Читать книгу "Сверхчувствительная натура. Как преуспеть в безумном мире - Элейн Эйрон"

Но, как уже было сказано ранее, я думаю, нам следует проявлять особую осторожность, разрешая врачам пользоваться выражением «гиперреакция на стрессы» как описанием нашей основной особенности. Кто решил, что это именно «гиперреакция»? (Я пользуюсь термином «перевозбуждение» относительно вашего личного оптимального уровня стрессовой реакции.) А как же быть с позитивным аспектом нашей особенности и негативным аспектом культуры, в которой высокий уровень стресса считается нормальным? На самом деле мы вовсе не родились со склонностью к «гиперреакции на стрессы». Мы родились сверхчувствительными.

Так или иначе, Крамер поднял вызывающие живой интерес социальные вопросы, касающиеся препарата, способного изменить личность человека. Как мы относимся к тому, что когда-нибудь сможем менять личностные качества, как перчатки? Что произойдет с нашим ощущением собственного «Я», если его можно будет с легкостью поменять? Если антидепрессанты назначают людям, с которыми не происходит ничего, что давало бы основания называть их больными, просто они чувствуют себя определенным образом, то чем отличаются эти препараты от рекреационных наркотиков? Придется ли всем и каждому принимать сначала прозак, а затем и суперпрозак, лишь бы приобрести такое конкурентное преимущество, как устойчивость к высоким уровням стресса? И еще один вопрос, к которому Крамер возвращается десятки раз: чего лишится общество, в котором каждый вправе принимать подобные препараты?

На книге Крамера я останавливаюсь так подробно потому, что он обсуждает также социальные и философские проблемы, остающиеся неизменными, хотя и селективные ингибиторы обратного захвата серотонина, и многие другие антидепрессанты 4-го и даже 5-го поколения, воздействующие на другие трансмиттеры, сейчас стали распространенным явлением (и принесли гигантские прибыли фармацевтическим компаниям). Им находят множество применений: при бессоннице, болях, ПМС и даже застенчивости. Если вы типичный сверхчувствительный человек, вам стоит задуматься о проблемах, поднятых Крамером, а также о своих личных проблемах, принимая решение о том, как реагировать на предложение врача назначить вам антидепрессанты.

Серотонин и СЧЛ

Подробно объяснить, почему серотонин играет такую важную роль, непросто, поскольку он является «предпочтительным нейротрансмиттером» в 14 различных областях мозга. Питер Крамер считает, что действия серотонина сродни работе полиции. Когда серотонина много (как полицейских, когда они участвуют в патрулировании), повсюду обеспечена защита и царит порядок. Но изменения к лучшему зависят от проблем в каждой области. Полиция регулирует уличное движение там, где есть пробки, и предотвращает преступления там, где стоит проблема преступности. Аналогично серотонин прекращает депрессию, если какая-либо часть мозга вызывает ее, и предотвращает чрезмерно компульсивные и перфекционистские действия, если они обусловлены работой какой-либо другой части мозга. Подкрепим аналогию: когда повсюду полно полицейских, тени в темном переулке с меньшей вероятностью предвещают опасность. Это заметное событие для СЧЛ с нашей развитой системой паузы для проверки, но это справедливо лишь при большем количестве серотонина, увеличении численности полицейских в районе.

Читая описания реальных случаев в книге «Слушая прозак», я не могла не гадать, сколько пациентов Крамера на самом деле были СЧЛ, которые просто не знали, как относиться к своей особенности с уважением и как заботиться о себе в обществе, не склонном к чувствительности. В итоге у них развивались хроническая нервозность и раздражительность, уровень серотонина снижался, антидепрессанты помогали. Задумаемся о других проблемах, которые на глазах Крамера решали с помощью антидепрессантов, – о компульсивности (чрезмерно рьяных попытках управлять тревожностью и нервным напряжением), низкой самооценке и чувствительности к критике (ввиду принадлежности к меньшинству, у которого вызвано чувство неполноценности) и т. д.

