Читать книгу "Эйвери: тройной отбор - Екатерина Романова"

Заиграли скрипки, вступили клавишные и, под вуалью нежной мелодии распахнулись резные двустворчатые двери. Сейчас каждая из девушек войдет в зал и поприветствует своего правителя.

– Ее высочество – Эйвери Ромер, – громко объявила ифа Орнелла, зачитывая рейтинговую карточку. – Фаворитка отбора!

Когда я ее увидел, все остальное померкло. Блеск, музыка, лица гостей… Не стало ничего, кроме ее кроткого взгляда, горящего для меня. В этом не было сомнений. Она медленно плыла по проходу, не отводя взгляда, а на ее алых губах расцветала улыбка, от чего и без того прекрасное лицо Эйвери становилось совершенным. Пышный подол ее платья тонкой паутинкой касался пола, и в повисшей тишине было слышно, как мягко шуршат ее подъюбники, как негромко стучат каблучки. Она словно спускалась с небес, чтобы стать моим благословением. Не хватало только фаты, которую я сорвал бы, не мешкая, чтобы прошептать в ее губы: «да».

Да… Я согласен взять Эйвери Ромер в жены, любить, беречь и уважать, заботиться до конца наших дней. И даже смерть не сможет разорвать наш союз.

Остановившись перед ступенями, Эйвери почтительно склонилась до пола, ожидая моего дозволения подняться. Как бы я сейчас хотел обернуться птицей, схватить ее, словно добычу, лапами, и унестись прочь отсюда… Усилием воли я сохранил спокойствие и произнес:

– Добро пожаловать на бал, ваше высочество.

Когда девушка поднялась и улыбнулась мне, прошептал одними губами: «ты прекрасна». Ее щечки покрылись румянцем, а улыбка стала еще шире. Представление других участниц прошло мимо меня. Я почтительно кивал, каждой дарил комплименты и улыбки, но мои мысли были только об одной невесте.

И это было новое чувство. Не такое тяготящее и давящее, как с Агатой. В этот раз у меня словно выросли крылья. Познавший полет не спутает это ощущение ни с чем другим.

Наконец, все невесты выстроились в ряд и были представлены гостям, а ифа Орнелла объявила первый танец и выбирать партнершу – мне.

Поднявшись с места, я направился к ней. Никого, кроме нее не видел и не хотел видеть. Сердце колотилось так, будто я могу опоздать, не успеть. Кончики пальцев обжигало желанием коснуться кожи на ее плечах, не обтянутых тонкой тканью, пробежаться ими по изящной спине, коснуться изгиба талии и чуть ниже, чем дозволено…

Агата оказалась на моем пути так внезапно, что я едва не сбил ее с ног. Я успешно отмахивался от встреч с ней, испытывая отторжение на уровне интуиции, но оттолкнуть ее сейчас – верх грубости. Эйвери, как и я, казалась растерянной. Агата сама предложила мне руку и разве что не волоком потащила в центр танцевального зала.

– Как славно, что ты выбрал для первого танца именно меня! – процедила она сквозь зубы, щедро раздаривая гостям улыбки. – Улыбайся милый.

– Я тебя не выбирал.

И улыбаться мне не хотелось. А вторая, древняя сущность, и вовсе словно обезумела. Я едва сдерживал стихийный оборот. Ногти на руках, которые легли на хрупкую спину моей бывшей, неестественно удлинились. Агата простонала и передернула лопатками, но мне не удавалось контролировать ярость зверя. Он чувствовал в Агате опасность. После пробуждения своей сущности я не только охладел к ней, но и стал испытывать очень странные ощущения, словно Агата – враг. Наставники поясняли, что так может проявляться ревность. Древняя сущность назвала своей половиной Эйвери и не позволяет сущности эйсфери сделать иной выбор. Быть может, здесь замешено что-то еще.

Зазвучал вальс. У Эйвери прекрасный музыкальный вкус! Я тоже люблю эту композицию: легкую, воздушную, словно сотканную из волшебства. Обходительно приобняв Агату, я повел ее в танце. Получив отмашку, гости присоединились к нам на танцполе.

– Наконец-то ты не сможешь от меня сбежать! – Агата улыбнулась, а в моей груди сжался неприязненный ком. – Что происходит, Рен? После королевского восхождения ты не был у меня. Такое чувство, что ты меня избегаешь…

– Извини, Агата, слишком много дел, – бросил сухо, выискивая глазами Эйвери. Она стояла возле фуршетного стола с бокалом вина в руках и беседовала с Ленардом, смеялась над его шутками.

Агата застонала от боли и прижалась ко мне. Не заметил, что когти проткнули корсет ее платья и, кажется, коснулись кожи.

– Что это? Что за магия, Рен?

– Давай танцевать молча!

– Ты это говоришь женщине, которая носила под сердцем твоего ребенка? Она околдовала тебя? – прорычала Агата сквозь улыбку-оскал. – Я знаю о вашем с ней соглашении. Думаешь, Эйвери такая кроткая малышка, какой хочет казаться? Прости, Рен, но я люблю тебя и пусть стану гонцом, который принесет дурные вести, но ты должен знать. Она всем рассказала, что ты отпустишь ее с отбора. Кичится своим особым статусом.

– Это все? – спросил, сдерживая оборот из последних сил.

– Ты знаешь, с кем она была сегодня ночью? Нет? Я дам тебе подсказку. Тот, кого она на самом деле любит, сейчас здесь.

Агата повернула голову в сторону скрипача, и я едва не отшвырнул ее от себя.

– Агата…

– Это еще не все! Ты знаешь, что тайные сделки она заключила не только с тобой? Не веришь мне – спроси Вайлена, о чем они шушукались в библиотеке недавно ночью?

– Извини, мне нужно выйти.

Я учтиво поклонился, поцеловал ладонь Агаты и, чтобы не опозорить девушку в глазах гостей, покинул зал через королевский выход, сделав вид, что возникли неотложные королевские обязанности. На тревожный взгляд матери лишь тряхнул головой.

Остудиться. Мне нужно остудиться!

Я посмотрел на ладони и не узнал их. Вместо пяти пальцев – четыре птичьих с острыми черными когтями, которые и причинили Агате боль. Но почему я не чувствую вины? Почему ярость зверя во мне так велика, что он готов разорвать несостоявшуюся мать моего ребенка? Ведь она носила нашего малыша под сердцем девять месяцев? Это ли не самая сильная связь эйсфери и человека? Неужели это ничего не значит для второй ипостаси? Неужели я настолько холоден и черств, что это почти ничего не значит для меня?

Когда лекарь Руперт рассказал о выкидыше, я едва не обезумел от горя… Несколько часов Агата кричала. Несколько часов он пытался остановить отторжение плода, но… «Малыш не выжил», – сухой, безжизненный вердикт. Я думал, что никогда не смогу с этим смириться, но теперь, после пробуждения второй ипостаси, словно сам изменился. Не чувствую ничего!

Холодный вечерний ветер ударил в лицо. Я впился когтями в мраморное ограждение балкона, выбивая из него крошево, и глубоко дышал, обретая контроль. Оборот медленно останавливался, возвращая мне прежнее тело.

Если разложить все по полочкам. Птица – моя древняя магия, моя вторая сущность, более мудрая, более тонкая, которой доступно то, что не доступно мне как эйсфери. Она не может ненавидеть Агату лишь за то, что любит Эйвери.

Я осекся… Впервые признался себе в том, что… Кажется…

Мотнул головой, прогоняя эти мысли.