Читать книгу "Россия против Наполеона. Борьба за Европу. 1807-1814 - Доминик Ливен"

Быть может, И.Ф. Паскевич слегка лукавил. Французские источники свидетельствуют, что их артиллерия встретила на своем пути преграду в виде разрушенного моста. К тому же сражение под Красным само по себе было не так уж значимо. Судьба 7 тыс. людей Неверовского едва ли могла тем или иным образом решить исход кампании. Действия Неверовского даже не сильно замедлили продвижение французов. Но то, что произошло под Красным, было симптоматично. В течение августа 1812 г. в Смоленске и его окрестностях в распоряжении Наполеона имелся ряд возможностей серьезным образом ослабить российскую армию, а, возможно, даже решить исход кампании. Эти возможности были упущены из-за провалов, имевших место при реализации планов Наполеона, прежде всего в результате действий ведущих французских генералов.

Когда П.И. Багратион услышал о затруднительном положении, в котором оказался Д.П. Неверовский, и об угрозе Смоленску, он приказал корпусу H. H. Раевского (в состав которого входила дивизия Паскевича) как можно скорее возвращаться в город. К концу дня 15 августа, когда армия Наполеона подошла к Смоленску, войска Раевского и Неверовского находились за его стенами. Однако даже вместе эти силы насчитывали всего 15 тыс. человек, и если бы Наполеон повел решительную атаку на рассвете 16 августа, вполне вероятно, что Смоленск бы пал. Вместо этого он откладывал наступление на протяжении всего дня, дав возможность подойти армиям как П.И. Багратиона, так и М.Б. Барклая.

В ту ночь Первая армия взяла на себя задачу по обороне Смоленска, а Вторая вышла из города для защиты левого фланга и дороги на Москву от возможных фланговых маневров французов. К утру 17 августа 30 тыс. человек из армии М.Б. Барклая заняли прочные позиции за стенами Смоленска и на прилегавшей к городу местности. Если бы Наполеон решил выбить их с позиций малой кровью, в его власти было сделать это за счет флангового маневра, поскольку у него имелся серьезный численный перевес над русскими, через Днепр можно было переправиться во многих местах, а любая серьезная угроза коммуникациям на пути к Москве заставила бы М.Б. Барклая оставить город. Вместо этого Наполеон сделал выбор в пользу лобовой атаки, понеся в ходе нее тяжелые потери.

Начиная с 1812 г. историки задавались вопросом, почему Наполеон действовал подобным образом. Наиболее правдоподобное объяснение заключалось в том, что он не хотел выбивать русских с позиции, а скорее намеревался уничтожить город. Возможно, Наполеон полагал, что если бы он предоставил русским возможность сражаться за Смоленск, то они не осмелились бы просто так оставить прославленный русский город. Если это верно, то расчеты французского императора не оправдались, так как после одного дня ожесточенных боев 17 августа, М.Б. Барклай вновь отдал своей армии приказ об отступлении. Не стоит, однако, забывать, что Барклай сделал это вопреки сильному противодействию со стороны П.И. Багратиона и всех высших генеральских чинов Первой армии. Ему пришлось услышать в свой адрес яростные обвинения в некомпетентности и даже предательстве. Как и ожидалось, громче и истеричнее других звучал голос великого князя Константина Павловича, кричавшего так, что его могли слышать нижние офицерские чины, будто «в жилах тех, кто нами командует, течет нерусская кровь». М.Б. Барклай де Толли знал о том, что его решение об отступлении вызовет также гнев Александра I и, возможно, уронит его репутацию в глазах императора. Для того чтобы действовать таким образом, как это делал он, требовались большая решимость, самопожертвование и нравственная сила. Возможно, Наполеона нельзя винить в том, что он не смог этого предвидеть[268].

Среди русских генералов было много противников идеи оставить Смоленск еще и потому, что русские войска в течение всего дня 17 августа успешно обороняли город от превосходящих сил противника, неся при этом тяжелые потери. В битве за Смоленск 11 тыс. русских погибли или были ранены. Тем не менее французам не удалось прорваться сквозь стены внутрь города. Хотя укрепления Смоленска были возведены еще во времена средневековья, они порой оказывались действительно хорошим прикрытием для русских пушек и стрелков. В ряде случаев наступавшие колонны французов попадали в зону поражения русских батарей, обстрелявших их с другого берега Днепра.

Российская пехота сражалась очень храбро и с мрачной решимостью. И.П. Липранди был старшим офицером в 6-м пехотном корпусе Д.С. Дохтурова. Его оценки кампании 1812 г. принадлежат к числу наиболее содержательных и точных сообщений с русской стороны. Он вспоминал, что в Смоленске офицерам было трудно удержать своих подчиненных от того, чтобы те при всяком удобном случае не тратили зря силы в контратаках против французов. Добровольцы для выполнения опасных заданий имелись в изобилии. Многие солдаты отказывались от отправки в тыл для осмотра полученных ранений. Вид охваченного пламенем города и жалких остатков гражданского населения служили дополнительным стимулом для того, чтобы сражаться до смерти. К тому же подталкивало и чувство, впитанное с молоком матери, согласно которому Смоленск с древности являлся оплотом православной Руси против нашествий «латинского» запада. В минувшие столетия город нередко выступал трофеем, за который боролись русские и поляки. Один офицер вспоминал, что хотя солдаты порой брали французов в плен, 17 августа они неизменно предавали смерти поляков[269].

Русские войска, засевшие в городе, находились под командованием Д.С. Дохтурова, который в ночь на 18 августа очень неохотно подчинился приказу М.Б. Барклая покинуть город и отойти за Днепр в район, прилегавший к городу с севера. В тот день Барклай позволил своим обессилевшим людям отдохнуть. В ночь с 18 на 19 августа он отдал приказ об отступлении в направлении главной дороги, которая вела обратно к Соловьевой переправе и Дорогобужу, в центральные районы Великороссии и в конечном счете к Москве.

На своих начальных этапах это отступление было сопряжено с серьезными трудностями. На выходе из Смоленска главная дорога на Москву проходила вдоль восточного берега Днепра на виду и в зоне досягаемости французской артиллерии, располагавшейся на западном берегу. К тому же в летнее время через реку можно было легко переправиться в нескольких местах. Барклай не хотел, чтобы его отступавшая колонна, растянутая, как это должно было произойти, на многие километры, стала прекрасной мишенью для французов, которые могли атаковать ее на марше. Поэтому он решил двинуть своих людей в ночь с 18 на 19 августа по боковым дорогам, что должно было вывести их на главную дорогу к Москве на безопасном расстоянии от Смоленска и французов. Первая армия должна была разделиться на две части. Д.С. Дохтуров повел меньшую часть армии в обход, занявший у него ночь и весь следующий день, прежде чем ему удалось наконец-то выйти на главную дорогу к Москве недалеко от Соловьево. Эта часть операции прошла без сучка и задоринки, но это же означало, что, когда 19 августа опасность нависла над второй половиной Первой армии Дохтуров находился далеко и не мог прийти на выручку.