Читать книгу "Узурпаторы и самозванцы "степных империй". История тюрко-монгольских государств в переворотах, мятежах и иностранных завоеваниях - Роман Почекаев"

Поскольку единственным объединяющим фактором для многонационального и разрозненного населения Восточного Туркестана являлось единство вероисповедания, новый монарх, не мудрствуя лукаво, последовал по пути изгнанных им ходжей и провозгласил газават — священную войну всех приверженцев «истинной веры» против, соответственно, «неверных» китайцев[700]. И, как уже упоминалось, для подтверждения своих полномочий как поборника ислама, обратился к османскому султану, который не только одобрил его действия против империи Цин, но и подтвердил его в звании эмира (не хана[701]!), даровал титул-эпитет «бадаулет» («счастливый»), а также прислал несколько «советников» и оружие для борьбы с «неверными»[702].

В орбиту политических интересов Якуб-бека попали, помимо Восточного Туркестана, также Джунгария и киргизские земли. Естественно, его внимание к этим регионам объяснялось не имперскими амбициями, а стремлением увеличить число воинов, готовых Поддержать его в борьбе с империей Цин: мусульманское население Джунгарии, дунгане, являлось едва ли не единственным союзником правителя Иеттишара, кроме того, время от времени в дела Восточного Туркестана вмешивались и киргизы[703].

В течение ряда лет Якуб-бек пытался добиться признания своего статуса на международной арене. В 1873 г. он обратился к далекому турецкому султану, признавая себя его вассалом и обещая чеканить его имя на кашгарских монетах[704]. Несомненно, и в этом случае речь шла не столько о политическом[705], сколько о духовном вассалитете: ведь Якуб-бек подчеркивал свою роль как поборника истинной веры в борьбе с «неверными» китайцами и другими претендентами на власть в Кашгарии, поэтому ему была необходима поддержка главы всех мусульман. Султан Абдул-Азиз весьма благосклонно отнесся к его просьбе, наградил титулом «аталык-гази» (борец за веру), и кашгарский правитель в течение 1873–1876 гг. чеканил монеты с именами османских султанов — сначала Абдул-Азиза, затем его преемника Мурада V[706].

Стремясь обезопасить себя от угрозы со стороны империи Цин, новоявленный аталык также стал устанавливать дипломатические отношения с двумя другими империями — Британской и Российской. Британские власти в Индии, к которым он отправлял посольства в начале 1870-х гг., не согласились признавать его самостоятельным монархом, однако в 1874 г. заключили с ним договор о развитии двусторонней торговли[707]. Интересно отметить, что Якуб-бек старался наладить и что-то вроде научного сотрудничества с англичанами: за его правление Восточный Туркестан посетило несколько научных экспедиций (несомненно, помимо исследовательских целей, имевших и шпионские задачи)[708].

Что же касается России, то ее власти были недовольны заигрыванием кашгарского правителя с Англией, а также его вмешательством в русско-киргизские отношения. Кроме того, они опасались, что новоявленный правитель Кашгарии попытается вмешаться в дела Кокандского ханства, недавно попавшего под протекторат Российской империи[709]. Стремясь предотвратить дальнейшее расширение владений Якуб-бека, войска Туркестанского края в 1871 г. аннексировали Кульджинский (Таранчинский) султанат[710]. Официальным предлогом послужило укрывательство местным правителем Алаханом Абиль-оглы казахского бунтовщика, фактически же губернатор К. П. фон Кауфман стремился создать особую буферную зону между своим генерал-губернаторством и владениями Якуб-бека. Для китайских властей захват Кульджинского края, юридически принадлежавшего империи Цин, был обставлен как вынужденная мера, призванная обезопасить границы Российской империи и, вместе с тем, восстановить порядок в самом крае, который впоследствии будет передан империи Цин (что и случилось в 1884 г.)[711]. В отличие от Англии, Россия не сочла целесообразным заключать с Якуб-беком даже торговое соглашение, поскольку считала его «весьма недолговечным правителем Восточного Туркестана»[712], поэтому в 1872 г. туркестанским генерал-губернатором К. П. фон Кауфманом и Якуб-беком были подписаны некие предварительные «условия» о статусе русских купцов в Кашгарии, и далее дело не пошло[713].

Добившись признания своей власти (где добровольно, а где и насильственным путем) как национального лидера в самой Кашгарии, Якуб-бек, казалось, утратил интерес к противостоянию с Китаем, которое и обеспечило ему полноту власти в государстве. В 1874–1875 гг. он пытался наладить дипломатические отношения с империей Цин, чтобы добиться признания самостоятельности своего государства. Его позиция вызвала обеспокоенность союзников — джунгарских дунган, которые стали подозревать Якуб-бека в том, что он намерен купить мир с Цин, оставив их на произвол судьбы (что, в общем-то, было недалеко от истины). Лишь после отказа китайских властей от переговоров правитель Йеттишара вновь возобновил боевые действия[714].