступить против Керенского и его политики. 16 августа Ярчук предложил Кронштадтскому совету собирать силы для намечающегося открытого вооруженного противостояния с контрреволюцией.

9-13 сентября Верховный главнокомандующий генерал Л.Г. Корнилов при поддержке кадетов и других либеральных политических сил предпринял попытку свергнуть правительство Керенского. Анархистские организации пытались превратить сопротивление мятежу в социальную революцию, создавая, вместе с другими социалистическими организациями, Комитеты по охране революции. Так, саратовские и ростовские анархисты призвали рабочих выйти «на улицу с оружием в руках» и начать социализацию земли и промышленности. Представители анархистских организаций выступали за самое широкое привлечение трудящихся к борьбе с мятежниками. Так, Ярчук в своем выступлении на заседаниях Кронштадтского Совета 30–31 августа осудил, как дискриминирующую, позицию части делегатов, выступивших против участия женщин в Красной гвардии. Благодаря его докладу было принято решение «принципиально приветствовать желание товарищей женщин обучаться обращению с оружием».

Попытка государственного переворота провалилась, но осенью Керенский стремительно утрачивал поддержку как правых, так и левых политических сил. Анархисты учитывали это обстоятельство. Так, Федерация анархистов-коммунистов Харькова в воззвании указала на опасность нового заговора сторонников Корнилова. Единственный способ противостоять контрреволюционерам харьковские анархисты-коммунисты видели в социальной революции. Блейхман, выступая 15 сентября на собрании Кронштадтского Совета, призвал к борьбе с контрреволюцией, вплоть до расстрелов контрреволюционеров, не только Корнилова, но даже Керенского. Революционные комитеты, образованные Советами для борьбы с корниловщиной, по мнению И. Блейхмана, должны были призвать трудящихся к социальной революции, направленной на ликвидацию частной собственности и государства.

Осенью 1917 г. в ответ на серьезное ухудшение экономической ситуации начались стихийные бунты во многих городах. Критикуя эти акции, анархисты ориентировали своих сторонников на целенаправленные действия. Так, активист МФАГ Пиро призвал к коллективной и организованной экспроприации, осудив «болезненные явления»: самосуды над офицерами, поджоги и уничтожения имений в деревнях, разгромы магазинов и складов. И ранее подобные эксцессы находили осуждение анархистов, пусть даже они проявляли склонность к социальной мести. Так, член КОАСК Степан Дыбец, выступая 14 июня на собрании Кронштадтского совета, в резкой форме осудил организованный матросами и солдатами самочинный расстрел пяти преступников, ограбивших квартиру подрядчика и в перестрелке с патрулем ранивших военнослужащего. Он призвал ориентироваться не на карательные меры, а на развитие культурно-просветительской и агитационной работы, создание товарищеских судов: «Весь инцидент я приписываю главным образом наследию прошлого, которое выразилось в том, что во многие части войск пришли товарищи, изуродованные тюрьмами и каторжными работами, у которых атрофировалось всякое человеческое чувство и которые только и стоят на том, чтобы больше крови. Эти элементы настолько опасны, что сегодня они расстреливают воров, а завтра будут расстреливать партийных лидеров. Я предлагаю […] обратить серьезное внимание на культурно-просветительную работу, на товарищеские суды, расширить агитацию на митингах и в частях, а карательные меры не помогали при прежнем режиме, не помогут и при настоящем». Занимавшие ответственные посты анархисты пытались противодействовать эксцессам. Так проявил себя упоминавшийся нами комиссар 50-го запасного полка Волнухин, вместе с анархистом Е.В. Градосельским пытавшийся противодействовать разгрому спиртовых складов, который устроили 28–30 сентября в Ржеве солдаты и местные обыватели. Так же действовали в Бежецке Тверской губ. анархисты А.Г. Магунов, А.Е. Лярский и А.А. Седов, совместно с местными большевиками сумевшие успокоить взбунтовавшихся солдат, шедших на город ради грабежа из Нового Холма.