Читать книгу "Жнец - Павел Корнев"

— В подвал! — первым делом подумал о наконечниках Луринга.

— Стойте! — остановил его я. В коридор уже начали выбегать полуодетые егеря, но от моей комнаты и до самой лестницы все двери так и остались закрытыми. Их обитатели спят и ничего не слышат? В жизни не поверю! — Надо этаж досмотреть!

Во дворе забряцало железо, кто-то принялся звать на помощь; граф направил часть егерей проверять комнаты, остальных повел за собой на первый этаж.

— Ты как? — подошел к Ловкачу успевший одеться Эдвард Рох.

Якоб толчком приоткрыл дверь, лучник заглянул туда, и его моментально вырвало — в свете стоявшего на столе ночника обстановка залитой кровью комнаты и в самом деле смотрелась донельзя жутко.

— Все мертвы, — подбежав ко мне, отрапортовал егерь. — Кто удавлен, кто заколот. Восемь человек, ваша милость…

— Отправляйтесь к графу, — распорядился я и, пытаясь сдержать нервную дрожь, прошел в комнату Ловкача.

Первый из ночных гостей замер на коленях у кровати мошенника. В руках у него была удавка, на лице застыло какое-то удивленно-обиженное выражение. Ну да, ты собираешься человека по-тихому удавить, а он в самый неподходящий момент просыпается и ножом в глаз тебе тычет. Обидно, факт.

Второй — собственно, и заливший комнату хлеставшей из рассеченной шеи кровью — скорчился у окна. Ловкач спросонья умудрился рассечь ему артерию. Повезло. Мошеннику, само собой, не убийце.

Кровь на полу, кровь на стенах, кровь на потолке…

Да и сам Якоб был в ней изрядно перепачкан. Вовсе не удивительно, что вид у него на редкость ошалелый.

Дольше необходимого я в комнате задерживаться не стал: убедился, что обе марионетки отправились во тьму, и вышел в коридор.

— Бес его знает, почему проснулся. Открываю глаза, а мне удавку на шею накидывают…

— Идите в комнату Рауля!

Я подбежал к лестнице, у которой дежурили двое егерей, и начал спускаться на первый этаж. Порез на груди болел просто жутко, но сейчас было не до него. Надо будет потом полынной настойкой прижечь.

— Себастьян! — окликнул меня поднимавшийся из подвала граф. Позади него маячил бледный, словно полотно, Пьер. Ну, хоть этот жив.

— Что с наконечниками?!

— Сам погляди, — не стал ничего объяснять Рауль.

Я сбежал в подвал и тут же вляпался босыми ногами во что-то липкое. Пригляделся и обмер — весь пол был залит кровью.

— Всех?

— Всех, — кивнул граф. — Два егеря и двое парней Пьера. Но дверь цела…

Дверь и в самом деле стояла на месте. Ее слегка перекосило, виднелись следы опалившего дерево пламени и глубокие отметины каких-то инструментов, но проникнуть в подвал взломщикам не удалось.

— Они не смогли ее выломать и отправились на поиски ключей, — сообразил я и зажал в кулаке свисавший с шеи на серебряной цепочке ключ.

— У ворот и на первом этаже убили всех, — поспешил покинуть пропахший запахом крови подвал Луринга. — Ума не приложу, как им это удалось.

— И восемь егерей на втором этаже тоже убиты, — направился вслед за графом я. — А как удалось? Высший и три марионетки к нам пожаловали, вот как удалось.

— Что?! — обернулся ко мне Рауль. — Где он?!

— К бесам отправился, — усмехнулся я и зашлепал липкими подошвами по ступенькам, — Эдвард стрелой ткнул.

— Откуда здесь взялся Высший? Как он прошел мимо экзорцистов на въезде в город?!

— Откуда? Думаю, из Озерков. Как прошел, тоже понятно: в нем почти не было скверны, из всех экзорцистов его смог бы учуять разве что тот слепой татуировщик.

— Вот ведь! — всплеснул руками граф и задумался. — Тогда почему они просто не взломали дверь?! Или с самого начала собирались перебить нас во сне?

— Экзорцисты нанесли на дверь святые письмена, у Высшего просто ничего не вышло, — предположил я. — Но вот усыпить всех нас ему оказалось вполне по силам…

— Караульные на заднем дворе тоже спали.

— А я о чем?

— Вернулся вестовой, скоро прибудет подкрепление, — отрапортовал возглавивший караул на первом этаже Пьер.

— Говорил же, надо переезжать, — укорил графа я.

— И где бы нас не достали?

— В миссии Изгоняющих, например…

— Сегодня же туда переберемся, — решил Рауль. — А вам следует отправиться в путь немедленно. — Он только тут заметил мою рассеченную и заляпанную кровью рубаху и забеспокоился: — Ты ранен?

— Царапина, подсохла уже. — Я снял с шеи ключ от подвала и предупредил графа: — Нам понадобится еще одна стрела. Эту мы… использовали.

— Возьмешь стрелу, переоденетесь и сразу в дорогу.

— Как скажете, ваше сиятельство, как скажете…

Непогода застала нас уже на границе с Довласом. С затянутого низкими облаками неба посыпалась снежная крупа, а ветер так и вовсе будто сорвался с цепи. Все дул, дул и дул — и обязательно в лицо. Но Святые с ними, с ветром и холодом! Моментально таявший на земле снег превратил дороги в самое настоящее липкое месиво, и частенько нам приходилось слезать с телеги и помогать запряженной в нее лошаденке. Мало того, что в грязи все вывозились просто с ног до головы, так еще и одежда вечно сырая…

Но роптать никто и не думал, вовсе нет. Так уж получилось, что пить мы начали, как только отъехали от Магрева, и все эти превратности погоды были нам теперь до одного места. Снег идет и ветер дует? Плохо, конечно, но пока в купленном вскладчину бочонке плещется крепленое вино — не беда. Замахнул кружечку — сразу и согрелся, и пообедал.

И если я старательно сдерживал себя, чтобы не напиться вдрызг, Якоб и Эдвард отрывались от души. Так стресс снимали, что таможенного чиновника винным духом чуть наповал не сразило. Ему после разговора с нами самому впору закуску подносить было.

Вот именно поэтому я парням пить и не запрещал. Ну какой может быть трезвый мародер в такую погоду? Это редкость почище доброго мытаря. А так сразу видно: хлебнули люди лиха. Как теперь… вина не хлебнуть?

— С вас пять грошей пошлины, — вернул мне подорожные документы таможенный чиновник, который, разумеется, сразу срисовал, что едем мы через границу вовсе не с пустыми руками. — Пять грошей и четыре дуката.

— А четыре дуката за что? — хмуро глянул я на него и доставать кошель спешить не стал.

— Беженцы? — вздохнул полноватый мужчина в поношенном форменном плаще и припорошенной снегом шляпе с обвисшими полями.

— Так и есть.

— Беженцами оставить? — усмехнулся чиновник и указал на караульную будку, — Или в мародеры записать? А то и в контрабандисты или еще какие душегубы…

— Пять грошей, — отсчитал я монеты, — И три марнийских шелега.

— Это только один дукат, — моментально провел в уме нехитрые арифметические вычисления таможенник, — А я сказал — четыре.