Читать книгу "Невеста для варвара - Сергей Алексеев"

И едва скрылся из виду, Головин полетел к избе, ворвался с шумом, дверь нараспашку оставил.

— Варвара! Сие рок, чудо свершилось! Услышал Господь вопли твои! А я ведь знаю, о чем ты молилась!

Послушал — ни слова в ответ. И тихо как-то — должно быть, слушает…

— Бог по справедливости рассудил, Варвара, — однако с напряжением проговорил он. — Князь Оскол служанку твою, Пелагею, из плена вызволил. И замуж за себя взял. Знать, ты вольна теперь от слова своего…

Завесу на двери приподнял, а там пусто.

— Варвара? — не веря глазам, окликнул Ивашка,

В другую заглянул, в третью — никого! Вбежал в светелку княжны, постель ощупал, под топчан заглянул — спрятаться-то негде!..

И узрел тут, что нет узелка ее малого, с коим ехала на Индигирку Варвара, — с тем, что от приданого осталось: медная иконка-складенок, требник, ладану кусочек да свечной огарок, ровно у бедной невесты…

Иван на улицу выскочил, огляделся, округ избы оббежал. И слышит, кто-то стонет, вроде бы рядом. Ринулся на сей звук, а стон от него дальше, все слышней, да не догнать. К реке побежал — и он впереди несется; к своей верфи бросился — и там стон! А мысль будто вторит — похитили княжну, украли, покуда князь про дорогу толмачил! Товарищи его подкрались с другой стороны, умыкнули и увели неведомо куда!..

Потом остановился посередине заимки, прислушался и понял, что гоняться-то напрасно, ибо у него из груди стон вырывается. Задавил он в себе сей клекот, унял панику в голове: на что было похищать? Когда сам князю сказал — невесту привел? Пелагею Распута из острога вынул, так не по обычаю — по нужде, ибо взаперти держали…

Ушла Варвара. Взяла свой узелок и ушла куда глаза глядят. По всему было видно: не хочет она за Оскола, в тягость ей станет сие замужество, сама уж не рада, что случил ось так…

Но и за другого ей нельзя. Хуже смерти — слово свое нарушить, присяганье перед иконою!..

Вот и сгинула, чтоб никому не достаться…

И мысль сия перелила стон в рев звериный.

— Варвара…

Когда в избу за шомполом приходил — в келейке своей была, молилась, шепоток ее слышал. Знать, миновало стой поры часа три, не более того — далеко уйти не могла. Только вот в какую сторону направилась? Вверх по Индигирке речка не даст, вброд не одолеть; только вниз: остается и обратным путем, на заход солнца — туда, куда путь заказан! Да не ведает о сем княжна!

Не раздумывая более, Головин и ринулся вдоль берега. И уж когда на полверсты отбежал, спохватился, что подзорной трубы и ружья не взял, сумки зарядной на поясе нету. Один лишь ножик лешачий в ножнах, да уж некогда возвращаться, и примета плохая.

Бежит, а сам по сторонам взором рыщет: следа на мху не найти, ибо княжна в мягких нганасанских унтайках ушла, и не увидеть ничего вдалеке — зелень в сем студеном краю скоро выметывается, вон уже листвяжник хвою выбросил, кусты листвою, ровно покровом, укрылись, багул зацвел огненными сполохами и так обманно светит, будто под каждым древом по жар-птице сидит!

А Индигирка еще полноводна, стрежень повсюду, даже у каменистых берегов валунами глухо брякает, полощет жеванный ледоходом ивняк, а где скалы вплотную подступают, там воду ключом пучит, гулкие воронки крутит, и эдакие, что дерево с кроной, где-то подмытое и упавшее, торчком ставит, засасывает и после выплевывает много ниже, ровно рубанком оструганное. Ивашка взбежал на горку. И как глянул вниз, остолбенел на миг: вдруг будто наяву позрел Варвару, над жерлом сим летящую!

Ужель решится на грех столь тяжкий?!

— Варвара!..

А воронка крутит, притягивает, засасывает не только дерева да сор весенний, но и взор человеческий манит. Страшно, а манит! Будто и впрямь врата в преисподню!

В тот же миг Ивашка отогнал наваждение — тьфу, тьфу, тьфу!

Да почуял, как от берега, от сей пучины речной, в иную сторону поманило — прочь от реки, прямо на заход солнца. Головин побежал по горной залысине, хотя не было там ни тропинки, ни следа на щебенке, ни прочих примет места хоженого.

С версту промчался и на каменный столб наткнулся, вокруг малыми камнями обложенный, — встречались уже подобные знаки. Огляделся и далее побежал, куда влекло; с горки в распадок, а там снова вверх, и все прямо бежал, благо, что закат яркий — не собьешься. Вечерняя заря плавила небо, ровно железо в горниле, и оно, стекая на твердь земную, обращалось в стаю жар-птиц.

И клин сей летел впереди, зазывая его за собой.

— Варвара!..

В ответ лишь эхо рычит зверем лютым.

Сколько уж пробежал — не мерял, да глядь, снова очутился на заимке, и не вечерняя уже заря — утренняя, за рекою Индигиркой…

Когда и круг сделал, не позрел.

Глядит, а возле остова челна Варвара сидит, с узелком и притомленная изрядно.

— Не уйти отсюда, Иван Арсентьевич, — пожаловалась. — Третий круг сделала, а все одно сюда прихожу. Леший водит…

— Ничего, — сдерживая дыхание, вымолвил он. — Мы с тобой лешего обведем. Мы с тобой встречь солнцу пойдем, вокруг всего света…

08.08.08

д. Скрипино