Читать книгу "Никаких принцесс! - Мария Сакрытина"

— Только если красивая принцесса просит! — смеется принц Ниммерии. — Виола, ты слишком к нему добра.

— А вот это не твое дело! — Грубо получается, но Вейл спокойно пропускает это мимо ушей.

Над Туаном он откровенно издевается. Под девизом «мой дом — мои правила» Вейл требует, чтобы Туан вообще не попадался ему на глаза, желательно нарядился лакеем и — раз уж едет с нами в школу — сидел вместе с кучером. Причем требует так, что спорить с ним невозможно. Туан, конечно, мог бы попытаться — заставил бы меня устроить истерику, например. Но он, видимо, решает, что легче промолчать и подчиниться. А я лично палец о палец не ударяю, чтобы ему помочь. Вот еще, после вчерашнего! После Томми!

Для Вейла все это незначительный эпизод, о котором даже думать не стоит. Куда больше усилий он тратит, чтобы изящно помочь мне сесть в карету, а потом болтает всю дорогу, словно мы лучшие друзья. Только чуть позже, уже на территории школы, словно между прочим просит:

— Виола, контролируй, пожалуйста, свой флер. Или здесь скоро будет очень людно.

С трудом я вспоминаю, как «закрываться». Мама же рассказывала.

— Спасибо, — кивает Вейл минут пять спустя. Помогает мне выйти из кареты, бросает удивленный взгляд на подбежавшего Туана и, рассыпаясь в комплиментах, ведет меня к главному зданию. Туан плетется сзади.

— Ты точно не хочешь его отослать? — интересуется Вейл. — О, это, наверное, традиция, да? Спутник должен всегда быть рядом. Ну что ж…

Как ему удается одним взглядом смешивать Туана с грязью? Я в восхищении! Хочу уметь так же!

Сказать, что на нас не смотрят проходящие мимо ученики… И потом, в классе… Да, это значит не сказать ничего! На нас просто беззастенчиво глазеют, особенно когда Вейл усаживает меня за свободную парту рядом со своей, а Туана приказным тоном отправляет на «галерку». Самое забавное, Туан слушается. А я, кажется, вошла в коллекцию Вейла. Что ж, если эту цену надо заплатить, чтобы отделаться от Туана… Ну ладно, пока потерплю. Тем более Вейл просто не дает мне опомниться. Он умудряется улыбаться и мне, и остальным одноклассникам, и говорить мне комплименты, и рассказывать остальным, что провел со мной ночь… Что?!

— Но, Виола, разве не так? — искренне удивляется Вейл, а Туан за последней партой откидывается на спинку кресла и болезненно морщится.

Я оглядываю столпившихся вокруг наших парт парней, удивленно моргаю и отодвигаюсь вместе с креслом насколько возможно дальше.

— Мы играли в шахматы!

— Ну конечно, Виола, — многозначительно усмехается Вейл, переглядываясь с одноклассниками. — И ты выиграла.

— Да ты!..

Ничего я не успеваю: в класс заходит мастер Хэвишем и приказывает всем успокоиться и занять свои места. Кто-то тихо напоминает, что урок еще не начался: часы не пробили. Но мастеру до этого дела нет. Он разве что мне улыбается, желает доброго утра, с трудом отводит взгляд и начинает перекличку.

В этот момент в класс заходит Дамиан.

У меня почему-то екает сердце, кольцо на пальце ощутимо нагревается, а Вейл придвигается ближе и берет меня за руку, картинно ее целуя. Я выдергиваю руку, испуганно смотрю на Дамиана — ох, сейчас начнется!.. Но тот, даже не взглянув на меня, спокойно желает доброго утра мастеру Хэвишему, замирает на мгновение на пороге, хмурится. И, снова улыбаясь — странной, какой-то не своей улыбкой, — проходит к пустующему месту Ромиона в первом ряду.

По классу проносится недоуменный гул.

— Вы опоздали, — недовольно замечает мастер Хэвишем.

— Неужели? — улыбается Дамиан, и в унисон его словам раздается бой часов.

Мастер Хэвишем делает пометку в журнале.

— Эй, бастард, — шипит кто-то с задних парт, — ты забыл свое место?

Дамиан лениво оборачивается и, продолжая улыбаться, спокойно отвечает:

— Ну что ты, Дерек. На самом деле я его только сейчас вспомнил.

В классе наступает удивленная тишина, только мастер Хэвишем усмехается чему-то своему. И начинает наконец урок.

…Идет двадцатая минута — я слежу за часами, потому что скука смертная. Вейл переписывается записочками с девчонками, бросает бумажными шариками в парней… В общем, ведет себя как ребенок. Туан слушает. Заинтересованно. Реально слушает бубнеж Хэвишема.

И тут вызывают к доске — флэшбэк, что ли, какой-то вроде «напомните, пожалуйста, что мы проходили год назад» — какого-то принца-очкарика (ага, и такие бывают). Он вылитый Гарри Поттер в первом фильме, такой же маленький и забитый. Выходит, на ступеньках к возвышению у доски, то есть зеркала, спотыкается… Что характерно, никто ему не свистит, бумажками не бросает и вообще никак его выход не комментирует. Точно принц.

Мастер Хэвишем берет себе тайм-аут: идет за учительский стол, открывает журнал и начинает что-то писать, не слушая очкарика. А тот испуганно смотрит в зеркало, трясущейся рукой достает тихонечко шпаргалку (ему, наверное, кажется, что незаметно) и начинает по ней читать. Зеркало послушно показывает карты, чьи-то портреты, столбики дат…

Вейл случайно ловит мой удивленный взгляд и придвигается еще ближе.

— Не обращай внимания, это Кони, пятый сын короля Даниэтта. Он медленный.

— А читает вроде быстро.

— Да нет, запоминает медленно, соображает тоже медленно. И видишь, как трясется? Очень боится выступать перед публикой. Королем ему точно не быть, к тому же отец у него просто зверь… Кстати, в прямом смысле, ну, ты знаешь, — и усмехается. — Так что после каждой двойки или провинности он прикатывает сюда и устраивает маленькому Кони экзекуцию. Зрелище неприятное, поэтому заканчивай так смотреть, а то — видишь? — Хэвишем на тебя поглядывает. Заметит у Кони шпору, отправит его в карцер. Потом король-зверь примчится… Поняла?

— Угу. — Я опускаю взгляд.

— Мы давным-давно все договорились его не сдавать… — Конец фразы перебивает Дамиан:

— Мастер Хэвишем, у принца Кони шпаргалка. Мне казалось, это запрещено.

Если на последнюю реплику Дамиана в ответ стояла тишина, то сейчас это просто… напряжение и осуждение плюс тишина. Их, кажется, даже пощупать можно.

Кони у доски вздрагивает и роняет шпаргалку. Она красиво падает, подхватываемая легким ветерком из открытого окна… Прямо на стол мастеру Хэвишему.

— Виола, — шепчет Вейл, пока учитель отчитывает готового расплакаться очкарика. — Что ты вчера сделала с нашим бастардом? Ты его по голове била, да? Клянусь звездами, так он снова огребет после уроков!

А я смотрю на спокойного, как скала, Дамиана и познаю… Пожалуй, да, теперь я знаю значение выражения «у меня отпала челюсть». Раньше я думала, что уместных его употреблению случаев просто не существует. Но сейчас как раз такой случай. Я познала, ага. И челюсть у меня… отпала.

Что, черт возьми, происходит?