Читать книгу "Великий Ганди. Праведник власти - Александр Владимирский"

Резолюция также санкционировала создание движения народной борьбы, основанной «на принципах ненасилия, естественным лидером которой будет Гандиджи».

Реакция правительства в условиях военного времени последовала немедленно. Уже 9 августа все руководители ИНК, включая Ганди, оказались в тюрьме. Столь быстрые репрессивные меры правительства оказались неожиданными для Ганди, он не успел даже разработать инструкцию для осуществления всеиндийской кампании «Вон из Индии!».

Впоследствии Ганди осуждали за то, что он допустил принятие столь провокационной резолюции, которая неизбежно провоцировала жесткие репрессии. Но у него не было другого выхода. Кампания гражданского неповиновения находилась в упадке. Народ охватило уныние, и вновь воодушевить его мог только прямой призыв к достижению независимости. Репрессии же, как думал Ганди, только еще больше разожгут костер сатьяграхи, которая поможет удержать народ от ненависти и насилия. Но Ганди не ожидал, что его арест последует так скоро. Он подумал, что вице-королю придется запрашивать санкцию Лондона, а Черчилль, принимая во внимание напряженное военное положение, может и не санкционировать арест, опасаясь неминуемых последствий. Но британские власти сочли, что как раз в условиях войны ИНК, призывающий к борьбе за свободу Индии, представляет наибольшую опасность.

Индийский народ лишился своих руководителей, и никто не знал, в каких именно тюрьмах их содержат. Все было под покровом государственной тайны и оправдывалось суровыми требованиями военного времени.

11 августа, через два дня после ареста Ганди, министр по делам Индии телеграфировал вице-королю в Дели о том, что Военный кабинет рассмотрел вопрос о возможном объявлении Ганди голодовки-протеста и что в Лондоне полностью осознают серьезные последствия, если Ганди умрет в тюрьме во время голодовки.

Но Эмери и Черчилля тревожило то, что если умирающий Ганди окажется на свободе, его трудно будет изолировать от внешнего мира и он успеет нанести немалый ущерб престижу империи. Поэтому Военный кабинет предписал вице-королю при переводе голодающего Ганди из места заключения в его обитель обеспечить его полную изоляцию от друзей и соратников и перекрыть все возможные каналы его общения с прессой. Предполагалось оцепить район местонахождения Ганди плотным кольцом полицейских.

Также Лондон запрашивал вице-короля насчет целесообразности возможной высылки Ганди, Неру и других руководителей конгресса из Индии, например, в Южную Африку или на малонаселенные острова в Индийском океане.

16 августа вице-король ответил Лондону, что по причине слабого здоровья Ганди может не перенести плавания в Южную Африку или в Аден. Поэтому он помещен под стражу в районе Пуны в пустующем дворце верноподданного мусульманского миллионера Ага Хана. Остальных руководителей конгресса содержат в заключении отдельно от Ганди в ахмаднагарской крепости в 300 километрах от Бомбея. Территория дворца Ага Хана обнесена колючей проволокой и круглосуточно охраняется специальным подразделением полиции. На случай голодовки к Ганди будет подослан его сын Девадас, который, заботясь о судьбе отца, по мнению губернатора Бомбея, по всей вероятности, согласится сотрудничать с английскими властями и информировать их о том, что происходит во дворце Ага Хана. Ему же, если отец объявит голодовку, будет доверено определять круг лиц, исключая представителей прессы, которым будет разрешено свидание с Ганди.

Когда в Индии шли повальные аресты и в тюрьмах уже находились почти все видные руководители конгресса, агентство «Рейтер» распространило заявление Раджагопалачария о плане выхода из возникшего в Индии политического кризиса. Не исключено, что этот план был подсказан из Вашингтона. Раджагопалачария в 1937–1939 годах был главным министром конгрессистского правительства в провинции Мадрас. Он стоял на крайне правых позициях, поэтому в 1940 году вышел из ИНК. План Раджагопалачария сводился к созданию индийского правительства, зависимого от англичан, с сохранением верховной власти за британской короной. Вице-король получал право единолично назначать и смещать министров, утверждать или отклонять все решения правительства.

Раджагопалачария попросил вице-короля организовать ему поездку в Лондон. Криппс рекомендовал принять Раджагопалачарию, поскольку беседы с ним ни к чему не обязывают, но были бы весьма полезными как свидетельство того, что правительство предпринимает усилия, чтобы найти способ решения индийской проблемы, а для придания визиту Раджагопалачария в Лондон большей политической важности просил организовать ему в Индии встречу с Ганди и максимально рекламировать ее.

План Раджагопалачария был отвергнут Черчиллем. Он указал, в частности, что индийской общественности слишком хорошо известно о политических разногласиях Раджагопалачария и Ганди, так что их встреча никого не могла бы обмануть. А самостоятельно Раджагопалачария не представлял никакой реальной индийской политической силы.

К всеобщему мирному протесту Индия еще была не готова. Тем временем, несмотря на арест руководителей ИНК, сатьяграха набирала силу, порой выливаясь в акты насилия. Толпы жгли полицейские участки, почтовые отделения, налоговые конторы, портили железную дорогу, нередко занимались грабежом. Многочисленные антибританские демонстрации состоялись в Дели, Бомбее и Калькутте. Но стихийное, лишенное руководства выступление возмущенных масс не могло победить. Правительство не останавливалось перед массовыми расстрелами демонстрантов. Толпы безоружных людей обстреливали даже с самолетов, войска применяли пулеметы. К концу 1942 года около ста тысяч человек были арестованы, а более тысячи — убиты. Черчилль заявил в палате общин: «Правительство подавило беспорядки, использовав всю свою мощь».

В ряде районов страны появились небольшие группы индийских повстанцев, которые, не будучи связаны с японцами, нападали на полицейские участки, взрывали железнодорожные мосты, портили связь. Но они не могли противостоять регулярным войскам и были разбиты.

Неру вспоминал: «Были созданы специальные трибуналы, избавленные от обычных правил процедуры… которые приговаривали тысячи людей к длительным срокам заключения и множество других — к смертной казни. Полиция… и всемогущие спецслужбы сделались главными органами в государстве. Они позволяли себе любые бесчинства и формы насилия… Огромное число студентов университетов подверглись наказаниям, тысячи молодых людей высекли… Целые деревни приговаривали к наказаниям — от бичевания до смертной казни… С деревень требовали огромные суммы в качестве коллективного штрафа… Как удавалось выбить у несчастных голодных людей такие суммы — это другая история».

Подавление выступлений индийцев облегчалось тем, что в 1943 году в Бенгалии свирепствовал жесточайший голод, поскольку реквизиция средств передвижения в пользу армии дезорганизовала распределение зерна в провинции. По некоторым данным, от недоедания умерли около полутора миллионов человек.

Ганди заранее предупредил правительство, что кампания гражданского неповиновения может выйти за рамки ненасилия. Его расчет на то, что в условиях военной угрозы со стороны Японии власти не решатся на масштабные карательные операции, не оправдался. Народ оказался неподготовленным к серьезным схваткам с властями, и момент для выступления был выбран неудачно. К августу 1942 года японский флот уже потерпел решающее поражение от американского флота в сражении у острова Мидуэй, и угроза японского вторжения в Индию значительно уменьшилась. К тому же японцы вели наступление в первую очередь на подступах к Австралии, на Соломоновых островах, а Бирманский фронт превратился во второстепенный театр военных действий, поскольку сил для вторжения в Индию у Японии не было. Поэтому британские власти имели все возможности сосредоточиться на подавлении антиколониальной оппозиции в Индии.