Читать книгу "Кривые дорожки к трону - Юлиана Чернышева"

Вместо ответа я скрестила руки на груди и поинтересовалась:

— Вы знаете, где Ирвин?

— А вы нет?

— Я не знаю. Иначе бы не спрашивала у вас.

— И я не знаю, — пожал плечами этот… этот… в высшей мере бескультурный лайд, позволяющий себе издеваться надо мной. И я еще думала, что он больше подходит Кларе, чем Седрик? Забудьте, это было чрезвычайно ошибочное мнение. Ведь лжет, тут и к менталисту идти не надо. Ну, хорошо, милый супруг, поведение вашего друга я тоже внесу в копилку того, что стоит озвучить.

Я вернула кресло на место и обошла стол, ожидая, пока Ладамир соизволит открыть портал, но и не думая просить его об этом. Много чести! Не знаю, как трактовал мой демарш лайд, по крайней мере, улыбочка у него появилась весьма неприятная, но ладонью взмахнул, создавая мерцающую арку прохода. И вместо того, чтобы пропустить девушку вперед, шагнул туда сам, вызывая мое искреннее негодование и едва не вырвавшееся презрительное хмыканье. Впрочем, мне же лучше — не придется оставлять за спиной того, кому я ни капли не доверяю.

Зато оказавшись в собственной (точнее, временно собственной) библиотеке, я смогла немного расслабиться и взглянуть на Дамира уже с большей приязнью. И даже заставила себя предложить ему отужинать, раз уж пришлось тратить время на чужие проблемы. Что не помешало мысленно порадоваться, когда он отказался и, на прощание поцеловав руку, удалился восвояси. А я со спокойной душой, не считая той ее части, что все еще беспокоилась об Ирвине, отправилась переодеваться.

А затем вновь потекли минуты и часы ожидания. Не отвлекала ни еда, ни книга, ни даже вышивание, за которое я взялась от отчаяния. Инструменты и заготовки я унесла на работу, и занять себя артефакторикой тоже сейчас не могла. В конце концов забралась в постель с бумагой и писарем, решив направить энергию в мирное русло и поработать над набросками к магистерской работе. Да так и завязла в них, очнувшись, когда услышала из ванной шум воды.

Явился, значит! Сразу в ванную, чтобы меня не разбудить? Я бросила взгляд на часы, отметив, что стрелки уже почти час назад перешагнули полночь, и отложила записи на тумбочку, освобождая руки. Не для рукоприкладства, разумеется, хотя иногда нет-нет, да и проскакивала мысль, насколько проще в этом плане какой-нибудь деревенской бабе — отвесила мужу затрещину, отвела душу, да и живи дальше спокойно.

Вода затихла, еще буквально минута, и дверь открылась, впуская супруга в комнату. А в следующую секунду я спрыгнула с кровати, едва не запутавшись в одеяле и напрочь позабыв все претензии и возмущения. Потому что через грудь мужа наискосок проходила уже частично залеченная, но все еще весьма неприятная резаная рана.

— Боги, Ирвин, ты в порядке?! — Я в доли секунды оказалась рядом с ним и даже руку протянула, но все же не рискнула коснуться его, опасаясь причинить боль.

Он же поймал мою ладонь и на секунду прижался губами к ее внутренней стороне, никак не реагируя на восклицание. А потом все так же спокойно поинтересовался:

— Ты чего не спишь?

Несмотря на беспокойство, я вновь начала закипать:

— Это шутка? То есть мой муж весь день пропадает неизвестно где, а я должна спокойно лечь спать?

— Известно где, на службе, — прозвучало как констатация факта, а вовсе даже не как оправдание. — Иди сюда, — и он потянул меня к себе.

— Тебе будет больно! — попыталась еще возражать я, но Ирвин уже прижал меня к себе и на секунду зарылся носом в распущенные на ночь волосы.

— А ты не дергайся, тогда не будет. — Руки на талии лежали расслабленно, словно и не удерживая, а большие пальцы двигались вверх-вниз по ткани ночной рубашки. — Я соскучился.

— Не думай, что я не понимаю, что ты делаешь, — проворчала я, не пресекая тем не менее его действий. Что ни говори, а соскучилась я тоже хотя бы по той причине, что отвыкла не видеть его весь день.

— И что же?

— Пытаешься отвлечь, чтобы я про все забыла и не приставала к тебе с расспросами. Только не думай, что это получится.

Ир пожал плечами — я почувствовала это, потому что как раз касалась щекой одного из них, но тут наш, не слишком значительный диалог оказался прерван весьма громким урчанием. Что ж, я так и думала.

— То есть о моем обеде ты позаботился, а о своем?

— Как-то времени не хватило, — еще одно пожатие плеч и очередная констатация факта.

— Сейчас распоряжусь. — Вздохнув, я выскользнула из его объятий, смирив желание поцеловать, чтобы он не надеялся, что уже прощен. И, набрасывая на плечи халат, подумала о том, как он вообще от голода не умер до встречи со мной. Нескромно, не спорю, но неужели Ирвин не мог быть более внимательным к себе, а не только к окружающим?

Ужин Ирвин поглощал скорее как вечно голодный студент, нежели аристократ, а я терпеливо наблюдала за этим, до поры придерживая крутившиеся на языке вопросы. Но стоило ему покончить с таем и отставить в сторону кружку, уставилась на мужа со всей возможной серьезностью.

— Рассказывай!

Он демонстративно зевнул, прикрыв ладонью рот, и уронил, словно в пространство:

— Поздновато уже…

Было и вправду поздно, без четверти час, но его попытка избежать разговора, уже осознанная, в отличие от недавнего вмешательства желудка, отчего-то походила скорее на способ разозлить меня еще больше. Издевается он, что ли? Ну уж нет, милый, сейчас играть я вовсе не намерена.

Заклинание прошлось по содержимому подноса, оставляя посуду идеально чистой. Я решила, что проще потратить резерв, чем вновь облачаться в халат и выкатывать столик слугам, а Ир и вовсе так и не соизволил надеть рубашку и щеголял голым торсом. Чем, безусловно, весьма способствовал снижению уровня моего раздражения и наводил на совершенно другие, более миролюбивые мысли. А потом поднялась с банкетки, на которой провела последние минуты, и отвесила супругу реверанс, придерживая длинный подол рубашки. Потом направилась к двери в другую спальню, пожелав светлых снов, но и не подумав при этом повернуться.

Шаг, второй, третий… На четвертом меня подхватили на руки и в два счета водрузили на кровать, еще раньше избавленную мной от покрывала.

— Не вредничай.

Я скрестила руки на груди, уставившись безразличным взглядом в потолок. Могла бы — и ноги скрестила, но уложенная поперек бедер рука Ирвина мешала это сделать.

— Гера, — не вопрос, скорее укор, но я снова не отреагировала. Нет, возможно, действительно стоило пожалеть супруга и дать ему отдохнуть, прежде чем требовать отчета, но проведенное в беспокойстве время существенно уменьшило мою любовь к ближним.

— Ты ведь знаешь, что я не пытаюсь ничего от тебя скрывать. — Снова верно. Иногда я задумывалась, каким богам стоит молиться за эту его черту. Потому как окажись Ирвин приверженцем позиции, что «неженские дела» мне не интересны, которую он так неосмотрительно высказал в день нашего знакомства, семейная жизнь складывалась бы куда как хуже. С моим любопытством так уж точно.