Читать книгу "Пираньи Неаполя - Роберто Савьяно"

– Ты куда?

Ей показалось, что он ответил: “Нико меня ждет”, она не расслышала. Но где? Игла замерла между большим и указательным пальцами, красная нитка повисла. Такое бывало часто, но ей не нравилось, что младший уходит со старшим братом. Отложила иголку с ниткой, положила платье на стол и выглянула на улицу. Кристиан стоял внизу. Может, ждал кого-то. “Ну пусть подождет”, – подумала она и одновременно подумала, что надо бы примерить платье, посмотреть, как сядет. И еще подумала: “София эта совсем слепая!” Быстрыми, уверенными движениями она разделась и, подняв руки, осторожно проскользнула в новое платье. Платье красиво обтянуло грудь, аккуратно подчеркнуло бедра: теперь можно было пришивать недостающие пуговицы. Непроизвольно она повернулась к окну. Кристиан, немного поколебавшись, побежал по направлению к проспекту.

– Ты куда? – крикнула она.

– Есть дело, – прокричал сын, обернувшись и сложив руки рупором. И снова припустил бежать, как козленок. Дело? С каких это пор у Кристиана дела? И что за дела такие? Она стояла у окна, пока сын не исчез за поворотом. Вернулась в столовую и поискала телефон. Вечно он теряется, когда срочно нужен. Вечно теряется. Воткнула иголку в катушку с нитками, пошарила рукой под одеждой, которую только что сняла, под скатертью, порылась в сумке, поискала в ванной – вот он, на раковине. Набрала номер Николаса, тот ответил почти сразу:

– Ну что?

– Почему ты втягиваешь брата в свои дела? При чем тут он? Ты где?

– Успокойся, мама, ты о чем?

– Кристиан только что был дома, он пошел к тебе. Куда? Где вы?

Николас молчал и слушал, не слыша, голос матери, кричавшей, что брат должен срочно вернуться домой.

– Я ничего не знаю, – невольно вырвалось у него.

Теперь замолчала Мена. Они обменялись молчанием, как закодированными сообщениями.

– Пусть он тебе скажет сам. Пусть скажет тебе, куда его втягивают. Немедленно. Сейчас же!

Мена знала, он найдет способ выяснить, что происходит. Знала, что ее сын теперь мог все, а если мог, должен был срочно сделать. – Выясни немедленно.

– Выходи. Я сейчас буду, – ответил он.

Мена оставила все как есть, не заперла дверь и бросилась вниз по лестнице, одетая в красное платье, расстегнутое на спине. Выбегая из подъезда, она подумала, что могла бы переодеться, но возвращаться не стала. Она искала глазами Николаса на этом чертовом мопеде. Смотрела в том направлении, в котором исчез Кристиан, но Николас появился с другой стороны, держа в руках шлем, приготовленный для Летиции. Мена оседлала “T-Max”, положив шлем на живот. Она ничего не спрашивала, просто ждала, что сын скажет ей, куда, куда, куда.

– К рыцарю, на “Толедо”! – прокричал Николас, срываясь с места. – У станции метро. – Ему было достаточно двух звонков. Одна минута. Кто-то ему сказал. Но что? Что он узнал. Что? Что? Под черными волосами Мены, которые развевались, как пиратский флаг, и в сосредоточенном лице Николаса, как в калейдоскопе, крутились вопросы и ответы, сомнения и молитвы. И только одну картинку они оба видели ясно – эта странная статуя, установленная на улице Диаз, лошадь и всадник, какой-то неказистый рыцарь, придуманный бог знает кем[61].

Зубик сидел, согнувшись, в вагоне метро, “Беретта” холодила ему пах. Ему нравилось трогать ее, нравился этот металлический холодок. “Кровь ни при чем? Посмотрим. Посмотрим, как ты запоешь, если дело коснется твоей крови…” – мысленно твердил он, нажимая на “посмотрим”, повторяя его, как брань, как побуждение к действию. В телефоне переписка: сообщение, отправленное Кристиану: “Мы с братом ждем тебя у памятника на улице Диаз. Есть работа”. И семь смайликов в ответ.

