Читать книгу "Декстер во мраке - Джеффри Линдсей"

Почему я выбрался из постели и пришел сюда? Просто поддавшись импульсу, движимый неизвестно чем в собственном мозгу? Или нечто пыталось заставить меня открыть дверь и выйти на улицу? Он сказал детям, что я найду его, когда придет время. Оно пришло?

Кто-то хотел, чтобы Декстер вышел в ночь один и в отключке?

Отличная мысль, и я был горд, что она меня посетила, потому что это означало, что у меня очевидное повреждение мозга и я больше не могу отвечать за свои поступки. Я прокладывал новый путь по территории глупости. Невероятная, идиотская истерия чистой воды, вызванная стрессом. Наверное, никто на свете не тратит столько времени впустую; до Декстера никому дела нет, кроме самого Декстера. И чтобы подтвердить это, я включил свет на террасе и открыл дверь.

На противоположной стороне улицы примерно в пятидесяти футах к западу завелся двигатель и машина уехала.

Я закрыл дверь и запер на два оборота ключа.

Теперь настала моя очередь, усевшись за кухонный стол, потягивать кофе и размышлять о великих загадках, которые подкидывает нам порой жизнь.

На часах было полчетвертого утра, когда я сел, и шесть, когда в кухню пришла Рита.

— Декстер, — сказала она с выражением сонного удивления на лице.

— Собственной персоной, — отозвался я, и мне было чрезвычайно трудно изобразить беззаботность на своем фасаде.

Она нахмурилась:

— Что случилось?

— Ничего, — ответил я. — Не мог заснуть.

Рита уронила голову на грудь, добрела до кофемашины и налила себе чашку кофе. Потом села напротив меня и сделала глоток.

— Декстер, бронь — это нормальная практика.

— Конечно, — согласился я, не представляя себе, о чем идет речь, — ведь иначе столик не получить.

Она слегка покачала головой, устало улыбнувшись.

— Ты же понимаешь, о чем я, — сказала Рита, хотя это было не так. — Насчет свадьбы.

Маленький слабый свет забрезжил у меня в голове, и я чуть не вслух сказал «ага». Конечно, свадьба. Самки человека одержимы всем, что связано со свадьбами, даже не с их собственными. А если уж речь идет об их свадьбах, то эта мысль приобретает значение идеи фикс и преследует везде и всюду, днем и ночью. Рита смотрела на все происходящее сквозь очки свадебной расцветки: если я не мог спать — значит, мне не давали покоя мысли о предстоящей свадьбе.

Однако меня это бессмысленное событие вовсе не занимало. У меня было полно куда более важных дел, о которых стоило поволноваться, а свадьба — так, на автопилоте. В какой-то момент я просто появлюсь, все произойдет, и сказочке конец. Но излагать Рите свое видение событий не стоило, каким бы милым оно мне ни казалось. Нет, надо было придумать какую-нибудь весомую причину для бессонницы и, кроме того, уверить ее еще раз в том, что я горю от нетерпения в предвкушении столь непонятного торжества.

Я оглядел комнату в поисках подсказки и наконец увидел две коробочки для ленча, стоявшие рядом с раковиной. Отличное начало: я погрузился в глубины своего трудноуправляемого сознания и извлек лишь одну-единственную мысль, которая еще была сыроватой, но сформулированной.

— А что, если я не слишком хорош для Коди и Эстор? — спросил я. — Как я могу быть отцом, когда я им не отец? Что, если я просто не справлюсь?

— О, Декстер, — блаженно произнесла она, — ты отличный отец. Они тебя просто обожают.

— Но, — сказал я, борясь с самим собой за оригинальность и добиваясь правдивости, — это только пока. А когда они повзрослеют? Что, если они захотят узнать о своем настоящем отце…

— Они знают все, что им нужно знать об этом суки не сыне, — выдала Рита. Это удивило меня: я никогда не слышал, чтобы она употребляла острые словечки. Так оно, наверное, и было, потому что она начала краснеть. — Это ты их настоящий отец, — продолжала она, — ты человек, на которого они равняются, которого слушаются, любят. Ты именно такой отец, какой им нужен.

Наверное, отчасти это так — ведь я единственный, кто способен поставить их на Путь Гарри и обучить всему, что им нужно знать, хотя, подозреваю, Рита не совсем это имела в виду. Однако уточнять вопрос было бы невежливо, поэтому я просто сказал:

— Я хочу справиться со своей ролью. Мне нельзя допускать промахи, ни на секунду.

— О, Деке, людям свойственно ошибаться. — И это так. Я много раз замечал, что эта одна из основных характеристик нашего вида. — Но мы будем стараться, и в конце концов все получится. Правда. Ты прекрасно справишься, вот увидишь.

— Ты в самом деле так считаешь? — спросил я, чувствуя лишь малую толику вины за то, что добивался похвалы так отчаянно.

— Абсолютно, — сказала она, улыбнувшись своей фирменной улыбкой. Рита протянула руку и пожала мою ладонь. — Я не дам тебе промахнуться, — уверила она меня. — Ты теперь мой.

Так храбро заявить, что я принадлежу ей, — просто верх эмансипации. Однако затруднительную ситуацию мы разрулили успешно и я спустил все на тормозах.

— Хорошо. Тогда давай завтракать.

Она наклонила голову набок и некоторое время смотрела на меня, и я решил, что сделал ложный ход, однако она только моргнула несколько раз и сказала:

— Хорошо, — а потом поднялась и пошла готовить завтрак.

Тот, другой, подошел к двери той ночью, но затем захлопнул ее, в страхе, — двух мнений быть не может. Он почувствовал страх. Он услышал зов и пришел, и ему стало страшно. У Наблюдателя больше не оставалось сомнений.

Время пришло.

Пора.

Глава 36

Я был измотан, обескуражен и, что хуже всего, по-прежнему паниковал. Каждый невинный сигнал заставлял меня подпрыгивать под ремнем безопасности и тянуться к оружию для самозащиты, и всякий раз, когда ничем не примечательная машина останавливалась в нескольких дюймах от моего бампера, я таращился в зеркало, ожидая враждебных действий или нового приступа ненавистной музыки в голове.

Что-то гналось за мной. Неизвестность угнетала, но я смутно догадывался, что это каким-то образом связано с древним божеством. Оно преследует меня, и даже если не сразу сцапает, то доведет до такого состояния, когда предложение сдаться я почту за благо.

До чего же человеческое существо хрупкое создание, и я как представитель этого вида, оставшийся без Пассажира, в котором заключалось все мое бытие, становился все более жалким — слабым, мягкотелым, медлительным и глупым, недальновидным, глухим и непроницательным, беспомощным, безнадежным и опустошенным. Да, я был готов распластаться поперек дороги и ждать, пока он переедет меня, кем бы он ни был. Вперед, пусть музыка захлестнет меня и принесет прямо к живому огню, в чертовы объятия блаженной смерти. Я не буду бороться, препираться — пусть настанет конец всему, что представляет собой Декстер. Еще несколько таких ночей, как прошлая, и я буду не против.