Читать книгу "Арабы и Халифат - Исаак Фильштинский"

Правитель должен в полной мере обладать философской и житейской мудростью, то есть изучать философию, политику и историю. Только тот правитель, который постигнет все эти науки и будет претворять их принципы в жизнь, может называться мудрым и справедливым. Обязанность подданных – повиноваться правителю и, честно выполняя свой долг, стремиться к самоусовершенствованию.

Учение о совершенствовании человека обусловило иное, нежели в ортодоксальном исламе, представление о пророке – не как о чудотворце, вдохновленном божественным откровением, а как о мудреце, законодателе, зовущем народ следовать принципам добра. Кроме мудрости, пророк наделен и другими высокими добродетелями, которыми он отличается от остальных людей, заботящихся только о своем благе, эгоистичных, несдержанных, склонных совершать недостойные поступки. Пророками становятся сильные люди, которых разум привел к осознанию своей миссии, их можно поставить в один ряд с лучшими учеными, мудрецами, поэтами. Пророк ничем не отличается от прочих людей, наделенных выдающимся разумом, кроме того, что он не только постиг законы разума, но и нашел в себе силы призвать к следованию этим законам свой народ.

Словесное искусство

Средневековая арабская культура носила отчетливо выраженный «словоцентрический» характер. Средневековые арабы высоко ценили красноречие, искусство версификации и знание поэтической традиции. Основу этой традиции составила устная поэзия, создававшаяся в древности в среде кочевников-бедуинов Аравийского полуострова. Впоследствии, после возникновения в VII веке ислама и образования Халифата, она стала общим культурным достоянием арабизированных и исламизированных народов Азии и Африки. На протяжении тысячелетия (с VIII по XVIII век) жители Аравии, Ирака, Сирии, Египта, стран Магриба и мусульманской Испании творили поэзию, следуя древнеарабским поэтическим канонам. Образовывалась и распадалась исламская империя, изменялись политические границы отдельных арабских провинций, сменяли друг друга правящие династии, приходили с востока новые завоеватели, а средневековые поэты считали произведения своих языческих предшественников непревзойденными образцами и подражали им в тематике, композиции и стилистических приемах.

В древности сложилась основная композиционная форма арабской поэзии, знаменитая «касыда» – небольшая поэма из 80 – 120 стихотворных строк-бейтов, состоявшая из нескольких поэтических отрывков, представляющих собой разные жанровые формы, не связанные ни сюжетно, ни стилистически, но в сознании древнего бедуинского слушателя образовывавших законченную стройную картину.

Уже с конца VII века средневековый поэт рассматривал свою деятельность как профессию и источник заработка. Творчество придворных панегиристов регламентировалось нормативной поэтикой, как труд ремесленника – цеховыми предписаниями. Воспевая покровителя, поэт должен был, в соответствии с правилами канона, приписать ему традиционные добродетели: храбрость, верность исламу, щедрость.

Каждое племя, каждая политическая или религиозная группировка имели своих поэтов. В первые столетия ислама, как правило, все они стекались в столицу Омейядского халифата Дамаск, дабы прославить могущественного главу государства, халифа, и его эмиров, а заодно воспеть свое племя (или защитить ту или иную доктрину) и высмеять своих врагов. Для такого рода поэтической полемики вполне годились традиционные древние жанры – восхваления и поношения. Среди придворных омейядских панегиристов особенную известность получили аль-Ахтал (ок. 640 – 710), аль-Фараздак (ок. 641 – 732) и Джарир (ок. 653 – 732).

