Читать книгу "Таинственный язык мёда - Кристина Кабони"

– И поэтому ты все бросил и вернулся на Сардинию?

Никола медлил с ответом, поднял глаза к уже почерневшему небу, будто пытался подобрать нужные слова.

– Нет. Все бросить меня подвигло совсем иное. А именно: что я добился ровно того, чего и желал. – Он рассмеялся. Затем, когда этот пронзительный, лишенный радости звук стих, он снова провел ладонями по глазам. – У меня была власть, я добился успеха, я принимал решения, контролировал процессы и людей. Стал таким же, как мой отец и Клаудио.

– А потом?

– А потом я познал великую истину. Мне это все не нравилось. Люди боялись меня, понимаешь?

Между ними повисла пауза. Когда они замолчали, звуки леса показались почти оглушающими.

– Я стал ненавидеть каждый взгляд, каждый комплимент, каждое слово. А потом и сам себя стал презирать. Мои действия приводили к ужасным последствиям.

Ночные звери стали выползать из своих нор. Совсем рядом с ними прошмыгнул заяц.

– Яя говорила так: не ошибается тот, кто ничего не делает. И еще: кто смотрит – тот и говорит. Ты к какой категории себя относишь?

Никола ответил, хотя и не сразу.

– Маргарита была очень мудрой женщиной.

Он поднялся и направился к лесу.

Вот и все. Анжелика поняла, что разговор, который объединил их снова, когда показалось, будто все стало как раньше, уже завершен. Она тоже встала и пошла следом. Они вместе спустились по холму, не проронив ни слова. Анжелика увидела, что «Маэстрале» пришвартован недалеко от пристани.

– Все еще ночуешь на яхте?

– В доме родителей я делаю ремонт.

– Ты решил, чем займешься в дальнейшем?

Никола повернул шею, обнажив мускулы.

– Да. Я останусь в Аббадульке.

Ей надоело, что он разговаривает с ней в таком тоне. Она поджала губы.

– Твой брат затевает проект по строительству туристического комплекса?

– У него свои планы.

Вдруг дистанция между ними снова превратилась в непробиваемую стену.

– Он совершает непоправимую ошибку.

Никола внимательно посмотрел Анжелике в глаза. Он подошел поближе и остановился перед ней.

– Не все видят мир твоими глазами. Ты другая.

Он протянул руку, кончиками пальцев коснулся ее лица. Но затем его рука опустилась вниз.

– Мне пора, – произнесла она, сделав шаг назад.

– Да, конечно.

Он посмотрел, как она гневно и горделиво поднимается по тропинке, затем закинул рюкзак на плечо, пересек пристань и поднялся на «Маэстрале».

28

Ежевичный мед (Rubus spp.)

Крепкий, полный энергии, имеет насыщенный аромат цветов и фруктов. Чем-то напоминает жимолость и едва распустившуюся розу.

Это мед, способствующий рефлексии и медитации, он раскрывает врата сознанию и эмоциям.

Темного цвета, как самый драгоценный янтарь.

Быстрой кристаллизации, образует плотные кристаллы.

Итак, все было готово. Все предыдущие дни Мария драила сверху донизу комнату для приготовления хлеба. Сильвия замесила хлебную закваску и принесла все необходимое. Лилия и Пина подготовили раскрашенные баночки, чтобы дарить их женщинам Аббадульке, которые будут участвовать в возрождении традиций выпечки хлеба.

На празднике святого покровителя откроются все двери, и туристы смогут познакомиться с самыми древними обычаями острова. Поэтому все комнаты в доме нужно было отмыть, начистить и украсить. Достали лучшие скатерти и занавески, ковры, на плетение которых ушли многие годы. Все было выстирано и проветрено. Мебель отполирована до блеска.

В эти дни покупателей было хоть отбавляй. Все хотели ее нового меда. Анжелика была очень довольна. Если и дальше так пойдет и будет такой спрос, она не сможет уже ничего переправлять Софии.

А вот ее подруга не будет так же рада. Ее клиенты были помешаны на асфоделовом и чертополоховом меде. София продавала его вместе с этикетками, которые ей порекомендовала Анжелика. Так что люди заходили в магазин и сразу просили «мед юности» или «мед чистоты», «дыхания» и «силы».

Из запасов Маргариты осталось всего несколько баночек. Часть она отправила на конкурс, а две последние баночки отложила для Николы. От одной мысли о нем у нее сжималось сердце. Уже много дней они не виделись. С того самого вечера, как они попрощались после встречи на горе, каждое утро она спускалась на пляж. Но его яхта там больше не появлялась.

– Ну что, ты готова?

Голос матери звучал уже, как и раньше. Снова стал резким, бодрым, но с отдельными нежными нотками, которых Анжелика никогда прежде не слышала. Мария очень переменилась. Наверное, она напиталась энергией от долгих бесед с Меммой. Они продолжали соревноваться между собой, часто ссорились, но были неразлейвода. Анжелика не могла понять их. Каждый раз, как она пыталась решить их споры, каждая из них брала вину на себя. И тут уже нечего было поделать, нечем помочь.

– Да.

– Тогда поторапливайся, Мемма уже разожгла огонь. Она та еще ловкачка. Вот увидишь, закончится тем, что она поставит весь хлеб без нас.

Анжелика проследила, как мама скрылась за дверью, и подняла глаза к небу. Мягкая улыбка заиграла на ее лице. По дому туда-сюда ходили разные люди. Посовещавшись, женщины из комитета, который неожиданно, сам собой образовался вокруг Анжелики, Сары, Александры и Сильвии, решили, что праздник урожая будет проходить в доме Маргариты.

Все женщины распределили между собой обязанности. Кто-то занимался хлебом, кто-то сладостями. Пина трудилась в саду, украсила его теми белыми цветами, что раньше стояли на крыльце. Куст глицинии еще был в цвету, и казалось, что он ласково обнимает черепичную крышу, смягчая очертания дома своими раскидистыми ветвями и ниспадающими гроздями.

Анжелика остановилась перед дверью, держась за косяк. В туго повязанном на голове платке, в белом фартуке и разложив на столе льняные салфетки, Мария кулаками месила тесто, затем хватала его и переворачивала. Время от времени она опускала руки в воду и снова бралась за дело. Она была полностью сосредоточена на процессе. Ее труд напоминал разговор. Каждый жест равнялся одному слову, каждое нежное прикосновение – признанию в любви. Кисловатый запах свежего теста соединялся со смолистым ароматом можжевелового дерева, которое горело в печи. Одно за другим в памяти Анжелики стали всплывать воспоминания.

На месте Марии она увидела Яю, которая улыбалась ей, пела, протягивала ладонь, перепачканную в муке, чтобы та тоже попробовала месить. В комнате было еще несколько женщин, все они склонились над шиведдой[17], в которой муку смешивали с водой, добавляли щепотку соли и хлебной закваски.