Читать книгу "Посланники тьмы - Антон Грановский"

– Слабак! – презрительно проговорил двойник. – И всегда был слабаком!

Тут пес, до сих пор наблюдавший за схваткой неподвижно, вдруг сорвался с места, бросился на двойника и вцепился ему в руку.

Глеб открыл глаза и увидел перед собой перевертень. Черт! Он совсем забыл про это штуку. Проклятая бурая пыль!

Двойник тем временем легко оторвал от себя Дружка, размахнулся и швырнул его о печь с такой легкостью, словно это была болонка, а не рослый, рассвирепевший пес. Ударившись о печь, Дружок упал на пол и заскреб по полу когтями, силясь подняться.

Глеб, сцепив зубы, дотянулся до перевертня и обхватил его содранными в кровь пальцами.

– Так-так-так, – насмешливо проговорил двойник, шагая к Глебу. – Кажется, ты решил прилечь и отдохнуть? Неужели беседа со мной так сильно утомила тебя?

Остановившись перед Глебом, двойник нагнулся и схватил его пальцами за плечи. И в это мгновение Глеб развернулся и трижды нажал на спусковой крючок. Семнадцатизарядный «глок» трижды яростно пролаял у него в руке.

Двойник замер и уставился на продырявленную в трех местах грудь, из которой хлынула на живот черная кровь.

– Пистолет... – прохрипел он. Поднял взгляд на Глеба и усмехнулся. – Остроумно. Но пули меня не возьмут.

– Только если они выплавлены не из белого железа, – холодно парировал Глеб.

По лицу Двойника пробежала судорога. Он облизнул мигом пересохшие губы и, с ненавистью глядя на Глеба, прохрипел:

– Мы еще увидимся... Первоход.

– Конечно. В аду.

Глаза Двойника закатились, и он рухнул на пол. По телу твари пробежала дрожь, оно запульсировало и, испустив облачко пара, стало сжиматься и таять прямо на глазах, пока не оставило после себя темную, зловонную лужицу.

Глеб перевернулся на спину и расслабил измученное тело.

19

– Вакар! Вакар, как ты, старина?

Кузнец открыл глаза и посмотрел на Глеба.

– Лучше, чем до твоего прихода, – хрипло ответил он. – Помоги подняться.

Глеб протянул ему руку. Вакар крепко сжал его ладонь своей мозолистой лапищей и тяжело поднялся на ноги. Огляделся, увидел на полу темную лужицу, перевел взгляд на Глеба и спросил:

– Это он?

Глеб кивнул:

– Да.

Кузнец усмехнулся:

– Вот теперь вы с ним точно похожи. А где твоя собака?

– Эй, бродяга, – окликнул Глеб пса. – Ты жив?

Пес, пошатываясь, заковылял к Глебу. Глеб опустился на пол, обнял подошедшего пса рукой и прижал его голову к своей груди.

– А ты ничего, – сказал он. – Хоть и темная тварь.

Пес заскулил и лизнул Глеба в нос. Тот поморщился и проговорил:

– Только давай без нежностей, парень. Такие штуки я позволяю только женщинам. А ты всего-навсего вонючая, грязная собака. Помни об этом и знай свое место, если хочешь остаться со мной.

Глеб потрепал псу холку, выпрямился и двинулся к двери.

– Куда ты? – окликнул его Вакар.

– Пойду глотну свежего воздуха. У тебя в избе воняет мертвечиной.

– Это все от твоего друга, – сказал Вакар и кивнул на пятно. – Взял бы тряпку и протер, чем ворчать попусту.

– Я тебе не прислуга, – возразил Глеб, осторожно ступая на пол ушибленной ногой. – Я – отважный убийца двойников!

Вакар усмехнулся:

– Верно. Но это был твой двойник. Значит, тебе за ним и убирать.

Глеб махнул рукой, давая понять, что разговор закончен, и захромал к двери.

По сравнению с затхлым воздухом избы на улице было свежо.

Вытоптанная пустошь перед домом была завалена ворохами одежды – все, что осталось от дюжины призрачных тварей, которых Глеб вывел из города, подобно Гансу, выманившему из Гаммельна орду крыс с помощью волшебной флейты. Вот только флейта у Глеба была жутковатая.

Он хлопнул себя по карману, проверяя, на месте ли перевертень, и на мгновение встревожился, когда ощутил в кармане пустоту. Но тут же вспомнил, что оставил брусок на столе, и успокоился.

Разглядывая поле битвы, Глеб не заметил, как из-за угла дома выбралась окровавленная фигура.

– Дружок, это ты? – не поворачиваясь, спросил Глеб. – Иди поохоться, приятель. Может, принесешь нам зайца или куропатку. У меня желудок сводит от голода.

Тварь принюхалась, шевеля ноздрями, затем двинулась к Глебу. Походка у существа была странной, а вид – ужасный. Голова его была ободрана и смотрела на мир единственным уцелевшим глазом. Вместо левой руки торчал изжеванный обрубок. Сорванный с черепа скальп висел на лоскуте кожи, словно обрывок желто-красного платка.

Пытаясь нашарить в кармане бурую пыль, Глеб сердито проговорил:

– Дружок, я что тебе ска...

Он повернулся, и в это самое мгновение упырь, голодно взвыв, бросился на Глеба и вонзил острые зубы ему в шею. Глеб упал на землю и захрипел, отталкивая от себя упыря. Свет быстро мерк у него перед глазами. Он еще несколько раз дернулся, с шумом вдохнул воздух и, хрипло выдохнув, затих.

Дверь избы распахнулась, и кривой оконечник железной кочерги, просвистев в воздухе, размозжил упырю голову, будто кочан капусты.

* * *

Покончив с упырем, Вакар наклонился и приложил пальцы к шее Глеба.

– А ты чего стоишь, раззява?! – гневно крикнул он на пса. – Где ты был, когда эта тварь жрала Первохода!

Пес стоял в шаге от Глеба, ошеломленно глядя на его оцепеневшее тело. Кузнец убрал пальцы от шеи ходока, вздохнул и достал из кармана складной нож.

Пес жалобно заскулил.

– Тебе на это лучше не смотреть, – сказал ему Вакар.

Он распахнул меховую куртку Глеба, приподнял лезвием ножа шерстяную поддевку и резко распорол ее. Потом прощупал пальцами левый бок Глеба, пока не наткнулся на твердую выпуклость. Нахмурившись и сцепив зубы, кузнец воткнул лезвие ножа Глебу в бок и рассек кожу.

Достав камень, кузнец обтер его снегом и сунул в карман кафтана, туда, где уже лежал небольшой деревянный брусок. Затем поднялся на ноги, повернулся и вновь побрел к дому.

Когда дверь за кузнецом закрылась, Дружок неуверенно подошел к Глебу, вгляделся в его лицо и лизнул ему щеку. Глеб не шевельнулся. Пес сел рядом с телом и жалобно заскулил.

Дверь открылась, и кузнец снова вышел из дома. За плечами у него была прочная сумка, сшитая из оленьей кожи, на боку меч-всеруб. В левой руке он держал кубышку с земляной кровью, а в другой – горящую головню. Воткнув головню черенком в снег, Вакар вынул из кубышки затычку, перевернул ее и облил тело Глеба маслянистой черной жидкостью.