Следующее сообщение было для Чёговорю, чтобы убедиться, что Николас в логове и еще не уходил домой. Чёговорю в ответ устроил допрос: “Ты где? Что делаешь? Что ты задумал? Зачем тебе Николас?” И он ответил, ничего не задумал, просто надо сделать кое-какие покупки на улице Диаз. А тот: “Ты чего? Какие еще покупки?” Тогда он просто перестал отвечать.

Зубик перечитывал сообщения и думал, что все на него смотрят, все, кто сидит или стоит, вцепившись в поручень. Смотрят, потому, что он вооружен? Смотрят, потому что собирается убить ребенка? Смотрят, потому что он сам еще, по сути, ребенок? Он как будто бы свалился в мир взрослых – нет, скорее, старых – мужчин и женщин, обреченных на один конец, не понимающих, что они уже мертвы. Зомби. А он чувствовал себя живым, уж точно живее этих рабов. Он потрогал “Беретту” и ощутил свою силу, ощутил вкус мести. Чуть было не проехал станцию “Толедо”. Вышел, пропуская всех, пусть идут себе, рабы. Остановился у стены перед ярким переходом к эскалатору. Кристиан должен спуститься вниз, так ему было сказано.

Кристиан стоял у странной лошади на улице Диаз. Вот-вот должен подъехать Нико, Зубик ждал его внизу в метро, он еще спросил у Кристиана: ты был когда-нибудь в метро? Нет, не был. Тогда спустись, посмотри. Красиво. Просто сказочно. Кристиан встал на эскалатор, в самом деле – какой-то фантастический мир, сказка! Он ехал вниз, а над ним расширялся конус голубого и зеленого света. Свет стекал по стенам, переходил в розовый, и казалось, ты в каком-то волшебном аквариуме. В школе кто-то говорил, что станция “Толедо” такая современная, такая необычная, одна из самых красивых в мире, но их никогда сюда не водили. Ни школа, ни родители. Почему? У нас самая красивая станция в мире, а мы ее не видели. Всегда Кастель-дель-Ово, набережная, море, но настоящее море вот оно, здесь. Даже лучше, чем настоящее, ведь здесь и волны, и грот, и вулкан, и все становится сразу небом. “Вот про это Нико никогда мне не рассказывал”. Кристиан стоял на эскалаторе, запрокинув голову, и чем дальше уходила лестница, тем больше хотелось ему задержаться еще этом потоке света, идущем сверху, молчаливом потоке, который лился прямо из космоса. “Они специально позвали меня сюда, в голубое путешествие”, – подумал он. И когда длинный спуск был закончен, внизу у эскалатора он увидел Зубика и сказал ему, что это фантастическое место, лучше, чем Позиллипо и “Властелин колец”. Но Зубик даже не улыбнулся. Он сказал, что надо ехать наверх, потому что Николас подойдет к “Рыцарю из Толедо”. Зубик был свой, Кристиан совсем не удивился, что этот парень с двумя сломанными зубами стоял столбом и отдавал распоряжения. Он не задавался вопросами, ни о чем не думал, просто обрадовался – вау! – возможности проехать по этому аквариуму в обратную сторону. Зубик пропустил его вперед, потом встал на эскалатор сам. Это был бесконечный подъем, и Кристиан еще раз канул в поток зеленого и синего магического света, прежде чем выплыл к отрезвляющему свету дня.

С площади его увидели Николас и Мена. Они видели, как он сошел с эскалатора, и в этот момент раздались выстрелы, три: сухие, уверенные, бесшумные.

Зубик перепрыгнул на идущий в обратном направлении эскалатор и, перескакивая через ступеньки, бросился вниз. Только внизу он перевел дыхание, обернулся посмотреть на лившийся сверху свет и побежал на платформу ждать поезда. Он вдруг понял, что все еще держит “Беретту” в руках, и опустил ее в брюки. Эта картинка сразу записалась в память видеокамер, как и остальные: вот Зубик выходит из вагона, идет в толпе других пассажиров; вот он ждет у стены, и даже видно, как он достает “Беретту” и прикрывает ее левой рукой; вот подходит Кристиан, сияющий от радости, довольный приключением; вот он возвращается обратно в конус голубого и зеленого света, а Зубик следует за ним; вот, наконец, вытягивается рука: первый, второй, третий выстрел – и бег по эскалатору вниз.