Читать книгу "Путь на юг - Александр Майборода"

Обычно дочерьми занимаются матери, поэтому Радосвет в комнату к дочери зашел едва ли не в первый раз.

В комнате Голубки имелась кровать с периной и горкой подушек. Столик для рукоделия, лавка, легкая табуретка с мягким сиденьем. Стены были украшены вышитыми и вязаными салфетками.

В комнате было светло, уютно и приятно пахло — мал дверью висели пучки мяты и других пахучих трав.

Голубка сидела у открытого окна и держала в руках пяльцы с начатой вышивкой.

— Продует тебя у открытого окна, — сказал Радосвет, войдя в комнату.

Голубка встала и слегка поклонилась.

— Здравствуй, батюшка.

Радосвет прошелся по комнате, осматривая салфетки на стенах, наконец остановился и отметил:

— Однако ты искусница.

Губы Голубки тронула легкая улыбка.

— Благодарю за похвалу батюшка.

Радосвет взглянул на табуретку у столика с рукоделием и отметил:

— Хлипкое сиденье.

— Присаживайся, батюшка, оно выдержит, — сказала Голубка и собрала со столика рукоделие.

Радосвет пододвинул тяжелую дубовую лавку.

— Я уж лучше на этом посижу.

Он сел на лавку и снова стал осматриваться.

Голубка встала рядом. Так как она и не помнила, когда в ее комнату заходил отец, то она была изрядно удивлена происходящим. Но задавать вопросы строгому отцу побаивалась.

Радосвет показал рукой на табуреточку:

— Присядь, дочка, мне надо с тобой поговорить.

Голубка села на табуретку.

— О чем поговорить, батюшка?

Радосвет немного подумал и прямо спросил:

— К тебе сегодня заходил отрок из дружины князя Гостомысла?

— Заходил, — с недоумением проговорила Голубка.

— И письмо он тебе передавал?

— И письмо передал.

— И что Гостомысл пишет? — спросил Радосвет.

У Голубки расширились глаза.

— О здоровье пишет, передает добрые пожелания, — проговорила Голубка. Встала, взяла с полки небольшую полоску бересты и подала отцу. — Да вот можешь сам почитать.

Радосвет прочитал письмо и фыркнул, действительно, кроме пожеланий здоровья и дружеских приветов, в нем ничего не было. Это изумило князя, — он никак не мог понять, для чего было написано письмо.

— Пустое письмо, — сказал князь.

Теперь изумилась Голубка:

— Почему?

— Потому что в нем нет ничего о деле, — сказал князь.

— Отец, письмо не пустое, — возразила Голубка.

— В нем нет ничего о деле, — сказал Радосвет.

— В нем и не должно быть ничего о деле, — возразила Голубка, — потому что письмо писано о другом.

Радосвет хмыкнул:

— О каком таком — другом?

Голубка покраснела, но пояснила:

— Этим письмом Гостомысл дает знать, что помнит меня и любит... — тут Голубка замялась, но подобрала слово, — считает меня своим другом.

— Ах, так, — сказал Радосвет и бросил внимательный взгляд на дочь.

Год назад это была обычная девочка, худенькая, угловатая, с задорным веснушчатым лицом и торчащими в стороны, как солома, желтыми косичками. Теперь в ней появилось другое: какая-то мягкость в очертаниях тела, плавность в движениях, волосы были аккуратно уложены в толстую косу, а веснушек уже совсем не было видно, наверно, из-за огромных синих глаз.

«Э-э-э, старый дурень, а ты и не заметил, как лягушонок превратился в красавицу», — подумал Радосвет.

— А откуда ты знаешь Гостомысла? — спросил Радосвет.

— В прошлом году мы встретились на пристани в Сло-венске, как раз перед нападением разбойников на город. Мы тогда еле-еле сбежали, — сказала Голубка.

Радосвет вспомнил:

— А-а-а, брат рассказывал мне о той истории. И что дальше?

— Ничего, — сказала Голубка.

В голове Радосвета мелькнула деловитая мысль, что Гостомысл был бы хорошим мужем для дочери. Это было бы очень полезно — родственные линии словенских и русских князей разошлись настолько давно, что они стали почти чужими, и русские князья стали второстепенным в славянских племенах. Через Гостомысла и Голубку линии снова бы сблизились. Это выдвинуло бы русских князей в первые ряды славянской аристократии.

Мечты Радосвета обрубили следующие слова Голубки.

— Зимой он женился.

Радосвета словно окатил ледяной душ.

— Как женился? На ком?

— На дочери карельского князя Кюллюкки, — сказала Голубка, и в ее глазах мелькнула грусть.

— Но он же еще мал! — сказал князь Радосвет.

— Чтобы прогнать разбойников, ему требовалась помощь, но никто не пришел к нему на помощь, кроме карельского князя, — сказала Голубка.

Князь Радосвет почувствовал, как к его лицу прилила горячая кровь: осенью в Руссу приходил гонец от Гостомысла с просьбой о помощи, но князь Радосвет тогда, узнав, что князь Буревой погиб, не поверил, что Гостомысл сможет заменить отца, и уклонился от помощи.

— Вот как оно вышло, но кто же знал... — только и смог пробормотать князь Радосвет. Поймав осуждающий взгляд дочери, вспыхнул. — Не упрекай меня, я тут ни при чем — город не захотел вступать в войну против данов.

— Батюшка, но ты же князь и у тебя своя дружина! — сказала Голубка.

— Это не твое дело! — жестко отрезал князь Радосвет.

— Да, князь, — покорно склонила голову Голубка. Но не утерпела и уколола: — А ведь Гостомысл мог взять в жены меня.

Князь Радосвет ударил кулаком ладонью по столу, так что тот едва не развалился, и решительно встал.

— Некогда мне с тобой лясы точить.

— Да, князь, — с внешним смирением проговорила Голубка и опять уколола: — Отрок говорил, что у Гостомысла большая и сильная дружина. Батюшка, но я не хочу, чтобы ты убил Гостомысла или он тебя.

Раздосадованный разговором, князь Радосвет вышел из комнаты дочери, раздраженно хлопнув дверью.

Разговор с дочерью внес в душу князя беспокойство. Он и до этого не очень верил, что ему удастся стать во главе славянских племен, а теперь сомнения еще больше усилились.

Чтобы не томить душу сомнениями, князь Радосвет сказал, что сомнения только губят планы людей, и запретил себе думать об этом. Разумеется, из этого у ничего не вышло.

Перед закатом князь Радосвет на всякий случай усилил охрану стен своими дружинниками.

Глава 81

Летние ночи короткие и светлые, не успеешь сомкнуть глаза, как уже рассвет. Учитывая, что по задумке требовалось еще до рассвета расставить чучела, Гостомысл приказал войску выдвигаться к Руссе с наступлением темноты.