В это же время, наряду с традиционной касыдой, расцветает замечательная любовная лирика, которая также строилась по традиционному канону. Предание гласит, что умением слагать грустные любовные стихи особенно отличались поэты хиджазского племени узра. К узритским лирикам предание относит Джамила (ок. 660 – 701), воспевавшего свою возлюбленную Бусайну, Кайса ибн аль-Мулавваха по прозвищу Маджнун («обезумевший от любви»; умер ок. 700 года), посвящавшего стихи своей возлюбленной Лайле, и многих других. Иной была любовная лирика Хиджаза (то есть Мекки и Медины), носившая радостно-чувственный характер. Среди мастеров городской лирики здесь наиболее знаменит был мединец Умар ибн Аби Рабиа (644 –712).

Переход власти к Аббасидам ознаменовался включением в литературную жизнь обращенных в ислам бывших иноверцев, в первую очередь иранского происхождения, привнесших в общемусульманскую культуру многое из своих национальных традиций. В результате возникла богатая синкретическая культура, способствовавшая расцвету арабской литературы VIII – XII веков. Первый этап «золотого века» арабской поэзии принято именовать «обновлением». Инициаторами «обновления» арабской традиционной поэзии были выходцы из исламизированных персидских семей. Новое направление было связано с движением «шуубии», то есть с той политической борьбой, которую вела аристократия исламизированных народов, в первую очередь иранцы, за равные права с арабами-завоевателями в Халифате. Наиболее яркими выразителями этого направления были поэт-слепец, перс Башшар ибн Бурд (714 –783), высмеивавший в своих стихах дикарей-бедуинов и прославлявший иранские культурные традиции, создатель жанра арабской застольной лирики Абу Нувас (756 –815) и Абу-ль-Атахия (748 –825) – автор поэтических медитаций философско-аскетического характера. В то время как Абу Нувас воспевал земные радости, как бы эпатируя исламскую мораль, Абу-ль-Атахия, наоборот, обличал развращенность и высокомерие правящих сословий, забвение ими нравственных предписаний ислама и пророчествовал всеобщую погибель. Аскетически-обличительная поэзия Абу-ль-Атахии и гедонистическая лирика Абу Нуваса – как бы взаимодополняющие стороны кризисного мироощущения переломной эпохи.

Поэзия «обновления» богата картинами пышных придворных увеселений, кипучей и многообразной жизни городов, отодвинувшими на задний план описания покинутых бедуинских становищ, пустыни, охоты на диких зверей и прочих традиционных сцен доисламской жизни арабов.

В середине IX века на фоне распада империи и ослабления халифской власти возникла политическая и религиозная реакция. Волна репрессий обрушилась на все формы отклонения от официальной ортодоксии – на мусульманский рационализм, а заодно и на носителей шуубийской идеологии. Соответственно пробудился интерес к возрождению древних художественных традиций, всячески поощряемый властителями, щедро вознаграждавшими поэтов за выспренние панегирики, в которых все большее место занимали героические мотивы, ранее вытеснявшиеся новой тематикой поэзии «обновления».

Постепенно складывался арабский «классицизм» – нормализованный, подчиненный строгим правилам, ориентированный на признаваемое непревзойденным этическим и художественным идеалом древнейшее языческое искусство, которому надлежало всячески подражать. Вводя в касыду-панегирик традиционный бедуинский зачин и реалии бедуинской жизни, арабские поэты-классицисты заставляли слушателей включаться в старинную систему идейно-культурных связей и тем самым соотносили в их сознании прославляемое лицо с общеарабским героическим прошлым. Это парадоксальное сочетание культа языческой древности, составлявшее основное культурное достояние аравийских кочевников-завоевателей, с ревностной преданностью новой монотеистической религии не только объяснялось эстетическими вкусами арабской элиты, но имело и социально-политическую мотивацию. Культ исконно арабской словесности и воспеваемой в ней системы ценностей как бы утверждал духовное и моральное превосходство арабской элиты над выходцами из покоренных народов. Расцвет арабского классицизма связан с творчеством Абу Таммама (804 –845), аль-Бухтури (821 –897), Ибн аль-Мутазза (861 –908), а позднее с именем крупнейшего арабского поэта аль-Мутанабби (915 –965).