Так в каких же случаях СЧЛ должны (если вообще должны) принимать селективные ингибиторы обратного захвата серотонина, чтобы изменить давние характеристики личности, такие как подверженность унынию или излишняя впечатлительность? Пожалуйста, прочтите «Комментарий автора (2012 год)» в самом начале книги, чтобы получить последнюю информацию по этому вопросу. По-видимому, у СЧЛ наблюдаются генетические изменения, в результате которых уровень серотонина легче снизить, но само по себе это явление не представляет проблемы, как казалось поначалу. Эта аллель сама по себе не вызывает депрессии. Она даже может означать некоторые преимущества в виде характеристик личности, типичных для СЧЛ, – например, более длительные по сравнению с окружающими размышления перед началом действий и в итоге принятие более удачных решений. Эффект этой аллели, по-видимому, зависит от того, насколько хронически вы перевозбуждены, а это обстоятельство, в свою очередь, имеет непосредственное отношение к вашему детству.

Некоторые обезьяны обладают врожденной склонностью делать паузу, чтобы проверить новые зрительные образы и звуки. Бо́льшую часть времени эти обезьяны ведут себя совсем как другие их сородичи. Но их детеныши медленнее исследуют мир, демонстрируют все более высокую и изменчивую частоту сердечных сокращений и повышенный уровень гормонов стресса. Во многом детеныши обезьян напоминают детей, описанных Джеромом Каганом (см. главу 2). Но обратите внимание: в этот момент серотонина у них не становится меньше. (Наша сверхчувствительность обладает подобной способностью, за вычетом такого человеческого преимущества, как глубокое понимание прошлого и будущего, а также умения при необходимости контролировать систему паузы с целью проверки.)

Основное различие проявляется, когда обезьяны в течение длительного времени находятся в состоянии сильного стресса (перевозбуждения). По сравнению с другими обезьянами эти реактивные особи выглядят встревоженными, подавленными и компульсивными. Если их неоднократно беспокоят, они чаще демонстрируют такое поведение, и в этот момент уровень их нейротрансмиттеров снижается.

Подобное поведение и физические изменения отмечены также у всех обезьян, получивших в детстве травму в результате разлуки с матерью. Примечательно, что сразу после получения травмы поднимался уровень таких гормонов стресса, как кортизол. Но со временем, особенно при наличии других стрессовых факторов, таких как изоляция, уровень серотонина снижался, и тогда обезьяны постоянно оказывались более реактивными.

На основании этих двух исследований можно сделать вывод, что проблему создают хроническое перевозбуждение, стресс или детская травма, однако эту черту нельзя назвать унаследованной. То же мы видели на примерах, данных в главе 2. Чувствительные дети чаще переживают краткие всплески неконтролируемых эмоций, при этом у них повышается уровень адреналина, однако с ними все в порядке, если они чувствуют себя под защитой, но если чувствительный (или любой другой) ребенок чувствует себя незащищенным, кратковременное возбуждение перерастает в долговременное с сопутствующим ему ростом уровня кортизола, в конечном же итоге расходуется серотонин (как показали и результаты работы с обезьянами).

Это исследование имеет большое значение для СЧЛ. Оно наглядно демонстрирует, почему нам требуется избегать хронического перевозбуждения. Если детство запрограммировало нас во всем видеть угрозу, тогда мы должны провести работу над своим внутренним миром, как правило, в ходе психотерапии, чтобы изменить программу, даже если для этого понадобятся годы. Крамер приводит свидетельства тому, что постоянная подверженность перевозбуждению и депрессии может развиваться и причинять серьезный вред, если уровень серотонина не становится нормальным. Так что нам требуется чувствовать себя защищенными, отдохнувшими, с запасами серотонина. Благодаря всему этому мы готовы радоваться преимуществам своей черты, умению ценить нюансы. Это означает, что неизбежные моменты перевозбуждения не повлекут за собой повышение уровня кортизола в течение суток и снижение уровня серотонина в течение месяцев и лет. Даже если мы упустили момент, мы все еще можем исправить положение, но для этого требуется время, и, возможно, нам захочется недолго принимать лекарства, чтобы внести все необходимые поправки.