Читать книгу "Голос - Кристина Далчер"

Мои родители, мой будущий ребенок, который сейчас размером всего с апельсин, и Лоренцо – все они на одной чаше весов. А на другой чаше – Патрик и четверо моих детей. Какой бы выбор я ни сделала, над каждым из них, точно грозовая туча, висит свой вариант судьбы; и оба эти варианта, очень отличные друг от друга, кажутся одинаково неизбежными: я могу либо остаться здесь и ждать, когда преподобный Карл в очередной раз повернет маховик в своей ужасной игре, либо уехать вместе с Лоренцо и, сидя в первом ряду, на самых лучших местах, смотреть, как Европа валится на колени.

Лоренцо, и так стоящий совсем рядом, приближается еще на дюйм, и этого достаточно, чтобы наши руки соприкоснулись. Ах, какое это настоящее, какое чудесное ощущение – когда он гладит меня по руке своими длинными пальцами!

Вот только этого недостаточно.

Глава пятьдесят шестая

Уже почти семь часов вечера, когда я, наконец, сворачиваю на нашу подъездную дорожку. Небо еще совсем светлое, и просто невозможно себе представить, какие темные холодные дни наступают с приходом зимы.

Но темные дни непременно наступят. Зима всегда приносит и тьму, и стужу.

Патрик придумал для Сони и близнецов некую белую ложь насчет отсутствия Стивена – я, впрочем, не совсем уверена, что эта ложь такая уж белая, – и, похоже, совершенно их успокоил, именно поэтому они сейчас так увлеченно играют в три настольных игры одновременно и отнюдь не горюют из-за того, что их старшего брата нет дома. Соня все же на минутку отрывается от игры и подбегает, чтобы обнять меня.

– Я выигрываю! – гордо сообщает она. – Опять!

Удивленно подняв бровь, я перевожу взгляд на Патрика, и он объясняет, быстро глянув в сторону детей и целого леса пластмассовых фигурок на столе:

– Я им сказал, что Стивен на пару дней поехал в гости к одному своему приятелю. Сэм, Лео, присмотрите пока за сестренкой, а мы с мамой немного погуляем по саду.

– Мы пойдем гулять? – спрашиваю я.

– Да, Джин, пойдем. Возьми-ка, – он протягивает мне только что откупоренную бутылку пива, – тебе, возможно, это пригодится.

Джин. Не «детка», не «милая», а «Джин». Значит, настроение у Патрика деловое. А может, он просто трусит? Что ж, вполне возможно. За последние двадцать четыре часа я совершила, по крайней мере, два преступления. Или даже больше, если еще считать мои фокусы с почтой.

– Пошли. – Открыв заднюю дверь, Патрик ведет меня в самую дальнюю часть сада, как можно дальше от дома, а потом спрашивает: – Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Я нервно сглатываю. Я не уверена, что хуже – то, что я украла конверт с планами проектов и тайком их прочла, или то, что я сегодня полдня провела с Лоренцо? Или еще то, что я уже два с половиной месяца беременна? И об этом тебе, Джин, ни в коем случае забывать нельзя!

Патрик смахивает со лба соломенную прядь волос.

– Слушай, Джин. Я ведь знаю, что ты была у меня в кабинете.

– Я просто хотела поговорить с отцом по скайпу, – пытаюсь вывернуться я.

– Неплохо, детка, но не подходит. Я проверил список вызовов по тому телефону, что на кухне.

Ну что ж. По крайней мере, мы вернулись к «детке».

Он садится на край скамьи и тянет меня за руку, чтобы я села рядом. Я невольно пячусь, и он усмехается:

– Я вроде бы не кусаюсь.

Моя правая рука машинально ползет к горлу, и я плотней закрываю шею воротником – просто на тот случай, если я притащила домой «сувениры» в виде синяков после нашего с Лоренцо свидания в «крабьей норе».

– Хорошо-хорошо, – торопливо говорю я и сажусь рядом с Патриком.

– Я однажды видел, как казнили человека, – говорит он, глядя прямо перед собой в заросли азалии, которые теперь, поздней весной, давно уже отцвели и утратили свои буйные краски. – Это было в прошлом сентябре. Точнее, первого сентября. В два часа двадцать три минуты пополудни.

Я не знаю, что на это сказать, и задаю первый же вопрос, который у меня возникает:

– Ты даже время помнишь? Да еще так точно?

– Да. До этого я никогда не видел, как убивают человека – мужчину или женщину, все равно. Да я, черт побери, никогда не видел даже, как убивают животных. Видишь ли, это зрелище как бы навсегда застревает в башке, и никуда от него не деться. В общем, этот парень был из моего офиса. Младший научный сотрудник, занимался связями нашей администрации с другими организациями вроде Национального Научного Фонда, Центра по контролю и профилактике заболеваний и так далее. Этот Джимбо любил вместо названий этих организаций пользоваться аббревиатурами, ставя нас в тупик. Вообще-то его звали Джим Борден, но мы дали ему прозвище Джимбо. Хороший парень. У него была молодая жена и девочка примерно Сониных лет или, может, на год моложе. А еще он любил рассказывать всякие смешные истории. Вот и все, что я о нем помню. Разве это не смешно, Джин?

Нет, это совсем не смешно, но я киваю.

Патрик делает глоток пива и вытирает губы.

– У него, у Джимбо, было еще одно смешное свойство: он все время моргал. То есть моргал, словно у него ресничка в глаз попала или пылинка. Моргал он обычно три раза. Морг, морг, морг. И как-то так, что не все это замечали. Зато я эти его моргания видел очень даже часто. Ты когда-нибудь видела, чтобы люди так моргали?

Я киваю.

– Да-а… Но, в общем, этот Джимбо большую часть времени ходил, опустив голову, шуршал своими бумажками и делал бесконечные копии. И каждый день часа в три куда-то уходил, говоря, что у него важная встреча с одним человеком на противоположном конце города. Сперва он что-то долго складывал в свой портфель, а потом сразу исчезал. Не знаю уж, замечал ли это кто-нибудь еще, сначала, по-моему, нет. Интересно, что его портфель, когда Джимбо возвращался назад, выглядел куда более легким. Это было заметно по тому, как он им размахивал. Но я никогда и никому об этом не говорил. Никогда и никому.

Мое пиво уже стало совсем теплым, и пить мне его совсем не хочется. Я ставлю бутылку на бордюр и, повернувшись к Патрику, говорю:

– Но ведь кто-то же его засек?

– Кому-то всегда удается их засечь, детка. Всегда. Раньше или позже, а ты все равно засыплешься, черт побери! – И, помолчав, Патрик решает пояснить: – Я не тебя, детка, имею в виду. «Ты» – это я в общем смысле. – Он ласково треплет меня по руке, и я снова замечаю только одно: какие чистые у него руки. – Он-то наверняка чувствовал, что это вот-вот случится. Джимбо то есть. Потому что за неделю до того, как его расстреляли, он пришел ко мне. И прямо спросил, неужели я такой же «истинный», как все. – Патрик как-то очень невесело усмехается и спрашивает: – Кое-кому, наверное, я кажусь очень даже неплохим человеком, а ты как думаешь?

– Да. Я тоже считаю тебя очень даже неплохим человеком. – Плохим мне Патрик никогда не казался, просто каким-то чересчур тихим, покорным, боящимся лишнее слово вымолвить. Но вслух я этого, разумеется, не говорю. Я уже понимаю, к чему он клонит.