Читать книгу "Зефир в шоколаде - Екатерина Риз"

— Где он лапал тебя на виду всей области?

— Вообще-то, это было в «Колесе», и вся область нас увидела как раз после той статьи.

— И что с ней?

— Я хотела спросить… Это была ваша идея?

— Моя идея? — Марина, не скрываясь, хохотнула. — Чтобы ты под него легла? — Подобные выражения явно были не свойственны моей мачехе, она всегда производила впечатление очень воспитанной женщины, а тут «лапал», «легла», но, надо сказать, что я её понимала, или думала, что понимаю. Мне казалось, что я чувствую нечто подобное в этот же момент. Она говорила о моём муже, а я о её бывшем любовнике, которого она, неизвестно, с каким желанием или нежеланием от себя отпустила. Об их расставании Антон говорил скомкано и несвязно.

Но ответить я постаралась сдержанно и ровно.

— Нет. Чтобы преподнести это в таком виде. На всю область.

Далась нам обеим эта область!

— И какую же выгоду я от этого должна была получить, по твоему мнению?

— Я не знаю, но…

— Вот именно. Старшая дочь моего мужа, о которой никто знать не знал, по средствам этой грязной статейки заявила о своих правах на наследство, да ещё и в объятиях человека, которого все считают партнёром по бизнесу и гулянкам моего умершего мужа. Ты всерьёз считаешь, что мне это должно было принести пользу или порадовать меня? Да и на столь мелкую, необдуманную месть я не способна. Скорее уж я договорилась бы с тобой тихо и без лишних свидетелей. Заплатила бы тебе, чтобы ты исчезла с нашего горизонта… А после такой огласки, замять проблему стало невозможно. И кому, как тебе кажется, это было выгодно?

Я молчала. Разглядывала своё отражение в начищенном чайнике, и едва удерживалась от того, чтобы не ткнуться лбом в столешницу. Как-то всё очень просто складывалось. Настолько, что я очень долго от этих выводов предпочитала отмахиваться. Не осмеливалась не то что вслух, даже мысленно произнести обвинения в адрес любимого, или, по крайней мере, сведшего меня с ума, мужа. Я не смела, не хотела, не желала, а Марина взяла и сказала:

— Задай этот вопрос тому, с кем ты в одной постели спишь. Эта статья — меньшее, на что он способен. Поверь, я знаю.

Она знает. Знает! И я даже в это верю. В то, что она неплохо знает обо всех пакостных сторонах характера Антона. Марина уже трубку повесила, а я всё сидела, навалившись на стол, и смотрела на приготовленные мной макароны. Очень захотелось махнуть рукой и скинуть кастрюлю на пол.

— У меня такое ощущение, что я живу в бесконечной мыльной опере. Не знаю, смотрел ли ты хоть раз латинский сериал, но там всегда наступает такой момент, когда героиня начинает узнавать о своём благоверном очень занимательные вещи. И всё это растёт, множится и конца-края этому не видно. Честно, раздражает. Из-за этого я не смотрю сериалы. И уж точно не думала, что когда-нибудь окажусь главной героиней.

Антон сидел на широком подоконнике, держал в руках тарелку с треклятыми макаронами, ел их не спеша, жевал и меня слушал. Затем привалился плечом к стене, облизал вилку. А мне сказал, правда, без тени желания подмазаться, просто как констатация:

— Вкусно.

Я кивнула.

— Я рада, что тебе вкусно. Ты меня слушаешь или только жуёшь?

— Я слушаю. Но, честно, не догоняю.

— Очень жаль. Придётся спросить в лоб.

— Спроси.

— Это ведь ты заказал ту статью?

Антон непонимающе вздёрнул брови, но уже слишком нарочито у него вышло.

— Какую статью?

Я не спускала глаз с его лица, и его видимое хладнокровие меня пугало. Антон смотрел на меня, в упор, и врал.

— Ту самую, Антон.

Он носом повёл, посмотрел в свою тарелку, затем принялся наматывать спагетти на вилку. Не торопился, и накрутил много, вот только в рот брать не спешил. И в итоге спросил:

— Почему мы опять об этом говорим?

— Я тебе уже объяснила. У меня фаза неприятных открытий.

— Да? — Муж, не скрываясь, усмехнулся. — И кто тебе глаза открывает? Я так, из любопытства спрашиваю.

— Самое неприятное, Антош, что ты.

Он вилку на тарелку положил, поставил её на подоконник рядом, а руки на груди сложил.

— Понятно. Перемирие закончилось.

— А у нас перемирие было? Что ж ты раньше не сказал?

— Лера! Ну, какая на хрен разница, кто что кому-то когда-то сказал? Ты допытываешься, чего я хочу? Что для меня важно? Или ты хочешь докопаться до истины?

— Я не понимаю, что означает «докопаться». Если получить ответ на свой вопрос, то да.

— Зачем?

— Потому что моя жизнь всё больше смахивает на одну большую афёру! В твоём исполнении. Вот зачем. А ты, после каждого моего вопроса, выглядишь всё более оскорблённым и становишься в позу. Ты даже не отрицаешь ничего больше, Антон.

Он подбородок потёр. Потом от стены оттолкнулся, пересёк кухню и подошёл ко мне. На корточки присел, чтобы в лицо мне смотреть. Я же смотрела в сторону, куда-то за его плечо.

— Все эти месяцы я очень старался сделать тебя счастливой. И мне казалось, что у меня получается. Ты улыбалась, ты сияла, Лера. И мы даже не ругались, что очень меня удивляло. Но у нас был свой дом, своя отдельная от других жизнь. Постель в нашей спальне нашего общего дома. И мне, честно, казалось, что мы оба довольны происходящим. Лера, ты зря думаешь, что я настолько хорошо притворяюсь. Даже ради больших денег нельзя с таким удовольствием заниматься сексом с женой, особенно с нежеланной женой, которая тебе мешает. И я помню, с чего начинался наш брак. С каких разговоров и договорённостей, и поэтому я стараюсь понять все твои сомнения. Поэтому в любой момент примчусь к тебе, по первому зову, поэтому я готов держать тебя за руку сутками, а если ты уйдёшь наконец со своей доставучей работы, то сможешь ездить со мной в офис и на все встречи, и я опять же твоей руки не выпущу. Я… буду говорить тебе «люблю» столько раз в день, сколько ты захочешь это слышать. Пока тебе не надоест, пока ты от этого не устанешь. И если я не таю, произнося эти слова, как герой латинского мыла, на которое ты ссылаешься, то это совсем не значит, что я этого не чувствую или притворяюсь. Или вру тебе. Я не вру. Но я не знаю, как тебе это доказать. В последнюю неделю ты только тем и занимаешься, что ловишь меня на лжи. Да, возможно, ты права, и я вру. Иногда, когда мне это выгодно. Но я тебе клянусь, что я не соврал тебе ни разу с того момента, как мы вышли из загса. — Антон моргнул и добавил: — Ничего нового, ни одной новой лжи. А то, что было до этого… Скажем так: я никогда и ничего не сделаю тебе во вред. И всё о чём я прошу тебя, вот именно в эту минуту: просто поверь мне и подожди. Я со всем разберусь. А если тебя интересует моё отношение к тебе, то я его уже озвучивал много раз: ты моя жена. И, поверь, когда я произношу эти слова, они куда весомее банального «люблю». Потому что любить я могу кого угодно. А жить я хочу со своей женой. И именно это я понял за месяцы брака. И лично для меня это большое открытие.