Читать книгу "Кремль 2222. Волоколамское шоссе - Константин Кривчиков"

– Именно! – воскликнул Ашаб. Он, похоже, упивался своей ролью – не каждый день вождь выдает замуж дочь. – Именно – вшо шражу, Тим. Шейшаш мы проведем шеремонию. Это ошень проштая шеремония, не переживай. Вшего нишэго, и ты получишь швою крашавишу. Вождь хошет, штобы ты приштупил к делу уже этой ношью.

– Вешером, – поправил Бужыр. – Шехо ждать до ноши? Пушть приштупает шражу. У меня ешо младшая дош ешть.

– Приштупишь шражу, – продублировал пожелания будущего тестя колдун. – Раньше ляжешь, пожже вштанешь. – Он хихикнул. – Так вот, о шеремонии. Она шовшем проштая. Шейшаш мы пуштим кровь шамке хомо. Ты надрежешь ей вену, кровь нашедим в кружку, и вы ш Кухе это выпьете. Потом пошелуетешь, как положено. Ну и мы ш вождем, понятно, крови выпьем. Понял?

Тим не отвечал, потому что онемел от жуткой картины, нарисовавшейся в сознании. Но Ашаб пялился на него почти в упор, и Тим нашел в себе силы произнести:

– Нет, не понял. Мне говорили, что хомо должна умереть утром.

– Она и умрет утром, Тим. Шейчаш ты лишь немного пуштишь кровь. Потом мы перетянем ей руку, и пушть живет до утра. Понял?

Тим машинально кивнул.

– Вот и молодеш. Пошли.

Ашаб цепко ухватил Тима за локоть и подвел к Алене. Девушка приподняла голову и посмотрела на Тима. В ее глазах читался невыразимый ужас. Между тем, сбоку уже подбежал один из прислужников Ашаба с кружкой, изготовленной из половинки черепа. И, радостно оскалившись, замер в ожидании предстоящего зрелища.

– Держи, Тим. – Колдун протягивал Тиму кинжал, держа его за клинок. – Надрежешь ей вену и вшо будет в порядке. Вот ждеш режь, повыше – много крови не надо.

Он плотоядно улыбнулся.

«Ну, вот и все! – подумал Тим. – Дальше тянуть нельзя. Беру кинжал и бью Ашаба под челюсть. Потом засаживаю в бок этому уроду в колпаке. А дальше – как получится».

Он посмотрел Алене в глаза и почти по слогам произнес:

– Ты не умрешь.

– Шэго ты шкажал, Тим? – удивился колдун.

– Это заклинание, – сказал Тим. – Это значит, что всем настал капец.

Однако он не успел взяться за рукоятку кинжала. Потому что из‑за его спины вдруг вынырнула худенькая ручонка с птичьими пальцами‑коготками и шустро выхватила кинжал из пальцев колдуна. Еще через мгновение Тим услышал писклявый голос:

– Не надо ему давать оружие, Ашаб. Тим очень устал. Правда, Тим?

Тим резко обернулся. Рядом с ним стоял Пуго и гнусно ухмылялся, кривя узкий, словно шрам, рот. Вот, гнида!

Кровь вскипела в жилах. Он разом все понял и вскинул руки, чтобы схватить шама за тонкую шею. Но мутант опередил его. В голове Тима как будто разорвалась граната – он ослеп от яркого света и одновременно почувствовал леденящий сознание холод. После чего, перестав что‑либо ощущать, рухнул на пол у ног усмехающегося шама.

– Што это жнашыт, П‑пуго? – ошарашенно проблеял Ашаб.

– Это значит, что хомо хотел тебя убить. А я спас тебе жизнь. Теперь ты мой должник. Понял?

– П‑поня‑ял. Но што шлушылошь?

– Жаткниш, придурок! – рявкнул Бужыр. – Жабирай вшех и убирайша на фиг! И ее тоже жабирай.

