Читать книгу "Метро 2033. Демон-хранитель - Ольга Швецова"

Больше ничего не мешало, только почему-то Главный Привратник пришел в себя на полу, правую руку кто-то заломил за спину, придавливая еще и коленом. Фролов склонился над ним:

– Поведение неадекватное. Очевидно, нервный срыв.

– И сердечный приступ из-за этого?

– Вне всякого сомнения, Анатолий Андреевич, клиническая картина будет, как в учебнике.

Юрий Борисович приподнял голову и увидел только горькую усмешку Лапина. И еще Хлопова, который, стоя во главе стола, по-хозяйски положил руку на его собственные бумаги. Стакан воды и какие-то таблетки на ладони возле его лица…

Им всё известно. Совет не обязан ни перед кем отчитываться, и это они тоже хорошо знают. Абсолютная власть.

***

Алексей пришел в себя от того, что кто-то гладил по лицу. Чья-то маленькая рука.

– Дядя Лёша, это я. У тебя глаз опух, но ты все равно красивый. А это пройдет.

Он повернул голову. Правый глаз ничего не видел, закрытый отеком от сильного удара, но это действительно пройдет, девочка права. Анастасия тоже сидела рядом и улыбалась.

– Насть, я не хочу с вами. Хочу обратно.

– А тебя никто не спрашивает! Ты сейчас слишком беспомощный, и придется смириться с женским деспотизмом.

– Хорошо. А награда герою где? – Алексей с надеждой посмотрел на Анастасию.

– Дядя Лёш, ты не мамин герой, а мой!

Герой чувствовал себя неважно, и вот только женского деспотизма ему не хватало! Девочка устроилась на полу дрезины рядом с ним, обняв ручонкой за шею. Алексей не знал, что и сказать. Но стало немного теплее, от потери крови он чувствовал озноб, даже благородно отвергнутая Федей куртка не помогала. Анастасия одобрительно кивнула, подсунула под голову дочке и Алексею сверток, чтобы было удобнее. Пусть Ивушка позаботится о своем герое, он давно завоевал право на это.

– Ива… Можешь называть меня просто Лёшкой. Мне так привычнее.

«Мой Лёшка».

Позади дрезины заманчиво поблескивали рельсы, уводящие вдаль.

Эпилог

– Мать твою!

Раны и без того долгое время мучили болью, от любого слишком резкого движения сразу расходились их края, пачкая кровью повязки. Теперь же Станислав еще и безжалостно выдергивал нитки швов, будто вросшие в тело.

– Терпи. Столько уже вытерпел, подумаешь – нитки… И не дергайся. А то вместо швов я тебе персональную смирительную рубашку найду. Настя уже все пальцы стерла твои вещи от крови застирывать, не пациент, а зараза какая-то непоседливая.

– Сам ты зараза, – устало отмахнулся Алексей, снова прикусив от боли губу, когда Станислав, нащупав узелок, дернул очередной аккуратный хирургический шов на спине. – Но уж лучше ты, чем местная врачиха. Ее я точно к телу не подпущу, пока еще в сознании! Ей же сто лет, небось, а туда же…

Да, медработник станции Кузьминки была уже далеко не юной особой, и как только Алексей слегка оклемался и обрел способность шевелиться, когда спала температура, то сразу же настроился выздороветь поскорее. Лишь бы эти руки не касались его с какой-то тайной лаской и двусмысленными намерениями. Чувства одинокой женщины он вполне понимал, но разделить их точно не готов! Конечно, это мог быть и чисто материнский инстинкт, но бдительность проявить не мешало. Станислав сразу разобрался, что к чему, и не переставал подшучивать:

– Скажешь тоже, сто лет… Ей, думаю, еще и семидесяти нету. Ты что, с бабами старше себя дела не имел?

