Читать книгу "Тенеграф - Кшиштоф Пискорский"

Думаю, этот способ обучения подсказала мне Кальхира.

В любом случае, я это узнал. И намеревался при возможности это использовать.

Когда мы выходили из дома, мой товарищ спросил:

– Как ты это сделал? Я о том ударе рапирой через половину комнаты. Арахон совершенно не разбирался в тенепространстве.

– Но я ведь не Арахон, Князь. Я происхожу из тени, и у теней нет от меня тайн.

Черный ослабил ворот и закашлялся.

– Думаешь, это он их всех убил?

– Сомневаюсь, – ответил я. – Во-первых, ему пришлось бы сделать это чуть ли не одномоментно. Во-вторых, на трупах раны от разного оружия – пистолетов, тенестрелов, различных клинков. У этого же не было настолько большого арсенала. В-третьих, морда у него была, конечно, как у свиньи, но не скажешь, что она могла бы смертельно испугать Андреоса. Кто-то еще должен был с ним быть. Кто-то намного сильнее.

– И ты ничего не помнишь? Ну, знаешь, если вы соединились…

– Свежайшие его воспоминания не читаются. Я видел свет, очень яркий. И знаю, что Герт боялся. И все.

– Свет и тень работают вместе, – проворчал Князь. – Таких как он… много?

– Не знаю, – ответил я. – Но подозреваю, что мы скоро узнаем.

Он поглядел на меня вопросительно.

– Трудно точно сказать, что они узнали из бумаг эклезиарха, – пояснил я. – Но вполне возможно, что благодаря им они доберутся до меня или до тебя. Мы не можем ждать. Необходимо контратаковать. Завтра начинается праздник Джурхад. Во дворце и во всем городе будет множество людей в масках. Используем это. Пройдемся к Детрано.

VII

Когда солнце наконец-то спряталось за морем, провожаемое тысячью нетерпеливых взглядов, в городе взорвались первые петарды черного пороха. Грохот их скользнул по запруженным улочкам, отразился от залива и вернулся вместе с эхом. Потом, один за другим, загорелись фонари. Огненные силуэты скелетов, переодетых дам и кавалеров появились на стенах домов, отплясывая хороводы в быстром ритме музыки.

Начался праздник Джурхад, самая безумная ночь Серивы.

Город уже знал о смерти эклезиарха и почти всех инквизиторов. С рассвета все только об этом и говорили, а количество гвардейцев удваивалось и утраивалось в попытке отыскать виновных. Плакальщицы в базилике раскачивались над золотым гробом Андреоса. Однако для большинства обитателей Серивы это была еще одна причина для праздника. Церковь объявила траур, но ведь не было уже никого, кто следил бы за его исполнением.

Музыка гремела громче, чем обычно, звучала со всех сторон, в каждом кабаке, на каждой площади. Уличные оркестры в золоченых масках и в парчовых одеждах роились, словно крысы, как если бы под городом протекал подземный поток, наполненный музыкантами, ждущими эту единственную ночь в году, когда им позволяется выйти на поверхность.

Дамы в масках позволяли чужим мужчинам закружить себя в танце. Отталкивали с переливчатым смехом тех, кто мял им корсеты и пытался залезть под юбки, не понимая, что еще рано, что для этого настанет время после полуночи.

Люди отбросили свои имена и жизни. Ничто из того, что происходило на празднике Джурхад, не отягощало совесть. Они могли безумствовать, валять дурака, пить сколько влезет.

Я тоже надел маску, но не для того, чтобы развлекаться – а чтобы убить.

Вместе с Черным Князем я сидел на втором этаже дома, который он нанял, прибыв в город. За окнами улица гудела человеческими голосами. Выше, над линией крыш, виднелся массив Замкового холма, на котором загорались очередные лампионы: туча светильников, развешенных над Серивой.

Вскоре должен был начаться королевский бал.

Мы планировали в нем поучаствовать, поэтому днем Князь исходил полгорода, чтобы купить для нас придворные наряды. Они не подходили идеально, но были достаточно роскошными, чтобы мы могли сойти в них за каких-нибудь грандов.

Мне пришлось сменить рубаху и фехтовальные кожаные портки на шелковые панталоны, кафтан и рубаху с жабо. Высокие кожаные сапоги я заменил туфлями с серебряными пряжками. Будь я Арахоном, сгорел бы со стыда, но для меня, его тени, любая одежда людей выглядела одинаково забавно.

По крайней мере так я уговаривал себя, потому что в душе росло чувство странного протеста, когда я натягивал на ноги белые чулки, завязывая ленты под коленями.

Когда же, наконец, я взглянул в зеркало, то увидел совершенно чужого человека. Я закрыл лицо серебряной маской, представлявшей лицо луны, – и был теперь уверен, что никто меня не узнает.

Черный Князь тоже переоделся. На нем придворная одежда сидела куда лучше.

Я потянулся за рапирой, лежавшей на столе рядом с толстым кожаным поясом. Князь покачал головой.

– Нет. Она привлечет слишком много внимания. Оставь ее у меня.

Он порылся в вещах и бросил мне шпагу в золоченых ножнах. Взглянув на ее эфес, я поморщился. Выглядела она как церемониальное оружие богатого дворянчика. Я даже не представлял, на что она пригодна.

Однако когда я обнажил клинок и взмахнул им, пару раз разрезав воздух, сомнения тут же развеялись. Шпага, пусть и в карикатурно богатой оправе, была хороша. Клеймо подле эфеса указывало на мастерскую Джордано.

Оружие было на фут короче рапиры и намного легче. Клинок тонкий, пружинистый – для рубки он не очень подходил.

– Если нам придется сражаться с солнечной стражей, я бы предпочел рапиру, – сказал я. – Ею легче вгрызаться в щели на доспехе.

– Если нам придется сражаться с солнечной стражей, мы будем мертвы. Я не планирую влезать в приключения.

Я кивнул и спрятал шпагу в ножны. Подошел к окну.

На террасах Замкового холма чернильные клубы кустов и декоративных деревьев пылали, подсвеченные снизу сиянием ламп, а сверху – отраженным огнем фейерверков.

– Бал уже начался. Пойдем, – сказал Князь.

Мы вышли на улицу, в людскую реку. На стенах с тенями прохожих смешивались световые проекции. Князь нес перед собой фонарь, покрытый металлическими аппликациями. Он широко разбрасывал вокруг силуэты скелетов, изгибающихся в танце.

Мы прошли по узкой аллейке, осторожно миновав группку пьяных юношей в масках экзотических птиц. Раззадоренные нашей придворной одеждой, они принялись задирать нас. Я улыбнулся. Не знали они, что пытаются спровоцировать две лучшие шпаги Юга. Горячая кровь Кальхиры пробудилась во мне и требовала проучить их. Однако Князь даже не повернул головы, я же не хотел казаться хуже него.

Наконец мы вышли в тыл домов, окружавших Площадь Врат. Не обращая внимания на собаку, рвавшуюся с цепи и брызгавшую пеной из пасти, облаивавшую то нас, то светлые фигуры, перемещавшиеся по стенам, то огни в небе, мы приблизились к ближайшему входу в подвал.

Я распахнул его пинком в тот момент, когда над городом пронесся очередной гром фейерверка.