Читать книгу "Станционный правитель - Сергей Плотников"

— В честь чего? — поражаюсь я.

— Я не располагаю такой информацией, — выкручивается секретарь.

Что-то в этом молодом человеке есть от станционных неписей, хоть он и живой.

Оглядываю свою одежду: черная футболка без логотипа, клетчатая рубашка и джинсы, как будто я специально старался вырядиться постереотипнее! Да уж, чем выглядеть типичным нердом, лучше уж надеть костюм. Мне, конечно, в нем будет неудобно и непривычно, но на фотках с президентом я по-любому буду не в своей тарелке, как ни обрядись.

Однако костюм оказывается на редкость комфортным: приятная мягкая ткань, покрой — как на меня сшили… А что, может быть, и на меня! Кто их знает.

Интересно, возьми я Белкина, они бы и на него повесили галстук?

Мы, похоже, летим на запад: ночь все не кончается, хотя должен бы уже начаться рассвет. Естественно, я не спрашиваю, куда мы направляемся. Городов под нами нет, сплошная черная бездна (или просто низкая облачность). Но сам полет длится не очень долго: часа через три или четыре мы приземляемся.

Едва выхожу на верхнюю площадку трапа, на меня наваливается душная жара. Даже летом не всегда такая бывает, а сейчас еще весна.

В недоумении озираюсь.

Окружение мне ни о чем не говорит: опять прожектора и смутно видимые в темноте постройки, с тем же успехом могли и вовсе никуда не улетать. И в отдалении ждет почти такой же… нет, все-таки немного другой вертолет.

Вскидываю голову — и к своему удивлению вижу силуэты гор на фоне начинающего синеть неба.

— Мы что, в Крыму? — удивленно спрашиваю я. — В Сочи?

Я пытаюсь сообразить, виден ли из Сочи Кавказ, и что-то не получается. Сам я нигде особенно не был. Когда жил с родителями, мы только пару раз слетали на отдых в Турцию. А когда обрел самостоятельность, у меня то не было денег, то не с кем было оставить Друга — а потом и Белкина. Так что даже российский юг я представляю смутно.

— Почему? — удивляется Антон. — Это небольшой аэродром возле Бола, на острове Брач. Вы сейчас отправитесь на частную виллу. Вам разве не сказали?

Тут же чувствую себя идиотом: в самом деле, почему я не спросил, куда летим? Еще в шпиона играл — «вроде бы на запад», «городов внизу не видно»!

Одно непонятно: почему нужно встречаться с российским президентом где-то… на Балканах, наверное? Главное, что не в России. Понятия не имею даже, в каком море находится этот остров Брач и город Бол, но не похоже, что в Черном или Каспийском. Как только выдастся спокойная минутка, погуглю.

Однако спокойной минутки не выдается: в вертолете под немигающими взглядами охраны мне как-то неловко, а прилетаем мы очень быстро. Я успеваю заметить только вьющуюся серпантином под нами дорогу (ее очерчивает светящийся пунктир фонарей и ало-золотые фары машин) и понять, что аэропорт, видимо, находился в горах. И вилла, наверное, тоже?

Вила и впрямь оказывается рядом с аэропортом: по ощущениям, летим минут десять. Но, когда выхожу из вертолета на площадке, мне в лицо ударяет запах соли и водорослей. Море!

С детства не был у моря. Даже в Петербурге — причины смотри выше.

Машинально вдыхаю полной грудью, да так, что меня, кажется, вот-вот разорвет. Небо уже светлеет, но звезды все еще видны. Судя по их яркости, мы далеко от больших городов. С той же стороны, где розовеет первая бледная полоса, ярко горит зеленоватая для моего слабого зрения точка Венеры.

А по моему собственному времени, думаю я, уже должен быть завтрак.

В самолете мне кусок в горло не лез, однако когда еще один вежливый секретарь спрашивает, не хочу ли я перекусить, отказываюсь. Знаю, что кусок в горло не полезет.

— Тогда господа президенты хотели бы вас видеть, — продолжает секретарь.

— Господа президенты?! — еле удерживаюсь от матерного возгласа. — Множественное число?!

— Разумеется, — отвечает секретарь.

И тут до меня доходит. Конечно, нет никакого смысла лететь куда-то к зарубежному морю, чтобы встретиться с российским президентом. А вот чтобы встретиться с главами нескольких европейских государств…

Наверное, игра «Узел» — это какой-то совместный международный проект, осеняет меня. Именно поэтому там так много важности уделялось налаживанию сотрудничества между инопланетянами! Это все одна сплошная метафора!

Тот же самый секретарь сует мне в руки папку.

— Смотрите, — говорит, — здесь имена всех присутствующих и вежливые обращения. Просмотрите быстренько, но на самом деле не суть важно. Президента Лученко вы же знаете в лицо?

— Знаю, — бормочу я, — новогоднее обращение каждый год смотрю.

— Отлично! — без всякой иронии отвечает Антон. — Для всех остальных будут переводчики, они предупреждены и все сгладят.

Офигев, распахиваю папку. И офигеваю еще больше, потому что первым там фотография пожилого китайца, смутно памятная по новостям. «Ди Чуньи, — читаю я, — Председатель Китайской Народной Республики…»

Вторым идет фотография толстого смуглого мужчины с выражением лица, как у сытого кота, но крайне недовольного чем-то кота. «Энрике Даллас, президент Соединенных Штатов Америки…»

Потом — Ахана Дев, премьер-министр Индии. Несмотря на солидные годы, выглядит как красотка из Болливуда (которой и начинала свою карьеру, как я смутно помню).

Затем канцлер Германии Юсуф Бенц, которого я ожидал увидеть первым.

И только потом Татьяна Лученко, президент Российской Федерации, со своей доброй улыбкой всеобщей мамочки и холодными глазами.

Ну дела.

* * *

Наверное, в таком августейшем обществе я должен ощущать себя придавленным и незначительным, онеметь и проглотить язык.

Но именно потому, что общество такое августейшее, я не ощущаю особенных эмоций. Один бриллиант на бархатной подушке производит впечатление. Кучка бриллиантов ничем не отличается от искусно ограненного стекла.

Так и пятеро мировых лидеров, собравшихся в одной комнате, особого впечатления на меня не производят. Во-первых, они выглядят иначе, чем на фото: старше, усталыми и более настоящими. Разве что Ахана Дев по-прежнему хороша, как на картинке, на нее так и хочется глазеть. И особенно — на длинную, очень толстую черную косу, которую она перекинула через плечо. На фоне строгого серовато-розового делового костюма эта коса смотрелась бы как накладная, если бы не сочеталась так хорошо с ее черными бровями (на ум приходит определение «соболиные») и скульптурно-вылепленным лицом.

Чисто внешне наш президент, конечно, проигрывает. Но Лученко — военная косточка. Вспоминаю ее ставшую мемом шутку о макияже во время предвыборной компании: это, мол, не та боевая раскраска, которой меня учили.

Зато харизмой госпожа (отставной подполковник, если я правильно помню) Лученко заполняет всю комнату. Она первой направляется ко мне твердым шагом, протягивая руку для пожатия.