– Имел, конечно. Но не настолько же старше! Черт, Стас, ты хоть ногтем не колупай по живому! И больно, и руки небось не помыл. Вот подожди, как встану на ноги нормально, подведем воду в медпункт, а то сплошная антисанитария.

– Да уж встал давно, а с такой сестрой милосердия – так вскочил просто.

***

Алексей ведь даже не сразу понял, что лесные обитатели прибыли вовсе не в Калининскую конфедерацию. Когда лежал на дрезине, боль от ран немного утихла, сменившись онемением и какой-то потерей ощущения своего тела. Изредка проваливаясь в бессознательное состояние, он все же успевал замечать что-то, будто на обрывках кинопленки: пробегающий мимо шустро движущейся по рельсам дрезины лес, Ивушку, не выпускающую его руку из своей, и склонившуюся над ними взволнованную Анастасию. Даже Бабку: та не то выдохнула облегченно, увидев Алексея живым, не то, наоборот, у нее дыхание перехватило, когда заметила окрашенные свежей кровью руки Стаса и Геннадия и кое-как примотанный к телу разодранный в клочья ОЗК. Оказалось, что идти дальше он совершенно не в состоянии, а пришлось. И кроме заволакивающей глаза пелены, крепких рук Морозова и Стаса, сменявших друг друга, то и дело задевающих рваные раны и поврежденное плечо, да странно покачивающейся земли под ногами, Алексей почти ничего уже не помнил.

Позже рассказали, что за группой увязались какие-то муты, но атаку успешно отбили. Неужели были выстрелы? Или боль не только сделала полуслепым, но и оглушила? Память-то точно отшибла надежно, потому что Алексей лишь упорно шел куда-то, периодически отключаясь на ходу… Так в неопределенное «куда-то» пришел и, аккуратно уложенный на пол, вырубился на несколько суток.

А станция оказалась другой, не уже знакомой длиннющей платформой под полукруглым сводом, просторной и темноватой, с грязным поломанным сайдингом на стенах. На ней откуда-то появились колонны и кафельные плитки, серые с редкими вкраплениями красных. Латунная надпись гласила: «Рязанский проспект». «Вождь» повел людей в другую сторону, так показалось ему короче и безопаснее. Не ошибся. По пути никто не погиб и даже тяжелораненый каким-то чудом не сдох. А слухи подтвердились: юго-восточная окраина все же оказалась обитаемой. Не очень-то гостеприимной… Но Кузьминки приняли их лучше. Двое детей вызывали там почти мистическое восхищение, так что Ива и Ванька поначалу смущались и прятались. Теперь-то уже даже в лесопарк ходили под присмотром родителей. Ведь возле станции расстилался почти настоящий лес, может, это и привлекло сюда Станислава? Амалия Владимировна сначала слегла, слишком утомленная длинным переходом, но теперь уже освоилась и с интересом изучала образцы местной флоры, размышляя, как их применить в медицинских целях.

– Мать твою!

– Да всё уже, последний шов, угомонись. Нежный какой… Вот я тебе тут игрушек принес, чтоб не скучал. И от Генки привет большой.

Станислав поднял с пола тяжелый сверток, громыхнувший железом, и вытряхнул на койку. Алексей едва успел перевернуться и ноги убрать.

– Вот это класс!

Упругий рельсовый металл пришелся кузнецу по душе, и он снова взялся за дело, оборудовав себе кузницу неподалеку от гермы на Рязанском проспекте, перекрывающей доступ в открытый перегон к Выхино. Местным пришлось смириться с постоянным стуком молота, зато уж надежным холодным оружием теперь были обеспечены все ближайшие станции. Полукруглое лезвие топора Алексея сохранило форму алебарды, возможно, Геннадий даже перестал называть изобретение сталкера страхолюдиной и ублюдком, только заостренная верхняя часть теперь даже на вид стала прочнее и тяжелее. Но его рука потянулась вовсе не к старой деревянной рукояти, отполированной ладонями на долгих тренировках.