Читать книгу "Хоккенхаймская ведьма - Борис Конофальский"

Кавалер ждал курицу, жареную с вином и чесноком. Все отельные его люди ждали бобы с мясной подливой. Тоже пили пиво. Переговаривались, Сыч с Ёганом опять бранились без злобы, монах думал, как выклянчить у господина полтора талера на книгу. Он нашёл очень хорошую книгу, а то его книгу все выучили наизусть. А эта новая была на удивление интересна и с гравюрами чудесными.

А вот про Эльзу Фукс никто не вспоминал. Была, да сплыла, сбежала девка. Ну и Бог ей судья.

Волков поглядывал по сторонам, смотрел на людей, что тоже трапезничали, на ловких разносчиков, на девок, что искали себе работу, не борзо, не нахально. А с шутками, да с подходцами. И одна ему даже приглянулась, хоть и был вчера дурной вечер, да с дурной бабой, но желание то у него не пропало. Бабёнка была не стара, и не костлява, румяна и крепка телом. Она то и дело призывно поглядывала на него, видя его интерес. Он и поманил её к себе пальцем. А та с радостью чуть не бежала, подошла к столу, присела низко.

— Как звать тебя? — спросил Волков.

— Катарина, господин.

— И сколько ж ты денег берёшь, Катарина?

— С вас двадцать крейцеров возьму, вы авось не батрак и не подмастерье, — чуть замялась девка, думая как бы не прогадать с богатым господином.

— Двадцать крейцеров? — кавалер переспросил так удивленно, словно для него были это большие деньги.

— А что ж, много? — ещё больше волновалась она. — Так всю ночь служить вам буду, я не устану.

Он поймал её за юбку, подтянул к себе, приобнял, потом помял ей зад, словно круп лошади смотрел. Зад был твёрд, кавалер улыбнулся.

— У меня и грудь хороша, — сообщила Катарина, — не висит ещё. Берите господин, уж не пожалеете, каждый пфенниг отработаю.

Он похлопал её по заду и сказал:

— Ладно, дам тебе двадцать крейцеров. Как стемнеет, приходи в трактир «Георг Четвёртый», спросишь кавалера Фолькофа.

— Приду, а вы уж меня не забудьте, — она не ушла и продолжила. — Может, задаток мне дадите?

— Пива себе закажи, или еды, я заплачу, ступай, — закончил разговор кавалер.

Она ушла, а кавалер остался с кружкой пива ждать курицу. И безделье ему никак не надоедало. Совсем. Так бы и сидел всю свою жизнь, ждал бы курицу и пил пиво и дожидался бы вечера, чтобы повалиться в мягкие перины с крепкозадой Катариной.

Только вот не в этом городе. Здесь он чувствовал себя как в крепости осаждённой, кольчугу под колет надевал. Туфли не носил, сапоги надевал, в туфлях стилета не спрячешь. Садился лицом к двери. И каждый день обедал в новом кабаке. Как тут жить, если думаешь всё время, что отравить тебя могут. Нет, точно не в этом городе он хотел бы бездельничать.

Пришёл Максмилиан, сказал, что почты не было. Сел за стол, стал от хлеба куски ломать, бобов дождаться не мог. Проголодался. Кавалер попросил снова пива, а что ему ещё было делать, только ждать. Ждать писем и людей. А вот будут ли ждать те, по чью голову он приехал в город, он уверен не был. Скорее всего, они что-то предпримут, одним кольцом отравленным дело точно не кончится. Поэтому и кольчугу он надевал, и с оружием не расставался.

После завтрака, что стал обедом, он и люди его снова проехались по городу, купили книгу, что хотел монах. Волкову и самому хотелось нового, интересного чтива, а книга хоть и стоила огромных денег, была именно такой. Подлец библиотекарь, что торговал книгами, увидев их в своей лавке-библиотеке, сразу смекнул, что книга им нужна. И ни крейцера не уступил, как Волков не торговался с ним, был непреклонен.

— У меня в Рютте, за такие деньги, шесть коров купить можно, — раздражённо бубнил Ёган.

— Так то коровы, а то книга! — философски замечал библиотекарь.

— Шесть! Шесть коров! — не унимался Ёган. Перст к небу вздымал.

— Так ступайте, сударь, да купите коров, — меланхолично замечал торговец. — Коровы, видно, вам милее книг.

— Дать бы тебе по башке, — сжимал огромный мужицкий кулак бывший крестьянин.

— А сие уже не рамках допустимой полемики, — говорил торговец и с опаской косился на кулак. — Так можно и в стражу попасть.

— Стражу, самого тебя надо в стражу, ты жулик, — поддержал Ёгана Сыч. — Вон, морда какая хитрая. Чего в книжке твоей такого ценного, что аж целых полтора талера просишь?

— Господин монах, отчего у вас такие спутники злые и неразумные, не хотите книгу брать, так не берите, а зачем же коров тут считать, кулаками грозиться, — искренне не понимал торговец.

Монах делал жалостливое лицо и смотрел на кавалера. Кавалер хоть и злился, что мошенник не уступил ни монеты, но книгу купил, самому она была интересна.

Приехали домой, Ёган сходил за пивом и все сели за стол. Монах светился от радости, стал читать книгу, показывал всем картинки, они всем направились. В книге писали, как ловить разную нечисть, и гравюры к текстам были просто изумительны.

И Волкову тоже было интересно, да что-то почувствовал он себя нехорошо. Монаху ничего говорить не стал, капель никаких не просил, просто встал, да пошел, лег полежать.

И что-то ногу стало ломить, хотел перевернуться, лечь поудобней, чтобы ноге спокойно было, а тут так в плече кольнуло, словно иглой ткнули. Разозлился, с чего бы так, весь день всё хорошо было. Сел на кровати, позвал Ёгана, тот пришёл, стал помогать раздеться. Сам не мог, ногу не согнуть. А Ёган и говорит:

— Господин, да никак жар у вас. Огнём от вас пышет.

— Ну, тогда скажи монаху, пусть отвар какой даст, — произнёс Волков, он сам понимал, что заболел.

Ёган ушёл и тут же вернулся:

— Господин, там девка пришла, что давеча вы в трактире встретили, гнать её?

— Гони, дай пять крейцеров и гони, — отвечал рыцарь, ему сейчас не до девок стало.

— С чего бы? Не заработала она. Только пришла.

— Дай, говорю, — настоял кавалер, — она свой договор исполнила.

Ёган ушёл, что-то бурча, а Волков стал ждать монаха, хотел выпить настой и закрыть глаза, и чтобы утром проснулся, а всё уже хорошо. И вскоре монах принёс ему такой настой. И был он с сонными каплями, и почти сразу после него Волков заснул, хоть и чувствовал себя плохо.

Глава 26

Давно не видела Ульрика, чтобы Анхен улыбалась. У неё как камень с души упал, когда Анхен вышла из покоев матушки Кримхильды, и была весела.

— Молодец ты, — сказала благочестивая Анхен и ладонью своею по щеке Ульрики провела. Та даже успела ладонь своей госпожи и подруги поцеловать. — Матушка наша довольна. Хромоногий корчится уже.

Но последние слова прекрасная Анхен говорила так, словно дело ещё не доделано. Самую малость осталось сделать.

— Надобно ещё что сделать? — спросила Ульрика.

— Надобно, надобно, — продолжала Анхен внимательно глядя на подругу, — матушка говорит, что крепок хромоногий больно, другой какой, так в три дня от послания нашего помер бы, а этот долго коптить будет. А нам ждать пока издохнет пёс — опасно. Он так две недели пролежать сможет.