Он показал на оторопевшую Кухе, которая стояла с плаксивым выражением на физиономии. «Девица на выданье» явно ничего не поняла, кроме одного, но чрезвычайно печального, обстоятельства – первая брачная ночь откладывается на неопределенный срок. И собиралась по этому поводу устроить вселенский плач.

Ее папашу, однако, страдания дочери совсем не интересовали. Он приблизился к шаму и почти прошипел ему в ухо:

– Пухо, я тоже нишэхо не понял. Тим, он што – ижменшык? Зашем ты ехо вырубил?

– Не знаю, как по поводу измены, Бужыр… – Пуго задумчиво потеребил себя за кончик длинного носа. – С этим еще придется разбираться. Но я успел прочитать его мысли. Он хотел убить Ашаба и этого, как его…

Шам ткнул пальцем в одного из подручных колдуна.

– Ехо жовут Хнуш, – подсказал вождь.

– Ну да, его – Гнуса. Тим так и подумал – засажу в бок уроду.

– Но пошему он такое подумал?

– Он не просто подумал, Бужыр. Он уже собрался это сделать. Почему‑то он на них очень сильно разозлился. И я нанес ему ментальный удар – иначе он бы точно прикончил Ашаба.

– Может, и надо было ехо приконшыть, придурка, – пробормотал вождь. – Но мне вшэ равно непонятно… А друхих мышлей ты не прошытал?

– Да так, всякую мелочь. Я ведь только что подошел. Ну, разве…

– Шэхо?

– Ну, по мелочи… Когда он смотрел на твою дочь, она ему это… в общем, не очень понравилась.

– Шехо??? – возмутился Бужыр. – Ему не понравилаш Кухе? Придурок!

– Еще какой, – поддакнул Пуго. – Но он же хомо. Дурное воспитание. Чего они понимают в женской красоте? Кухе у тебя просто душка. Сам бы на ней женился. Но ты же знаешь: шамы и дампы несовместимы. А так… красивые бы у нас получились детки.

– Да уж, три хлажа, это было бы ждорово, – сказал вождь и несильно пнул Тима в бок. – Не шевелитша. Што ш ним будем делать? Может, он вжбешылша?

– Может, и взбесился. Я предупреждал – у этих хомо слишком слабые мозги. Вот очнется, тогда проверю.

– Думаешь, он мох што‑то вшпомнить?

– Все могло быть.

– И кохда ты это ужнаешь?

– Когда он очнется. Тогда я залезу в его память.

– А кохда он ошнетша?

– Не знаю. – Пуго пожал плечами. – Возможно, я слегка перестарался. Ментальный посыл – это ведь тебе не из арбалета стрелять.

– Лушше бы ты штрельнул из арбалета. А то теперь жди и хадай, што ш этим хомо шлушилош.

– К утру он точно очухается. Свяжите его пока, чтобы он бед не натворил.

– Мы лушше ехо к штолбу привяжем, – сказал вождь. – Пушть повишыт, ему полежно. Под утро ты ехо проверишь. И ешли шо не то… Шожрем ехо, короше, вмеште ш шамкой.

– Можно и так, – согласился шам. – А я смотрю, у вас сегодня праздник. Народ уже пьяный ходит.

– Ну да, поминки. А потом новолуние. Шражу два праждника.

Вождь пошарил глазами по подвалу и, обнаружив Шуба, распорядился:

– Эй, придурок. Привяжи Тима к штолбу. Только вяжи ехо покрепше, он шыльный… Пошли, Пухо, налью тебе наштойки. Ты в курше, што у меня шын погиб? Даже два – Хаж и Бум.

– В курсе.

– От кохо ужнал?

– От тебя, разумеется.

И шам многозначительно постучал себя по лбу указательным пальцем.

Глава двенадцатаяТени в ночи

Тим очнулся от того, что услышал чей‑то голос. Он повторял одни и те же слова: