Читать книгу "Персидский фронт (1909-1918). Незаслуженно забытые победы - Алексей Шишов"

«Его Императорское Высочество награждает всех господ младших офицеров сотни орденом Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом.

Всех казаков доблестной сотни Августейший Главнокомандующий (Отдельной Кавказской армии великий князь Николай Николаевич Романов. — А.Ш.) награждает Георгиевскими крестами, тех, кто имеет уже Георгиевские кресты, соответственно, высшими степенями этого креста».

Так в составе русского Экспедиционного корпуса (1-го Кавказского кавалерийского корпуса) появилась прославленная Георгиевская казачья сотня сотника Василия Гамалея из 1-го Уманского полка Кубанского казачьего войска.

Английские военные медали, которые были спустя некоторое время присланы в штаб русского Экспедиционного корпуса в Персии, получили следующие нижние чины 1-й сотни Уманского казачьего полка, ходившие в рейд: урядники Гервасий Овдиенко, Павел Клещ, Василий Крыштопа, приказной Даниил Запорожец и казак Гордей Грызун.

В своей книге «Персидский фронт. 1915–1918» А.Г. Емельянов, сперва уполномоченный Главного комитета Всероссийского земского союза, а затем комиссар Временного правительства при баратовском корпусе, писал такие восторженные строки, навеянные рейдом казачьей сотни сотника Василия Гамалея:

«…Радовались наши войска в Персии, а английские в Месопотамии, что недалеко от них есть друзья, которые борются за общее дело.

Радовались во всей России, что в конце 2 лет войны еще не иссякла доблесть русского воина и что он продолжает творить чудеса.

Радовались и в Петрограде, так как успешный рейд Гамалея давал возможность напомнить англичанам, что общность союзных интересов заставит их быть более внимательными к нуждам России в войне».

Василий Данилович Гамалей получил производство в следующий офицерский чин подъесаула. В 1917 году стал есаулом. Пожалуй, самым большим признанием его командирской, казачьей доблести стало то, что станичный сход родной станицы Переяславской прислал ему поздравительное письмо с настоятельной просьбой «выслать свой портрет для увеличения такового и помещения в зале Станичного Правления и в школах». Из станичной кассы на это дело выделялось 300 рублей, немалая по тому времени сумма.

…В первых числах июня 1916 года Баратов уже знал вполне определенно «по агентурным сведениям» о силе турок в районе Ханекина. Он доносил в штаб Отдельной Кавказской армии на имя генерала от инфантерии Н.Н. Юденича о том, что в непосредственной близости от передовых корпусных сил находятся не менее одной дивизии пехоты и три полка регулярной турецкой кавалерии (сувари). И что в районе Ханекин — Бакуба неприятель сосредоточил четыре пехотные дивизии. Это не считая конных ополчений «немирных» кочевых племен.

И в штабном Казвине, и в штабном Тифлисе стало ясно, что турецкое командование решило провести крупномасштабную наступательную операцию на территории Персии. О целях наступления противоречивых сведений и суждений не имелось — притягательной точкой на карте нейтральной страны являлся столичный Тегеран, который сам себя защитить не мог.

В случае стратегического успеха операции, задуманной высшим турецким командованием, корпус Халил-паши должен был оказаться на пограничной с Россией реке Араке. Панисламист Энвер-паша, сидевший в Стамбуле, все еще не терял иллюзий в войне на Кавказе с Российской империей.

Турки перешли в наступление, как и предполагалось, в начале июня, когда оправились от удара, полученного под Ханекином. Они имели превосходство в силах, особенно в пехоте и артиллерии. Халил-паша откровенно прицеливался к Керинду, столь недалекому от Тегерана. Они шли по дорогам «густыми колоннами», не считаясь с потерями. Пленные турки показывали, что у них есть роты, «потери которых достигали 80 процентов».

Когда наступавшие турки, сбивавшие по пути русские заслоны, наткнулись на арьергардные отряды баратовского корпуса, на персидской земле прошли восьмидневные тяжелые бои. Они состоялись во второй половине июня. Наступавшим вражеским пехотным дивизиям пришлось отступить от черты непосредственного соприкосновения с противником и перейти к обороне. К 30 июня турецкий корпус пройти дальше Керманшаха не сумел.

После ротации частей на Персидском фронте Кавказский экспедиционный корпус на конец июня 1916 года принял по составу отдельных отрядов следующий вид.

Курдистанский отряд, стоявший в городе Сенне:

3 сотни кубанских казаков, 2 сотни конных пограничников при 2 горных орудиях.

Сунтурский отряд: батальон пограничников, 16-й Тверской драгунский полк при 4 пулеметах и искровой станции.

Керманшахский отряд, составлявший основу баратовского корпуса, делился на главные силы и два отдельных конных отряда, генерал-майора А.Ф. Рафаловича и полковника А.П. Гревса, а также отряда, стоявшего в Сахие.

Главные силы Керманшахского отряда состояли из 4 батальонов пограничников, кубанского 1-го Хоперского казачьего полка, 2 сотен терских казаков, 2 сотен конных пограничников при 7 орудиях (4 казачьих, 2 горных и 1 гаубицы), 12 пулеметах и искровой станции. Керманшахский отряд располагался в районе Кянговера.

В конный отряд генерал-майора Рафаловича входили кубанский 1-й Уманский казачий полк, 5 сотен кубанского 1-го Запорожского казачьего полка при 6 конных орудиях и 4 пулеметах.

Конный отряд полковника Гревса имел в своем составе два драгунских полка — 17-й Нижегородский и 18-й Северский при 6 горных орудиях и 6 пулеметах.

В Сахие стоял отряд из 5 сотен кубанских казаков при 2 пулеметах.

Буруджир-Мелаирский отряд:

4 сотни терских и 1 сотня кубанских казаков при 2 казачьих орудиях, 3 пулеметах и искровой станции.

Кереджский отряд:

6 сотен кубанских казаков, ополченческая саперная рота при 4 орудиях.

Гарнизон города Казвина (Восточный район корпуса):

2 конные сотни (кубанская казачья и пограничников) при 1 орудии и искровой станции.

…Командование русского Экспедиционного корпуса интересовало, как местные жители, персы и кочевые племена юго-запада страны, будут принимать появление у себя турецких войск. Агентурная разведка донесла, что, скажем, жители Керманшаха встретили турок «весьма доброжелательно». Из этого можно было сделать вывод, что недавние труды графа Каница и его коллег, «германо-турок» не остались без последствий.

Но довольно быстро отношение местного населения к турецким военным стало не в лучшую для последних сторону. Суть этого крылась… в деньгах. Турки расплачивались бумажными купюрами, которые в отличие от российских кредиток хождения в Персии не имели. Местные купцы на базаре отказывались их брать. Дальше события в городе Керманшах разворачивались так.

«…В тот же день, для примера, двое (персидских купцов. — А.Ш.) были повешены. Тогда закрылся базар. Турки силой стали открывать лавки и брать все, что им надо, не платя денег, возбудив этим против себя население Керманшаха, привыкшее к более гуманному отношению русских войск».