Читать книгу "Техподдержка. Мертвая зона - Олег Дивов"

– Чтобы как можно быстрее стереть с лица Земли варзону и уничтожить вместе с ней все улики?

Леха не надеялся, что ему удастся пронять такого опытного манипулятора, привыкшего контролировать свои эмоции. Но Дебанги отвел взгляд и секунду-другую озадаченно смотрел куда-то наискось. Это уже была победа. Леха заставил комиссара задуматься.

И нырнул в дверь приемного покоя так быстро, как только мог.

Пока не взяли на работу в АТР.

Глава 11

Enemy Mine

14 января 2052 года, утро, Абуджа, Нигерия

На плоской вершине горы Асо было зелено и уютно. Здесь густо росли кусты и невысокие плодовые деревца, под ногами – сочная живая трава, по которой Леха успел соскучиться в пыльном городе.

Если не искать глазами линию горизонта и вообще забыть, что ты, задыхаясь и потея, только что забрался на четыреста метров вверх, а внизу Абуджа – словно попал в другое измерение. Без войны, безумных роботов и ненормальных людей. Леху накрыло восхитительное ощущение полной оторванности от мира и его проблем. Он просто наслаждался жизнью и любовался зеленью. За ветхим белым глинобитным забором скрывался ветхий белый глинобитный дом, тот самый «Асо Отель-и-сад». Леха пригляделся, думая, что для полноты картины сейчас должен появиться откуда ни возьмись «старый негритос» из рекламы и сказать: «Добро пожаловать!» – и заметил далеко впереди, ближе к краю горы, сидящую фигуру. Кто-то там вольготно развалился на стуле. Почему бы и нет. Здесь хорошо. Здесь так и надо. Как на курорте. Лучшее место в городе. Тут не чувствуешь самого города. А значит, не чувствуешь опасности. И не сходишь с ума от идиотизма, что творится вокруг.

В затылок дышал Гейб, но его можно было не замечать.

К обрыву, с которого видна Абуджа, можно было не приближаться.

Ну хотя бы еще несколько минут…

Леха утром встал в растрепанных чувствах. Сначала ему приснилось, что не успел поговорить с Вик об особенностях ходовой части Йобы. Дальше он во сне вспомнил, что атомные заряды для пресловутых тяжелых артсистем прорыва разрабатывал институт имени академика Забабахина; и во сне же расстроился, ведь кругом нерусские и ни одна зараза не поймет юмора. Потом его растолкал Гейб, и Леха понял: все это горькая правда.

– Где Майк? – спросил он.

– В пехоте, – сказал Гейб. – Вставайте, босс, пора на гору.

«На гору? Какую еще гору? А чем тут на горе занимаются? Ох…»

На секунду-другую Лехе так поплохело, что он подумал, будто еще не проснулся и досматривает кошмар.

– Вставайте, Фердинанд, вам пора в Сараево! – пробормотал он. – Что за херня, боец?!

– Приказ режиссера.

– Какого, блин, режиссера?!

Леха рывком сел и протер глаза.

Только режиссеров не хватало для полного счастья. И сценаристов.

Конечно, ритуальное жертвоприношение на горе Асо его не касается и волновать не должно; но стоит разок представить эту веселую церемонию с собой, любимым, в главной роли, начинают трястись поджилки. А вдруг – касается? И волнует очень даже!

Ой, да кому он нужен. Да не будет ничего. В конце концов, Вик ему симпатизирует.

А если это как раз и плохо?!

– Устное распоряжение босса Пасечника оператору группы, – отчеканил Гейб. – Босс Пасечник хочет, чтобы вы отсняли с горы панораму города, пока опять не подул ветер. Сегодня ясная погода, отличная видимость, приказано действовать быстро. Машина ждет.

– Который час?

– Семь двадцать.

Леха огляделся, приходя в себя. Отдыхал он на каталке в коридоре. Его здесь уложил Вальтер, дежурный врач, чтобы легче было эвакуировать больного в случае тревоги. Когда Леха возразил, он, мол, здоровый, Вальтер помотал головой: согласно инструкции на угрожаемый период, все, кто находятся в стенах госпиталя, либо больные, либо персонал. Красный уровень опасности, шутка ли. Хочешь считаться персоналом – дам швабру и учти, тебе по тревоге придется эвакуировать больного. Вон того – и кивнул на клерка АТР. А чего это он больной, надулся Леха, гляди, рожу какую отъел! Ну если ты – персонал, невозмутимо объяснил Вальтер. Тут одно из двух и без вариантов. Я не виноват, у меня инструкция, завизированная доктором Лузье-Корсвареном, а с ним, знаешь ли, не спорят, он добрый, но э-э… справедливый. Черт с тобой, согласился Леха, тогда я больной, совсем больной. Только не утруждайтесь меня лечить, я просто мирно прикорну до рассвета. Умница, сказал Вальтер, побольше бы нам таких сознательных.

Сообразно красному уровню опасности, в госпитале было тихо и безлюдно. Даже подозрительно тихо. Если бы Леху спросили, что ему шепчут инстинкты, он бы ответил: мальтийцы – готовятся. Ко всему хорошему и всему плохому сразу. Замышляют добрые дела с применением наличных огневых средств… Он быстро прожевал невкусный больничный завтрак, посетил санузел, там посмотрел на себя в зеркало и решил, что на удивление хорошо сохранился после вчерашнего – спасибо Корсварену, уколы помогли.

Само вчерашнее казалось по большей части дурным сном.

А если у него были галлюцинации? Нигерийский джин вряд ли настолько суров, но в выпивку могли сыпануть порошка джу-джу. Каналья Лоренцо вполне способен на такую пакость, чисто из соображений долга, чтобы разрабатываемый объект стал помягче. А ведь Лоренцо вчера недурно разработал Леху.

А потом его расколол буквально сверху донизу смиреннейший и учтивейший рыцарь Лузье-Корсварен.

От мысли, что фиксер и доктор могли играть в паре, Леху зазнобило.

Он понимал: это уже паранойя, но ничего поделать с собой не мог. Таращился на отражение в зеркале и думал, какой же научный сотрудник Филимонов восхитительный кретин. Вывалил мальтийцу столько эксклюзива, что не дай бог хоть огрызок информации всплывет в неположенном месте – следы приведут к болтуну Филимонову. Больше просто не к кому. Зачем трепался? Контакт налаживал? Почему без санкции? Ах, связи не было? Зато начальник группы есть! Почему не доложил ему?! И так далее, и тому подобное.

Из Института выгонят – к гадалке не ходи. И куда податься бедному потомку механизаторов? Хороший парень – не профессия…

Только выйдя на улицу и увидев шагоходы, разбросанные в шахматном порядке по изувеченной взлетной полосе, Леха окончательно взял себя в руки.

Шагоходам предстояло свидание с Йобой, а это, знаете ли, покруче, чем самый крутой поворот непростой судьбы научного сотрудника. Хватит бояться, довольно нервничать, тебе еще относительно повезло. С тобой еще ничего не ясно кроме того, что жизнь профукана впустую, – а им идти в разведку боем, и кого-то там наверняка убьют.

– А где сейчас босс Пасечник?

Гейб молча показал в сторону ангаров, где вяло шевелилась у дверей сонная нигерийская военщина.